Рекруты Натоотваля - хроника войны (СИ) - Демидов Андрей Геннадиевич - Страница 56

— Ноль! — рявкнул Берсерк, но его никто не услышал.

За мгновение до скачка, на броне «Тетвутхурца», в куче мусора, ягд Цкуголь взорвал мины. Показалось, что рейдер от этого развалился на части. Сюда-же ударил залп «Кровура» такой мощности, что взорвался бы и астероид.

Перед тем как уйти в небытиё субатомного распада, главный компьютер успел констатировать:

Глава 12

ВОСКРЕСШИЕ

Тьма была полной. Ноги, руки, тело, парили в небытии, без намёка на своё существование. Если бы вращение глаз не было ощущаемо веками, а прикусывание губы не вызвало боль, он решил бы, что умер и находится в полёте души через Вселенную. Ни света, ни звука, ни вибрации. Скафандр не проявлял признаков работоспособности. Не горели индикаторы, панели изображения были мертвы, динамики молчали. Капсула была безжизненна, как и пространство главной рубки. Сколько времени провёл здесь Дыбаль, он не знал. Может быть сутки, может быть минуты. Перед глазами плыли огненные круги, ленты, искры, похожие на граффити, орнаменты и надписи, обрывки видений прошлой жизни.

Вот в тело начала возвращаться боль. Кожа нестерпимо зудела, глаза слезились, каждый вдох давался с трудом.

— Кто-нибудь меня слышит? — Дыбаль поскрёб по поверхности планшета.

Через вечность появился золотистый свет. Было похоже, что световоспроизводящая краска поверхностей рубки получила питание. Над капсулой появилась и исчезла тень. Послышался скрежет, удары, щёлкнули замки, включились лампы, информационная панель капсулы. Гель стал уходить, зажглись панели шлема, заработали системы скафандра, зашипели динамки. После этого появились голоса Берсерка и Кроззека. Они обсуждали последствия пожара в двигательном отсеке и неполадки системы позиционирования:

— Наверно мы в шар-секторе М61Х12, иначе звёздная картина по оптическим датчикам была бы другой. А вот подсектор определить без буй-маяков не получится, — сказал Берсерк.

— Электропроводка вокруг приёмников позиционирования выгорела, — ответил Кроззек, — мы всех ремроботов выбросили и материалов нет, и диагностика повреждений может занять вечность на зависших компах. Будем надеяться, что нас заметят и окажут помощь.

— Хорошо, хоть сверы поверили в нашу гибель и не прыгнули за нами. С мусором ягд Цкуголь хорошо придумал. Рисковый он, наш капитан-командор. Весь бой мы были на волоске от гибели.

— Он нас спас… Эй, так и будем лежать? — над Дыбалем показался силуэт плывущего в скафандре Кроззека, с гаечным ключом в руке, — твои датчики горят зелёным, тунеядец. Иди, помоги Маклиффу и ягду Гаредде спасательные челноки освободить. Рейдер вот-вот потеряет герметичность.

— А капитан-командор где? — Дыбаль приподнялся и увидел, что капсула ягда Цкуголя пуста.

— Он с Шиелой пытается спасти Мактика, с помощтю операции прямо в десантном отделении. Он нас прислал — замки у тебя заели.

— Вы пистолет мой видели? — спросил всех Уайтгауз, вплывая в рубку.

Он заглядывал под панели приборов, в стыки люков, за лианы проводов:

— Куда пистолет мог деться из капсулы? Чёрт его дернул слететь с пояса в момент перехода.

По рубке плавали куски оборудования, пластика, металла, пузырьки жидкостей, пыль, сор. Синий и красный свет полос аварийного освещения входов и капсул моргал, тускло пробивался через задымлённый воздух, искрил на полированных поверхностях.

— Мне бы твои заботы, — прокряхтел Дыбаль, разминая конечности, — мы на гибнущем корабле, а ему нужна железка. Зачем ты вообще в гермокапсулу взял пистолет?

— Если я жив, почему я не могу свой пистолет найти? — сердито ответил Уайтгауз.

— А гравитация у будет? Хочется раздеться и лечь в медицинский модуль, — Дыбаль с трудом выдохнул воздух, — ощущение, что у меня рёбра сломаны.

— Рейдер вот-вот потеряет герметичность. Какая гравитация? — проворчал Кроззек.

— Внимание, всем закрепиться и занять безопасное положение, искусственная гравитация будет включена в конце отсчёта. Десять, девять… — начал считать голос компьютера.

— Вот видишь, всё не плохо, — с деланной бодростью сказал Дыбаль, хватаясь стойку монитора.

Он развернулся таким образом, чтобы подошвы скафандра с вакуумными держателями оказались направленными в сторону жёлтой затёртой полосв с надписью на кумите — «ПОЛ».

— Три, два, один — гравитация, — досчитал голос.

Дыбаль, Уайтгауз и Айдем свалились как мешки с картошкой. Вокруг них и на них посыпался мусор, полились струи воды, технического масла, геля, всего того, что обычно находится на своих местах, или лежит годами за панелями, в щелях.

— Электричества от реактора нет, а гравитация включилась. У нас гравитатор на своём источнике? — удивлённо спросил Уайтгауз.

В дверях показался фон Конрад, уже без скафандра, бледный. Его щека была заклеенна пластырем, на лбу пылала красная шишка:

— Чего потерял, Рональд? — немец прислонился плечом к кожуху вентиляционной системы.

— В момент перехода пистолет упал и этого хватило, чтобы он исчез, — ответил Уайтгауз.

— Держи. Твоя железка мне в коридоре на голову свалилась, — фон Конрад вынул из кармана пистолет, — с тебя пиво.

— Океан пива! Дружище! — Уайтгауз даже прослезился от радости.

— Внимание, говорит командир. Команде приказываю осмотреться по своим постам, подсчитать повреждения, убитых, раненных, сообщить ягду Гаредде о исправности, или неисправности технических средств и систем, — зашелестел динамик.

— Интересно, остался ли у нас хоть какой-то способ перемещения, или мы приплыли, как на «Independens»? — Дыбаль поднял глаза, отыскивая громкоговоритель и усаживаясь рядом с капсулой.

— Я думал нам конец, — Берсерк облизнул губы и начал освобождаться от скафандра, — не знаю, как ягду Цкуголю удалось выскочить из-под последнего залпа.

— А может сверы хотели, чтобы мы ушли, — предположил Кроззек, — почему они нас не уничтожили? Кого или чего они берегли на «Тетвутхурце»?

— Кого? — изобразил улыбку Дыбаль, — красавицу Шиелу.

— Неспроста это. И засада у астероида, и наше спасение, — покачал головой Берсерк.

— Налицо тенденция, сначала «Independens» развалили, потом рейдер, — согласился Уайтгауз, — методом дедукции прихожу к выводу, что это из-за Манфреда.

— Почему? — рассеяно спросил фон Конрад.

— Ты немец…

— Ха!

— Всё принято валить на немцев. Первую мировую, Вторую мировую, Третью мировую войну, — сказал Дыбаль, чувствуя, что жизнь возвращается к нему.

— Не смешно, — сказал фон Конрад.

Он похлопал Уайтгауза по плечу, вышел в коридор и начал пробираться на корму через завалы.

— А я пойду в штурманскую, посмотрю, что от неё осталось, — сказал Дыбаль поднимаясь на ноги, — нет, похоже, рёбра не сломаны.

После боя рейдер был изуродован до неузнаваемости. То, что раньше было плоским, теперь вздувалось, то, что было объёмным, было расплющено, прямое стало волнистым, изогнутое прямым. В некоторых отсеках теперь был космос, и двери туда, автоматически закрытые, светились красными надписями «Разгерметизировано — не открывать». Генератор гравитации сбоил, и то и дело не закрепленный предмет, вдруг всплывали в невесомости и затем обрушивались обратно, когда гравитация восстанавливалась. Из периферийных датчиков, уцелели не многие, и главный компьютер с трудом собирал и анализировал данные. Руководство ремонтно-восстановительными работами и сами работы были сейчас практически невозможны. Отсутствие защитного поля достаточной напряжённости, делало корабль беззащитным перед микрометеоритами, пробивающими его, то там, то здесь насквозь, и постоянно угрожающими системам и экипажу. «Тетвутхурц» перемещался в неопределённой точке пространства по неопределенному курсу, неуправляемо вращаясь вдоль нескольких осей, скользя вдоль вектора гравитации. Он был безоружен, слеп, глух и обездвижен. На информационных панелях мигали красные строки сообщения о текущем статусе: