Рекруты Натоотваля - хроника войны (СИ) - Демидов Андрей Геннадиевич - Страница 38

— У нас за исполнение песен никто не заплатит, как и за другое искусство, книги, фильмы, скульптуры. Искусство не имеет функционального назначения, отвлекает от жизни, и навевает ненужные мысли, — прервала его ягда Рага, — другое дело официальная музыка. Гимны, марши, реклама.

— В Натоотваале стыдно продавать талант, — кивнула Шиела — это всё равно, что продавать тело или предсмертный выдох. Другое дело, когда ты продаёшь профессиональные знания и навыки, приобретённые во время учёбы или работы. Но когда ты продаёшь то, что тебе было дано от рождения?

— Это ещё более странно, чем не уметь петь, — Маклифф развёл руками, — человеку от свойственно бегать, это врождённый дар, но когда солдат в бою бежит, он за это получает оплату и медаль.

— Он плату получает не за бег, а за службу. Стрельба, сидение на унитазе, строевая подготовка — это всё та же служба, — сказала ягда Рага.

— У нас есть рисовальщики, которые оформляют жилища, общественные пространства, создают покрой военной формы. Их работа базируется на изначальных навыках к рисованию. Будучи развитой при обучении, эти навыки является профессией. Они за работу получают оплату, как металлург, или шахтёр, — Шиела подняла в воздух длинный палец, совсем как это делают учителя, желающие придать словам значение, — если у художника или музыканта вне промышленного производства есть талант и он им делится с окружающими, то он заслуживает восхищение и почитание, но если он за это возьмёт плату, он будет презираем, и не попадёт ни в один приличный дом.

— Это печально, — улыбнулся Дыбаль, не в силах оторваться от прекрасных глаз собеседницы.

— И что, никто не зарабатывает на этом очевидном товаре, свободном искусстве? — удивился Уайтгауз, — может быть, у вас вообще нет коммерсантов?

— Тех, кто обменивает результаты чужого труда с искажением реального веса своих трудозатрат в них? Обманщиков? — ягда Рага вынула новую сигарету.

— Не обманщиков, а коммерсантов, доставляющих каждому разные товары.

— Коммерсанты есть, это основа Натоотвааля. Натоотвааль — это большое коммерческое предприятие, акциями которого владеют все граждане. Потребителями товаров выступают все, а продавцом товаров выступает в глобальном смысле правительство в виде Высшего Совета. Совет решает что, кому, по какой цене продавать, организовывает завоевание миров и ресурсов, планирует изготовление, или покупку у промышленности, или даже у Империи Свертц, через посредника. Государство это наш супермаркет. Мы все имеем кредит. Он даётся за работу по поручению государства. Есть множество исполнительных организаций по различным видам товаров. Они следят и организовывают производство, покупку, завоевание, доставку, распределение через дарение или продажу, всех товаров для всего населения по своему направлению. Все этим довольны. Сколько заработал, столько тебе и дали товаров, — ягда Рага снова закурила с помощью Уайтгауза и подняла вверх сигарету, чтобы дым красивой струйкой убегал в вентиляцию.

— Вы слишком много курите, — заметил Маклифф.

— Спасибо.

— Что вы пристали к девушкам с курением, — развёл руками Дыбаль.

— Если в качестве коммерсантов выступает правительство, значит в Натоотваале коммунизм, — сделал неожиданный вывод Уайтгауз.

— Коммунизм во всей Вселенной? — глаза Маклиффа начали расширяться от ужаса.

— Это даже не коммунизм, это как в фашистской Германии — тотальный социальный контроль, — продолжил Уайтгауз.

— Может, сменим тему? Вы как тут развлекаетесь? Бассейн, солярий есть? — спросил Дыбаль.

— Коммунизм нервирует? — Шиела уставилась на Уайтгауза, — коммунизм, это когда полученное в результате общего труда, делится на всех, в зависимости от участия в создании общего продукта. На Земле были коммунистические страны типа СССР, КНР. Там была похожая система, только распределить весь полученный продукт правильно не удавалось из-за отсутствия вычислительной техники и автоматизированных систем учёта. Возникали злоупотребления, дефицит одного и переизбыток другого. Потом коммунистические отношения заменили на капиталистическое бессистемное производство и распределение через продажу за деньги, полученные из какого угодно источника. Стало ещё хуже. Одного товара было очень мало и он безумно дорожал, а другого было много и он безумно дешевел. В результате всем стало плохо. Только десять процентов людей стали процветать, а по-настоящему счастливыми стал только один процент — интернациональные богачи. Так мне сообщил исторический обзор.

— Бедняжка ты, Щиела, — сказала ягда Рага, — зачем твоей молоденькой головке знания о дикарских делах?

— Почему дикарских? — Дыбаль взял тарелку и принялся есть палочками салат, отставляя мизинец, — вы что сказали, что ваш Совет занимается торговлей как трансгаллактическая корпорация. В чём разница с социализмом?

— Члены Совета не имеют право на собственность. Это не земные олигархи, владеющими людьми целого мира, как рабами, и странами, как своими вещами, типа Королевы Великобритании или еврейских банковских домов. У нас власть народа. Не для всех, не во всём, конечно, но демократия, — ответила ягда Рага.

— Прямо исторический клуб, — вздохнул Маклифф, — может, потанцуем?

— Если существа появляются в результате энергетического цикла углерода, то они всегда похожи на земных людей. А жизнь существ подобных людям идёт всегда по одним законам. Поэтому история Земли и Натоотвааля похожи. В истории всегда описано будущее.

— Понятно.

Уайтгауз сделал умные глаза и закивал головой, поднимая к губам фужер с напитком.

Глава 5

РОМАНТИКА ЗЕМНОЙ СТАРИНЫ

Придав лицу романтическое выражение, Маклифф привстал на носочки и слегка поцеловал ягду Рененну. Поскольку никакой реакции не последовало, Маклифф приступил к решительному штурму. Он обнял её и начал целовать длинную шею, приговаривая:

— Окта, я околдован Вами, интеллектом, телом, глазами.

— Александр, спойте, — отстраняя от себя ухажёра, сказала Окта, — раз уж душные разговоры кончились.

— Давайте я отрывок из будущей книги прочитаю, — предложил Маклифф, снова пристраиваясь к Окте с объятиями.

— Не надо сейчас про самок и самцов, весь романтизм развеется, — замотал головой Уайтгауз, чувствуя, как хмель начинает туманить взор, — дайте гитару, или скрипку.

— Гитара, это где струны? — Шиела изобразила удары по струнам, — такой нет.

— Какой-нибудь другой музыкальный инструмент, — штурман перебрал в воздухе пальцами, изображая игру на фортепьяно.

— Есть звукоимитатор. Я использую его для озвучения изображения фильмов снятых с мозга во время сна, — Шиела извлекла из ниши панель, усеянную клавишами разного размера, цвета и формы.

— Интересная штука, — Дыбаль отставил салат, взял в руки инструмент, потрогал клавиши и нажал тумблер.

Комнату наполнил шелест листьев, шум водопада, щебет птиц, хотя звуки при определённом воображении можно было принять за шум сборочного цеха машиностроительного завода.

— Приятный фон, — констатировал Дыбаль, — есть тут комнатушка для приватного исполнения? Можно разбиться на пары. Музыка — налево, воспоминания о социальном устройстве общества — направо.

Маклифф опять приблизился к ягде Рененне вплотную и она, повернувшись и задев его своей грудью, сказала:

— Комната быстрого сна. Показать?

— С удовольствием, — Маклифф чуть было не потерял равновесие и ему пришлось опуститься на пятки, став на голову ниже Окты.

— Он только на твою грудь и смотрит. В мозгу из-за неё замыкание, — сказала ягда Рага.

— Комнату быстрого сна нужно обязательно осмотреть. Веди, о, амазонка! — Маклифф хлебнул витаминный напиток прямо из фляги и пошёл за ягдой Рененной к тому месту, где между стеллажами бесшумно открылась дверь, — быстрый сон, это то, что нужно.

Они скрылись в полумраке и дверь бесшумно закрылась.

Дыбаль попытался приноровиться к клавишам инструмента. Не выдержав, ударил по ним ладонью: