Лестница в небо - Федорочев Алексей - Страница 57

— А во-вторых, мне нужны верные люди. Такие, чтоб за меня в огонь и воду! Со срывом источника, даже если вылечить, обратно в армию их не возьмут, я уточнял, для этого нужно очень волосатую лапу наверху иметь, и то не факт.

— Какую волосатую лапу? — удивляется родительница моему выражению.

— Которая взятки куда надо закинет и кого надо по волосатому заду погладит.

— Тьфу, охальник, выбирай выражения! С матерью все-таки разговариваешь!

— Прости-прости-прости, — какое-то время успешно уворачиваюсь от мелькающего полотенца, но в конце концов получаю заслуженный подзатыльник, после чего мать успокаивается, — но если серьезно, то мало шансов, что в армию вернуться будет возможность, а у меня для таких дело найдется.

— Ох, вот не знала бы про твои способности и про то, что тебе самому источник восстанавливать пришлось, ни за что бы в это не ввязалась, хоть ты и родной сын! Врачебную этику никто не отменял! Но как раз недавно лежали у нас двое пограничников из Средней Азии. Обстановку там представляешь, наверное; с моей бывшей частью их застава по соседству была. А эти двое — они нарушителей преследовали, что-то не рассчитали и с истощением упали в ущелье. Один еще и ранен серьезно был, второй, наверное, его дотащить пытался. Пока нашли, пока достали, пока до части добрались… В общем, собрать-то их собрали, калеками не остались, а вот источник у обоих выгорел. Оба питерские, поэтому к нам и определили в конечном итоге, только они уже не мальчики — солидные дяденьки, обоим за сорок. И несемейные даже, по-моему… по крайней мере, один из них — Ефим Наумович — все ухаживать пытается, да так, что даже Виктор Афанасьевич заревновал!

Для хрупкой мамы, едва достающей мне сегодняшнему макушкой до уха, которой только весной исполнилось тридцать четыре, мужики «за сорок», да еще, поди, как обычно крупные, были «солидными дяденьками». Господи, как трудно иногда воспринимать людей! Но вот румянец на щеках молодой женщины при рассказе о неожиданном ухажере мне понравился. Потому что господин Шаврин меня в качестве потенциального отчима с недавних пор резко перестал устраивать.

Нет, мы с ним не ссорились и даже почти не разговаривали при редких встречах, воспитывать он меня тоже не рвался, но вот его источник… один в один повторял источник недавнего «невидимки» из роговской партии. И хотя умом я прекрасно понимал, что к маме он относится с искренней симпатией, а вовсе не из чувства долга за ней ухаживает… и о делах моих он, скорее всего, ни сном ни духом… Но вот не хотел я иметь в семье соглядатая из Приказа, и все тут! Хотя вот будет фишка, если в одном из оставшихся «балахонов» я опознаю мать! Как я понял, я не полевых агентов обучал, а профессиональных целителей, которые уже потом сами кого надо обучат, так что чисто теоретически и такой финт возможен. Мысленно поржав над таким поворотом, вернулся к теме:

— Ты мне данные этого пилота обязательно запиши. Если он тебе понравился, то я посмотрю, чем можно ему помочь, — мать пунцовеет, но кивает, — но ты не поняла — лично мне от таких проку не будет.

— Почему?

— Слишком… — щелкаю пальцами в попытке подобрать нужные слова, — слишком свежие, вот! Понимаешь, такие, конечно, благодарны будут, хотя и это не факт, но они… как бы сказать-то… не прониклись еще! И будут считать, что источник восстановился сам по себе. А мне нужны такие, чтоб уже совсем отчаялись, понимаешь?

— Такие, сынок, если честно — редкость. Знаешь ведь, наверное…

— Знаю! Или конченые психи, или уже за оградой кладбища похоронены как самоубийцы. Но мне первые как раз требуются.

— Ладно, поищу в архивах, может, и найду кого.

— А Витя твой… Виктор Афанасьевич, в смысле, — опять уворачиваюсь от подзатыльника, потому что фамильярности по отношению к доктору Шаврину мать не терпит, — он нормально пережил твое недельное отсутствие? — перехожу на мамины новости, потому что свои кончились.

— Злился, конечно. Все пытался узнать, где пропадала, но сам понимаешь, такое даже близкому человеку рассказывать не будешь. Ты молодец, что меня позвал, самому тебе их никак вытянуть не удалось бы. Только, сыночка… ты уж постарайся больше в такое не влезать, ладно? Я все понимаю — работу такую себе нашел, но лучше бы ты по моим стопам двигался! Талант ведь есть, с детства в медицину собирался, чего тебя на эту грязь наемничью потянуло?

— Мам, только не снова! — тяжело вздыхаю в ответ на наш тянущийся уже полгода спор. — Сто раз говорили, уже надоело! Пирожки еще остались? — бессовестно пользуюсь безотказным ходом, потому что, с точки зрения, мамы я основательно недоедаю. Надо бы уточнить, не затесались ли среди моих предков какие-нибудь путешественники в Китай, потому что с Ваном, да и остальными моими китайцами, они в этом вопросе удивительно единодушны.

Поторопиться с кандидатами, кроме всего прочего, меня заставляют настойчиво просящиеся на прием претенденты. О вакансиях мы нигде не объявляли, так что соискатели заведомо нарываются на отказ, но при личных беседах мужики оказываются один другого лучше, к нам просятся даже двое бывших пилотов. Отнюдь не обязательно, что все они засланные казачки, даже наоборот, «засланцами» являются в лучшем случае один-два из десятка, но ошибаться в таком деле мне не хочется.

— Если честно, этого я бы взял, — разворачивается ко мне Олег в новеньком кресле нашего нового офиса на Мойке, едва закрылась дверь за соискателем.

«Noblesse oblige», — как говорят французы; положение обязывает. Так что теперь в квартале, где традиционно кучковались наемничьи и охранные конторы, появилась и наша вывеска. Новые помещения мы обживали всего неделю, обожающий порядок Борис носился по кабинетам, руководя грузчиками и сборщиками мебели, а также любовно раскладывая заказанную канцелярщину по столам сотрудников, пока мы с Олегом опрашивали уже третьего за сегодня претендента.

— Однозначно — нет. Для кандидата с улицы у него слишком хороший послужной список. Одни рекомендации чего стоят! Я скорее желторотого новичка возьму, чем такого вот опытного. — С тяжелым вздохом пью остывший чай. Кофеварку привезут только завтра, нет даже завалящего лимона и сахара, приходится обходиться тем, что есть.

— И вообще с улицы на такую должность никого не возьму, мало ли чей это будет человек. Рядовым — пожалуйста, офицером — нет.

— И где брать тогда?

— Если повезет, то с парочкой скоро познакомлю. Сослуживцев ваших бывших можем взять, как Бока, но это тогда под вашу ответственность. А вот так, от фонаря… Забыл, как с Костиным хлебнули лиха?

— Такое забудешь, пожалуй… Ладно, понял. Что хоть за люди?

— Бывшие пилоты, большего пока не скажу, сам еще думаю.

— А чего так?

— Их четверо, все разные, а помочь могу только двоим, так что важно выбрать тех, кто нам больше подойдет.

Остатка необработанного алексиума, привезенного из Москвы, по грубым прикидкам могло хватить на троих, но у меня еще Григорий на очереди. Гришку, конечно, и на подмосковное озеро можно сгонять, а вот окрестности Петербурга такими полезными водоемами богаты не были, а если и были, то я пока до них не добрался. И вообще на многие вещи катастрофически не хватало времени, поэтому постоянно приходилось расставлять приоритеты. Сейчас в топе моего списка стояли новые офицеры, ими и занимался.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги — это как раз мой случай. Бывшие пилоты находились не в вакууме, у них были родственники, у одного даже вполне взрослые дети, которые (вот неожиданность-то!) вовсе не горели желанием, чтоб их сын-муж-отец, уже как-то устроившийся в жизни после несчастья, бросил все и стал офицером в какой-то «грязной и подозрительной наемничьей конторке» (это я сейчас цитирую спустившую на меня всех собак жену одного из кандидатов). Про возможность излечения я даже не успел заикнуться, что, наверное, и к лучшему, иначе приняли бы еще за шарлатана и мошенника.

Оставался вариант выдать первую порцию лечения бесплатно — так сказать, на правах рекламы, но и этот способ имел кучу минусов, так что по итогам долгих размышлений решил с ним не связываться.