Подари мне ребёнка! (СИ) - Мондлихт Натали - Страница 62

Всё воспринималось как давно покинутый родительский дом. Я выросла и нашла своё место в жизни. А стены — это всего лишь стены. Так что забрала самое дорогое: фотографии и памятные вещи, и позволила квартирующим здесь родственникам менять всё по своему усмотрению, написав дарственную.

Навестила я и бывшего мужа. Зрелище было не самым вдохновляющим. Время не пощадило его. Похоронив мать, Сергей стал унылым, несчастным человеком, которого заел быт. Привычку готовить и убирать у него никто не забрал. С работы после нескольких появлений в женском платье, его тоже уволили. И теперь он перебивался несерьёзными подработками то тут, то там.

Меня он не узнал даже под голограммой моей старой внешности, и лишь пробежав мимо с авоськой в руках, несясь за продуктами, вдруг осознал, кто это. Он развернулся и уставился долгим сожалеющим взглядом. А потом вдруг тихо произнёс: «Прости!» и снова бросился по ступенькам вниз, словно неведомая сила тянула его в близлежащий супермаркет.

Я не злопамятна, а увидев такую жуткую картину, попросила мужа сжалиться над ним и дать спокойно дожить оставшиеся годы. Теперь розифцу предстояла ещё одна небольшая миссия.

И, наконец, выполнив то, что должно, мы с Кираном и детьми выехали на природу. У остальных тоже были свои романтичные планы на этот последний день земных каникул, отдельно от нас.

Осеннее жёлтое пшеничное поле залито ярким полуденным солнцем. Мы с Андреем играем в прятки.

Мой отважный прекрасный мальчик, точная копия дедушки. Он выжил несмотря на все приключения матери и опасения окружающих. И оказался магически одарён!

Детский придушенный смех заставляет вынырнуть из раздумья. Как же мне легко, весело и хорошо сейчас.

— Ага, вот ты где, — нашла я своего замечательного пятилетнего сына, присевшего за высокими колосьями, буквально в двух шагах от меня, — попался! — начинаю щекотать его, а он хохочет до упаду. Как же я люблю такие моменты.

Наконец, уставшие, но довольные, валимся прямо там, раскинув руки. Сын поворачивает ко мне лицо, хватает за руки и предлагает:

— Мама, мама, а давай пойдём к папе!

Как приятно слышать это слово!

— А давай! — откликаюсь я. Мы не виделись пару минут, но я уже соскучилась.

Выбираемся из этого густого поля на более приземистую пожелтевшую траву и видим покрывало, на котором лежит муж, повернувшись спиной ко мне. Маленькая одиннадцатимесячная дочь в белом весёленьком платье и с панамкой в тон, скрывающей едва проклюнувшиеся тиры, играет с ним в прятки, опустив полотенце на его голову и ожидая, когда он снимет и скажет сакраментальное: «Ку-ку!». Это её любимая игра. Какая же проказница наша Инар, вся в тетку, в честь которой её и назвали.

И вот дочь подняла на шум глаза, и, увидев меня, протянула маленькие ручки, лопоча: «Ма-ма-ма!». Радость и любовь затопили душу! Киран медленно снимает своё «укрытие»… и, повернувшись ко мне, параллельно на лету подхватывает дочку, поднимает её высоко над собой. Она хохочет.