Акротирский шпион - Шрайер Вольфганг - Страница 12

Следующей ночью, которую я провел там же, поднялся ветер; тучи плыли по небу и бросали на землю огромные движущиеся тени, которые я до сих пор видел в Англии на берегу моря. В этот раз я лежал на самой вершине холма, смотрел то на тучи, то на тени и думал о Гелен. И снова ничего не произошло. Я уже начал сомневаться в существовании «почтового ящика». Под утро я, очевидно, заснул, т. к. проснулся только на рассвете, услышав слабый шум мотора, который уже отдалялся от меня. На северо-запад от меня, по дороге на Никозию, в предутренней мгле маячил красный огонек стоп-сигнала. Но это, наверно, не имело ничего общего с моим заданием.

На следующий вечер небо посерело. Луна не светила, воздух был теплым, но через несколько часов начался дождь. Мне не было чем накрыться и я промок до нитки. На Кипре начиналась осенняя дождливая пора. Это было в среду, двадцать шестого сентября. Половина двенадцатидневного срока, данного мне Тинуэлом, уже прошла. Проклиная все на свете, я дрожащими от холода руками завел мотор и, насквозь промокший, где-то после полуночи вернулся назад. Добравшись в свою комнату, я насухо вытерся, переоделся и затем поднялся в гостиничный бар, чтобы с помощью двух-трех рюмок виски выгнать возможную простуду.

Но каково было мое удивление, когда я обнаружил там Гелен, да еще в обществе того красавца — капитана Орфея Жако… Пришлось познакомиться с ним (этого я не смог избежать тем более, что мы принадлежали к одному роду войск). Он что-то энергично рассказывал Гелен, и при этом больше, чем необходимо, наклонял к ней свое загоревшее лицо. То, что рядом с ними, поджав ноги словно разозленная горилла, сидел Натан Ф. Вальполь, меня мало успокаивало.

— Мы положим египетскую армию на обе лопатки так же элегантно, как это мы недавно сделали с алжирскими бандитами, — сказал капитан своим ужасным английским языком именно тогда, когда я вошел. — Небольшая бомбежка, несколько воздушных десантов в тыл… И все, мадмуазель Ругон. Увидите, как они будут бежать.

— Вы можете и ошибиться, — ответила Гелен.

По тону, каким были сказаны эти слова, я ощутил, что ей уже надоело хвастовство француза.

— Безусловно будут бежать, вот увидите, — твердо стоял на своем Жако, который, видно, выпил больше чем нужно. — Я собственными глазами видел список э-э, как их? — объектов для бомбардировки. На аэродромах Гамил, Кибрит, Эль-Гизех, Абу Сувар и Альмага расположены египетские военно-воздушные силы. По ним будет наш первый удар. Затем приземлятся вертолеты, высадимся мы, парашютисты, — маленькая, маневренная и хорошо вооруженная автоматическим оружием армия…

— Добрый вечер, — отозвался я у него за спиной. — Да тут, кажется, по-настоящему пьют виски!

— А, господин камрад! Тут мне не верят, что мы, если до этого дойдет, можем за один день победить Египет.

— За один день? В этом я, конечно, тоже сомневаюсь.

— За один день! Вот увидите!

На лице Гелен появилась издевательская усмешка.

— Кажется, — сказала она, — между союзниками наблюдается некоторое расхождение мыслей.

— Вы правильно подметили, — ответил Жако. — Мы, французы, хотим действовать молниеносно. Наш вице-адмирал Боржо отстаивает моментальные, стремительные операции. Но сэр Чарльз Кейтли, мадмуазель, — британский генерал — хотел бы это делать очень медленно. Он ученик маршала Монтгомери — который еще во второй мировой войне много чего испортил своей чрезвычайной осторожностью… Этот Кетли испортит нам всю операцию «Гамилькар».

— Гамилькар? — переспросила Гелен.

— Это — название оперативного плана.

— Гамилькарами, — сказал Вальполь, — звали двух древних африканских полководцев. Старший — командовал карфагенскими войсками, которые высадились на Сицилии; кончил он тем, что наголову был разбитый возле Туниса. Да и младший умер не в кровати.

— Ему не хватало парашютно-десантных частей, — засмеялся Жако. — Мы не пойдем по его стопам.

— Если мы будем действовать так неосмотрительно, как вы предлагаете, то и с нами будет тоже самое — сказал я.

Каляканье Жако раздражало меня, и мной овладело желание возражать ему. Разговор становился неприятным, а тут еще вмешался и Вальполь.

— У нас в Штатах, — бесцеремонно заметил он, существует бессмысленный порядок, согласно которого военнослужащим запрещается говорит о своих служебных делах. По-моему, это устаревшая боязнь перед шпионами. Доходит до того, что таким гражданским как я, очень редко случается возможность послушать квалифицированную беседу.

— Вот еще! — уперся капитан. — Мы не боимся никаких привидений. В наше время толковый шпион должен читать газеты: пресса подает обстоятельную информацию. Часто корреспонденты знают больше чем разведка. — При этом он взглянул на Гелен так, словно сказал ей особенно приятный комплимент.

Мне абсолютно все равно, — тихо сказала она, не обращая внимание на его последнее замечание, — как вы хотите завоевать Египет, быстро, как это хочете вы, капитан, или медленно, как предлагает лейтенант Андерсон. Это по сути ничего не меняет, господа… — Она поднялась и сделала шаг от столика. — Это просто ужасно — нападать на маленькую страну, и я ненавижу всех, кто принимает в этом участие. Спокойной ночи!

Я с тревогой глянул вслед Гелен, потом соскочил с табурета и пошел за ней. Мне и раньше, когда мы дискутировали о будущем походе в Египет, бросалось в глаза ее сдержанное волнение. Но так она никогда еще не горячилась. Или она уже хорошо выпила, или болтовня того Жако раздражила ее. Наверно ей хорошо опротивела эта беседа.

Я догнал ее перед лифтом:

— Что с тобой, Гелен? Тебе надоели эти двое?.. Этот Жако просто невозможный хвастун.

— Не думаю, что ты был лучше его, — шепотом ответила она. — Ведь оба вы стремитесь к одному: он — быстрее, ты — немного медленнее, трезвее…Но в конце концов вы найдете общий язык. Вначале «Магическая операция», затем операция «Гамилькар», машина крутится — так же? Падают бомбы, гибнут люди, а вам еще и весело от этого.

— Вы, американцы, обычно, не хотите марать руки, — с гневом бросил я. — Во всяком случай сейчас — нет! Вам хорошо стоять в сторонке и делать из себя вид непорочных.

Я не соображал себя от гнева. После всего, что было между нами, меня чрезвычайно оскорбило то, что она сравнивала меня с этим ветреным Жако. И когда мы спустились на лифте, я подыскивал слова, чтобы также чувствительно оскорбить ее.

Неизвестно почему, она сказала:

— Роджер, у тебя мокрые ботинки.

Я ничего не ответил. Только около ее номера меня прорвало:

— Если действительно бомбы упадут на канал, Ио кое-кто из твоих земляков неплохо заработает на этом. Подскочат цены, особенно на нефть. Мы с Жако, возможно, ляжем тут костями… А там, в Штатах, кто имеет нефтяные источники, как твой отец, будут посмеиваться в кулак.

Гелен смущенно глянула на меня; у нее задрожали губы.

— Тебе, наверно, приснилось, что у нас есть нефтяные источники, — ответила она. — Отстань от меня! Я больше и смотреть не хочу на тебя! Боже, как это все подло!

Она повернулась и, даже не подав мне руку, закрыла за собой дверь; а я продолжал стоять как пень.

В следующие дни шли дожди, и Вальполь сидел дома — поэтому ездить в Акротири было бесцельно. Если этот «почтовый ящик» существовал не только в воображении Тинуэла, то его, конечно, опорожняли только тогда, когда Вальполь что-нибудь туда вложил. С мрачным настроением я бродил по гостинице или сидел возле окна, выпяливши глаза в стекла, по которым каплями стекала вода.

Но данный мне срок проходил безрезультатно. Я сушил себе голову, однако не находил выхода. Иногда меня соблазняла мысль пойти к Гелен, извиниться за свою горячность и все ей объяснить: об том положении, в котором я оказался, про это неясное задание и об последствиях моей возможной неудачи. Мы вот-вот должны были расстаться! Как и обычно, мы встречались в ресторане, однако в наших отношениях не было открытости. Теперь она даже давала преимущество обществу с Вальполем.