Анархист (СИ) - Бесфамильный Николай - Страница 10

Замоскворецкая линия, Белорусская станция. Это был самый огромный базар, что видел Леший. Торговые прилавки располагались рядами: в первом продавалось оружие, во втором - одежда, а из третьего... доносился запах жаркого. В навещённых на прутьях шашлыках угадывались очертания питомцев: вот ребра собаки, голова, похожа на кошачью...

- Эгэгэй! - кричал продавец. - Покупай мясо скорей! Старик, - обращаясь к Лешему. - Купи шашлык из разных сортов мяса, побалуй пищевод!

Анархист обернулся и взглянул продавцу - коротко стриженному брюнету с засаленным лицом, прямо в глаза.

- От вашего шашлыка - блевать охота, внучек.

И прошёл дальше. Он не знал, сколько блуждал по торговым рядам. Заказав себе то, на что хватило залежавшихся в карманах патронов - целых двадцать три штуки он отдал за шесть булочек с мясом и три с повидлом. Денег у него больше не было, он рассчитывал в основном на честность челнока.

Откусил один пирожок.

«С мясом...» - досадливо подумал он и прислушался к разговору. Маленький мальчик расспрашивал свою маму - продавца одежды.

- А правда, что на Белорусской самый большой склад во всем-всем метро?

- Да, сыночек, правда, - ответила мать, словно говоря этим, мол, отстань. - Пока поди поиграй в солдатиков, не мешай маме работать, вечером крыс поедим.

«Бля, - Леший поперхнулся пирожком, представляя, как мать и сын едят крыс, живых крыс. - Как так можно...»

Он перевёл взгляд на недоеденный кусок. Потом на ребёнка, играющего в войнушку.

«Много взял. Надо отдать...»

Отложив пять пирожков, и доев несчастный кусочек, он повернулся и пошёл к ребенку. Перешагнув через заградительные коробки, анархист столкнулся со стеной непонимания.

- Вам сюда нельзя, - строго проговорила мать. Леший бросил на неё короткий взгляд. Присев перед мальчиком, он спросил его:

- В стрелялки играешь?

Мать тем временем смотрела на него. Она не знала того, что Леший шёл с благими намерениями. Она была готова порвать его за один неверный шаг.

- Да. - спокойно ответил ребёнок. Анархист продолжил смотреть как тот совершенно спокойно переставлял пластиковых солдатиков, то подкидывая одних, то ложа других.

- Закрой глаза и выставь вперёд руки. - попросил Леший.

- Зачем? - любопытно спросил ребёнок.

- А вот узнаешь.

Мать немного утихла. Леший вложил в подставленные маленькие ручки ровно пять пирожков, купленные на свои же деньги. Его мать - продавщица стояла в полнейшем отуплении, явно не понимая происходящего.

- Пусть поест хоть раз по-нормальному... - бросил Леший, обратно перешагивая через самодельное заграждение из картонных коробок. Может, он совершил благо, но все люди смотрели на него, как на сумасшедшего. Леший обошел ещё раз торговые ряды. Гудрона видно не было. Анархист начал думать о плохом.

«Сначала Демон, потом этот увязавшийся челнок... В кармане осталось три пирожка. Нечего есть. Что делать?»

Внезапно, он увидел, как в его сторону показывает та самая женщина. Рядом с ней стоял озлобленный проверяющий и его два охранника. Леший не понимающе стоял и смотрел на их лица.

«Что дальше, что дальше... - мысли вихрем пронеслись в его голове. - Пизда дальше!»

Он побежал в тот момент, когда голос проверщика раструбил на всю Белорусскую:

- Держи суку!

Ноги не подводили Лешего никогда. Но куда бежать... выбора не оставалось. Он влетел в блок пост Ганзы.

- Ребята, дайте пирожки доесть! - крикнул он, подняв руки. - В конце концов - повидло вытечет!

- Не вытечет. - словно гром, раздалось сзади. После анархист почувствовал сильную боль затылке. Её невозможно было контролировать. Он видел, как мир исчезает, как тогда... Он потерял сознание вновь.

Но мать не пришла. Никто не пришёл. Тюрьма, то место где гниет народ, быдло... Так считал Леший, пока сам туда не попал. Он сидел на стуле. В углу стоял таз с парашей. Грязная, засаленная тарелка - в другом. У него все отобрали, даже документы, и еду.

- Верните пирожки! - крикнул он при виде патрульного, но тот никак не отреагировал. Ганзеец вёл ещё одного преступника. Тот был худой, в затасканных лохмотьях. Белая майка прорвана до дыр.

- Хер вам в кукиш, хуилы подзаборные! - кричал тот. Патрульный, или надзиратель - анархист не знал, кем был боец, но то, что произошло дальше... Леший видел, какой порядок царствует на Белорусской. Ганзеец открыл камеру ключом и со всей силы ударил несчастного о прутья. Он не успел никак защититься. Изо рта выплеснулась кровь. Боец швырнул его в камеру и спокойно закрыв ее, ушел. Леший улыбался. Все его теории были верны.

- За величием стоит беспредел, - говорил новоприбывший, зажимая рот рукой. Леший обернулся. Как он вообще говорит? - Великое содружество убивает, калечит людей. Что будет, если об этом узнают жители? Они поднимут бунт, - он закашлялся. Изо рта текли кровавые слюни. - На вересковом поле, на поле боевом, лежал живой на мертвом и мёртвый на живом. В конце концов, народ победит. И повторится тоже самое...

- Процесс власти никто не остановит. Свергнут одну фракцию - придёт другая, жестокая и жёсткая в своих проявлениях. - завершил его мысль Леший. Незнакомец удивился.

- Тебя кто учил, старик?

- Нестор, - ответил Леший и повторил: - Нестор был моим учителем.

- Речной вокзал?

- Он самый. - Леший развернулся. В темноте лицо незнакомца было неразличимо. - Что тут творится?

- Я не знаю, - прошамкал он. - Один... доставил бумаги. После этого Ганза взбесилась.

- Что было-то? Хоть слухи расскажи.

- Я не знаю, - повторил незнакомец. - Говорят, там была стопка бумаг, на каждой из них было написано... в общем, послали их на три буквы. А под бумагами, в поролоновом пазе, хер лежал, грят железный.

Леший ухмыльнулся. Да, это в стиле анархистов. Черт-с-два Ганза наведет у них свои порядки! Улыбка постепенно сходила с лица Лешего. Он знал, что будет, он представлял это в кошмарных снах. Внезапно, его отвлек топот в коридоре. Возвращался надзиратель.

Леший улыбался, видя его жирное, потное лицо. Ганзеец подошёл к двери его камеры. Вставил ключ и повернул, замок тихо щелкнул.

- Выходи, за тебя заплатили. - грубым голосом сказал он и ушёл, оставив открытой железную дверь.

Леший оглянулся.

«Неужели? - думал он. - Неужели я на свободе?»

Он покинул камеру. Бросив последний взгляд на неизвестного человека, он повернулся и собрался уходить, как вдруг, сзади донесся голос.