Жила ли Дева Мария? - Румянцев Н. В. - Страница 16

Следующие мотивы — обручения и благовещения — введены в развитие тех же евангельских элементов, сказаний, при чем для последнего материал почти целиком был взят из Луки, а первый имеет целью показать праведность и целомудренность Иосифа, своей деталью о гадании по посохам восходя к обычаям магов, колдунов, шаманов первобытных религий прибегать в таких случаях к своим магическим жезлам, посохам. Явление ангела, его благовествование и дальнейший визит Марии к родственнице Елизавете, — как мы уже сказали, — заимствованы из евангелия Луки. Чудесно зачавшая от святого духа Мария делается беременной, что замечено было самим Иосифом и книжником Анной, которые оба обвиняют: первый — в неверности Марию, второй — Иосифа в растлении девицы. Назначается суд, проходящий на основании указаний книги Чисел, где дается описание этого отвратительного обычая-обряда, состоявшего в том, что заподозренной давали, со всякими заклятиями, выпить чашу воды с землей, грязью, (5, 11–31).

Этому-то отвратительному магическому обряду-суду, якобы, была вынуждена подвергнуться Мария и выдержала его, оставшись невредимой и тем доказав свою невинность. Почему мотив этого суда был введен автором в свою историю богоматери, — понятно и легко догадаться: таким путем он хотел резче подчеркнуть, оттенить, что зачатие ею произошло без греха, без нарушения верности Иосифу, без плотского сожития с каким-либо человеком, а чудесно и от святого духа. Такую же цель, но только, чтобы также подчеркнуть девственность Марии до и после рождения ею сына, преследует рассказ о том, как Саломея рукой обследовала молодую мать и за это жестоко поплатилась. Остальные детали, подробности о неподвижности всего в природе (см. сказку о «спящей царевне»), о лучезарном облаке и свете в пещере, о чудесном исцелении сожженной руки и о скрытии младенца Иоанна с матерью в раскрывшейся горе, — все эти детали заимствованы из мифологического и сказочного материала древности, частично перекочевавшего как в «жития святых», так и в современные народные сказки. Основной же рождественский материал здесь — из евангелий Матфея и Луки.

Таковы источники, использованные автором первоевангелия Иакова. Не менее прозрачны они в сказании об успении и вознесении Марии на небо, произведении конца IV в. Что оно было написано не раньше и что до этого времени вообще не существовало никакого сказания об обстоятельствах смерти богоматери, видно, хотя бы, по труду церковного писателя средины IV в. — Епифания Кипрского, который, между прочим, говоря о Марии, пишет там: «пусть исследуют писания, и не найдут сведений ни о смерти Марии, ни о том, умерла ли она, ни о том, что не умерла; ни о том, погребена ли она; ни о том, что не погребена»…

Так писал Епифаний в средине IV в.; к концу последнего этот зияющий пробел в истории мнимоземной жизни Марии был уже, как мы видели, заполнен вышеприведенным сказанием о ней. Основное содержание его с предчувствием Марией смерти, самой смертью, погребением под Иерусалимом, трехдневными пребыванием во гробе, воскресением, телесным вознесением на небо, явлением ученика и Фомою «неверующим», — это содержание, явно, списано с соответствующих евангельских мифов об Иисусе. Мотив чудесного перенесения апостолов на облаках продиктован указанием Деяний и других ранних произведений, что все ученики Иисуса после его смерти разошлись по всему миру на проповедь евангелия, и желанием сделать их зрителями смерти богоматери, иначе трудно было бы вплести выигрышную сцену с Фомой. Остальные детали заимствованы из существовавших уже к тому времени многочисленных апокрифических «Деяний» — сказаний об отдельных апостолах. Чего-либо нового, оригинального ни автор сказания об успении, ни его ближайшие продолжатели не сказали. Единственно, что они и церковь сделали здесь в качестве отступления от своей программы в целях поставить Марию несколько ниже ее сына— Иисуса, так это то, что смерть и трехдневное пребывание ее во гробе они назвали «успением», смертным сном, а вознесение — «взятием ее на небо». И только.

V. Из истории представлений и культа Марии

Ограничимся этим разбором раннехристианской литературы, подведем итоги всему вышенайденному нами относительно богоматери Марии и кратенько проследим дальнейшую ее историю в рамках церковного учения и культа.

В начале брошюры мы видели, что в странах классического Востока задолго до христианства существовал культ и мифология многоименной богини женского начала, плодородия, производительных сил, земли, природы, — богини, принявшей позднее, в условиях развитой городской и государственной жизни, характер всеобъемлющего божества, якобы, зримо и незримо управляющего миром и всем, что в нем. Культ этой богини был широко распространен и крепко держался там в силу того, что он был связан с хозяйственными, производственными сторонами жизни всего населения. Древнееврейский народ при переселении в Ханаан и переходе там от былого скотоводства к оседлому земледелию воспринял от местного населения местные разновидности этого культа и богини и продолжал держаться их или в их чистом виде, или в переработанном и слитом с религией национального Ягве.

К началу христианской эры культ этой богини и ее многоименного растительного «сына» и возлюбленного, слившегося с идеей и образом мессии-христа, нашел себе хороший и тайный приют в среде многочисленных еврейских сект, которые образовались в силу тогдашних социальных условий на почве распада казенного юдаизма и влияния со стороны «языческих» восточных религий. В данных сектах, называвшихся гностическими за проповедь ими решающего значения в деле спасения «гносиса» — знания, ведения тайных учений, магических обрядов и формул, «спаситель» принял имя Иисуса по Иисусу Навину, былому ханаанскому божеству, культ которого продолжал существовать среди еврейского народа «под спудом». Некоторые из этих сект присоединили сюда еще и культ многоименной богини, получившей у них имя Марии по Мариам-Марии, — матери Иисуса Навина, тоже бывшей былым ханаанским божеством, разновидностью той богини, и тоже чтившейся евреями неофициально.

Из данного гностического движения вышло христианство, вынесшее оттуда культ спасителя-мессии-христа-Иисуса и его божественной матери-Марии, преемственно удержавшей за собою черты богини-матери- девы и возлюбленной своего сына. Первоначально они носили здесь, в раннем христианстве, черты только божеств, неземных существ, потом начался длительный процесс их очеловечивания и историзации, с отведением главного места Иисусу-мессии-христу, ибо от него ждали изменения гнетущих социальных условий. Историзация его началась и шла раньше, Марии — позднее и в связи с ним. Следы всего этого сохранились в тогдашней христианской литературе: в Откровении Иоанна богоматерь рисуется еще со своими явными чертами божества — «царицы небесной»; в лжепавловых посланиях она не фигурирует, заслоненная целиком образом своего сына-христа, что отражало господство мессианских чаяний и настроений.

В евангелиях картина меняется: в древнейшем евангелии — Марка богоматерь Мария только что еще мелькает в качестве земной женщины и таится в лице женщин при кресте Иисуса. У позднейших Матфея и Луки имеются уже главные мифы — моменты ее мнимоземной истории, связанные с мотивами рождения и смерти Иисуса; здесь Мария выводится прямо и скрытно, затушевано в тройном образе девственной богоматери, возлюбленной и матери скорбящей. Иоанн чего-нибудь особо нового сюда не прибавляет. Таким образом, она, дотоле почти целиком заслоняемая личностью и образом своего сына-христа, мнимоявившегося мессии, начинает выступать на сцену, хотя и в связи с ним. Тогда же закладывается фундамент, создается основа ее мнимоземной истории. В последующих, апокрифических произведениях историзация проходит почти целиком и вырабатывается более или менее полная самая история богородицы, хотя черты божественные не затираются.

В это послеевангельское время мы замечаем в среде христиан III и IV в. в борьбу различных течений по вопросу о Марии и ее культе, почитании. С одной стороны, шел бой между сторонниками и противниками учения о приснодевстве ее: одни считали, что она зачала только девой, а по рождении Иисуса лишилась девственности и даже родила еще других детей. Другие, наоборот, учили, что она до и после рождения Иисуса была девой и никаких других детей не имела, в половом общении с Иосифом не была. Последний взгляд, в конце-концов, одержал верх в связи с ростом аскетических настроений и направлении. Другая борьба велась вокруг почитания, поклонения, культа Марии, связанная с процессом ее очеловечения и историзации: одни хотели низвести ее совсем на положение простой, достойной только уважения, женщины; другие, наоборот, стояли за неприкрытое служение ей, как богине; третьи вели среднюю линию.