Соблазнение строптивого (СИ) - Замосковная Анна - Страница 58

— Сколько? — прохныкал бас.

— Сколько надо! — по перекосившемуся лицу Файриса текли слёзы.

Его пальцы потемнели, иссохли. У меня заходилось сердце, волосы вставали дыбом. Провалиться бы в небытиё, не видеть бы этих горящих рук, не чувствовать вони, не слышать стонов и дребезжания щита.

— Не могу, — взвыл бас.

Несколько бабочек прорвались внутрь, метнулись к лицу Файриса, их прикосновения оставляли кровоточащие порезы.

— Держа… — Файрис закашлялся, рухнул.

Он кашлял и кашлял, хрипел, давился. Ещё больше бабочек слетело к нам, кружило вокруг магов. Файрис ослепительно засиял, в его свете бабочки сгорали. Он поднялся, повернул ко мне страшное окровавленное лицо, поднял голову вверх.

Сквозь тьму горели два огненных страшных глаза.

Файрис с трудом поднял кристалл, удерживаемый скрюченными, обгоревшими пальцами, и положил мне на грудь. Смертельный холод сковал моё сердце, сжал мозг, насадил на тысячи игл лёгкие.

Щит рухнул, нас окружил водоворот чёрных смертоносных бабочек, но они не нападали. Его Темнейшество приземлился на полу, необъятные крылья нависли над нами, загородив солнечный свет.

— Ты всё правильно понял, — пробулькал Файрис, по подбородку хлынула кровь. — Нападёшь — она умрёт. Сделаешь лишнее движение — она умрёт.

— Что вы делаете? — леденящим тоном произнёс тёмный, удивительно легко справляясь с отросшими клыками и гибким длинным языком.

Это был мой тёмный или оледеневший разум бредил.

Файрис молчал. Рядом кто-то поскуливал. Запах горящей плоти не казался таким уж навязчивым. Мне было холодно.

«Ну же, заканчивайте скорее», — закрыла глаза.

Представила Эсина.

Как он писал мне записку.

Жаль, мы не встретимся.

Холод усиливался…

Кругом чернота, звон.

Невыносимый звон, так хотелось убежать от него, спрятаться…

— Твоя угроза мне не понятна, — сказал тёмный. — Разве ты в праве её отпустить?

— Я умею признавать поражение, — Файрис закашлялся.

Темнота увлекала меня, окутывала, несла по волнам. Было уже не холодно. Блаженную тишину прорезал испуганный вопль Файриса:

— Стой! Стой! Я убью её, слышишь?!

Ко мне склонялся Эсин, в его голубых глазах светилась нежность.

— Я люблю тебя, Лила, — он прижался губами к моему лбу. — Прости…

Он такой тёплый, это тепло согревало меня. Я просто хотела остаться с Эсином. Навсегда. Я тянула руку, мечтая удержать, но натыкалась не на его тёплую кожу, а на что-то холодное, жёсткое, острое. Изо всех сил я оттолкнула это нечто…

Меня куда-то несли, щека прижималась к металлу.

Тьма…

Холодный воздух хлестнул кожу.

Тьма…

Головокружительное ощущение падения…

Тьма…

— Ваше Темнейшество! — испуганный женский голос.

— Лекаря! — рявкнул мой тёмный.

Значит, он забрал меня. Значит, помешал Эсину, а я не выполнила поручение. Не сделала то, что хотел Эсин.

— Нейтральных магров сюда. — Совсем близко звучал голос тёмного.

Он выиграл, он… Я не справилась…

— Она светлая?

Подвела Эсина — это невыносимо, это больно-больно-больно.

— Да… снова… к храму… помощь…

Никчёмная, даже умереть когда надо не смогла…

Тьма… я хочу в её объятия.

Хочу забыть, что из-за меня Эсин проиграл…

Тьма…

Эпилог

Я прячусь во тьме, но меня с завидным постоянством выдирают оттуда.

— Пей…

— Терпи…

— Пей…

— Живи…

Тысячи мелких прикосновений.

Зуд в руках и ногах.

Горькие запахи.

Незнакомые звуки.

Тёмная магия везде-везде, воздух тяжёл от неё.

Иногда неясные, тягучие голоса бьются в пелену тьмы.

— …да, эти камни — проводники, через них прокачали огромный объём энергии, смотри, как изменилась структура, а серебро просто расплавилось.

— Какой именно энергии?

— Исходной. Светлой тоже, но в значительно меньшей степени…

Тьма.

И далёкие разговоры.

— Значит, центр — Самран. — Тёмный, хмуро.

— Практически уверен, хотя, сам понимаешь, индикаторы тёмной и светлой магии в этом случае не слишком достоверный источник информации… Ты так разочарован, словно не предполагал, что Эсси что-то задумал.

— Я бы предпочёл ошибиться. К тому же я… отвлёкся.

— Любой на твоём месте решил бы так же.

— Обычно я решаю не как любой другой. Я не должен был…

Спокойная и родная тьма, в которой можно не думать, как я подвела Эсина.

— Послание Его Светлейшества.

— …урегулировать…

— На этот раз не откупятся.

— Но мы разрушили их храм.

— Они нарушили несколько ограничений, мы были в своём праве.

— Эсси отрицает.

— Значит, соберём доказательства!

Что-то бьётся, и я открываю глаза: просторная комната, бежевые стены, чёрная мебель, стеллажи с книгами и свитками, приоткрытая дверь, из-за которой доносится голос тёмного:

— Ну же! Мы должны понять, чего он добивался, от чего меня отвлекал.

Веки смыкаются, сил думать нет…

— Зачем тебе это?

— Не знаю, — устало отвечает тёмный.

— …Тейлу, видели в храмовом саду.

— А остальных сэнари?

— Нет. Мы держим оцепление, из храма они не выходили, но внутри их никто не видел. Обязанности Файриса исполняет его заместитель.

Хочется открыть глаза, спросить, что за сэнари, но затуманенный разум вдруг понимает: сэнари — это я, и тёмный, и Эсин, и Файрис, и Тейла.

Но что это значит?

Кто мы?

Меня поглощает тьма.

Забытьё резко выпустило меня из объятий, будто вышвырнуло.

Наверное, ему я тоже не нужна.

Горько. Просто горько. Даже не больно.

Открыла глаза.

Чёрные шторы распахнуты, на бежевых стенах пылал закатный свет: горячий, с багряными проблесками. От стеллажей со свитками и книгами веяло древним спокойствием.

На тумбочке у широкой постели хрустальный кубок с водой. Кувшин. Виноград. Потемневшие дольки яблока. Книга. Словно кто-то читал и положил её, закладкой использовав длинный чёрный волос.

Подушка рядом со мной притиснута к высокому изголовью, одеяло промято. Похоже, рядом кто-то лежал и читал.

Медленномедленно я приподняла невыносимо тяжёлую руку.

Я помнила боль.

И ощущение хлынувшей крови.

От разреза не осталось следа.

Гладкая, светлая кожа.

Ничего примечательного.

Глаза защипало, но слёзы не потекли.

Всё вокруг пропитано тёмной магией, даже одеяло, которым я укрыта, подушка, на которой покоилась моя голова.

Я у тёмных.

В их ордене.

Предательница.

Я подвела Эсина. Он не простит…

Почему я до сих пор дышу?

Я задыхалась.

Куда мне идти и зачем? Ни дома, ни семьи. Если Эсина в моей жизни нет, зачем тогда жить? Зачем дышать? Какой смысл в любом действии, если в итоге оно не приводит к Эсину? Я не могу вернуться к нему, не после того, как подвела его.

Не смогу посмотреть ему в глаза: много раз я клялась, что моя жизнь принадлежит ему, а когда потребовалось её отдать, не умерла. Тело цеплялось за жизнь, но разве это не доказательство и моего предательства тоже?

Эсин.

Эсин…

Как я посмела его предать?

Тысячи голосов зашептали: «Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница!…»

Голоса нарастали, знакомые голоса, голоса Самранских братьев и сестёр, я заткнула уши, но слышала: «Как ты могла подвести Эсина? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты посмела? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты смела? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Зачем? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла?»