Соблазнение строптивого (СИ) - Замосковная Анна - Страница 14

Тёмный свистнул, и конь перешёл на карьер, а тёмный отставал, вынимая из ножен меч.

Едва держась в седле, я смотрела назад, на шлейф света. Тёмный сдал в сторону, и тогда я увидела несущихся за мной огромных странных псов, припорошенных мерцающим порошком. Твари двигались рывками, собак напоминали лишь отдалённо: головы у них слишком большие, и лапы расставлены широко, будто из боков растут.

А тёмный… отставал. Он пропустил стаю мимо и скрылся в сумраке.

— Помоги! — взвизгнула я, лихорадочно лупя коня пятками.

Тот мчался во весь опор, мы слились в едином порыве ужаса. Зажмурилась, вслух шепча:

— О великий Свет, защити, стань преградой на пути беды, окутай меня животворящим сиянием своим, отведи ножницы Смерти от нити моей судьбы… О великий Свет, защити, стань преградой на пути беды…

Повторяла и повторяла, губы уже обветрились, во рту пересохло, но я молила Свет, а шкура коня стала мокрой от пота, капала пена, и он нёсся, нёсся неизвестно куда…

— О великий Свет… — я заскулила.

Хотела повернуться, посмотреть, далеко ли твари, но ужас не давал шевельнуться. Кажется, начни я падать с коня, не смогла бы крепче в него вцепиться даже ради спасения жизни.

Конь встал, я ударилась в его шею, едва удержалась в седле. Ничего не понимая, давала шенкелей, но только когда задние ноги коня подломились, поняла — он загнан.

Подогнулись и передние, конь завалился набок, придавливая мою ногу, а я, даже не чувствуя боли, вся сжалась, ожидая нападения…

Но его не было.

Весь в пене, конь часто хрипло дышал.

Только его страшное дыхание и бешеный стук моего сердца в висках — и больше никаких звуков. В свете размазанных по небу лун я увидела закатившийся глаз коня, следы крови на губах и морде, на огромных растопыренных ноздрях. Конь втягивал воздух, но не мог надышаться.

Никто не нападал.

Медленно обернулась: прямая дорожка фосфоресцирующей пыли терялась во мраке. И никого.

Отдышавшись, я снова ощутила боль во всём теле и ноге. Коня лихорадило. Надрывный хрип резал уши, и я заткнула их, но слышала, как он умирает. Чувствовала, что его покидает жизнь. Попыталась высвободить ногу, но она там запуталась в стремени или зацепилась за седло, и сколько ни дёргала, только больнее становилось.

Всхлипнув, я откинулась на спину и обхватила себя руками.

«О великий Свет, защити, стань преградой на пути беды, окутай меня животворящим сиянием своим, отведи ножницы Смерти от нити моей судьбы…»

Потекли слёзы, и текли, текли… Хрипы коня становились реже, он больше не шевелился… Но дышал. Я прикасалась к нему, и поэтому даже без кристалла, против воли, чувствовала гибель жизни. Впервые так остро, явно. Сердце сжималось от ужаса.

Мне вдруг стало так страшно, что хотелось кричать до разрыва лёгких.

— Помогите, — вопль сдержала, но разрыдалась, — помогите кто-нибудь, помогите…

Сиплое конское дыхание… я разрыдалась громче, только бы его не слышать. Снова задёргала ногой, свободной упёрлась в седло и попыталась столкнуть, но нога соскальзывала снова и снова. Внутри коня расползалась холодная тьма, и без кристалла я не могла ей противостоять…

— Нет, нет, — я забилась, выворачивая ногу. Вцеплялась в траву, пытаясь отползти.

— Нет…

Вдали послышался перестук копыт. Сквозь слёзы я видела только тьму и серые тени. Цокот нарастал, бил по земле набатом, словно на меня надвигался табун.

Но это был один конь. Серый. И с него слетела тёмная фигура.

— Ветер! — Тёмный рухнул перед загнанным конём на колени, обнял окровавленную голову. — Ветер!

Конь дёрнул копытом, совсем по-человечески всхлипнул, прижимаясь к нему.

— Ветер, Ветер. — Тёмный поглаживал его по шее. — Всё хорошо, Ветер. — Уставился на меня диким взглядом. — Лечи!

— М-мы в грани…

— Тебе без разницы! — он сунул руку за пазуху, скривился. — Соберись! И лечи его!

И такой взгляд, что я снова стала дёргать ногу:

— Без кристалла…

Тёмный выдернул руку из-за воротника, мелькнул чёрный кристалл на цепочке, тут же исчез в кулаке. Но когда тёмный разжал ладонь, там был уже светлый кристалл.

— Спаси его! — тёмный смотрел мне в глаза.

Сердце пропустило удар.

— Не-ме-дле-нно.

Не смея признаться, что практически не умею лечить, взяла кристалл, зажала в ладонях и сосредоточилась на умирающем коне, уверенная, что моя жизнь сейчас зависит от того, выживет он или нет.

И даже эту мысль отбросила, чтобы лучше управлять потоками магии…

Глава 8

Свет вереницы лун время от времени пробивался сквозь кроны деревьев, и фосфоресцирующая пыль мерцала ярче. Мох гасил стук копыт идущих следом коней, их присутствие выдавал лишь треск кустов.

Прижимаясь к груди тёмного, чувствовала, что он хочет высказаться. Не как обычно ощутила бы через прикосновение, а по внешним признакам: нарастающему и спадающему напряжению, учащению дыхания, после чего он что-то беззвучно произносил сквозь стиснутые зубы, закусывал губу и некоторое время просто меня нёс без всяких гримас.

В конце концов он не выдержал и процедил:

— Ты хоть иногда думаешь?

— Ты сказал лечить, — прошептала ему в ключицу и сжалась от приступа тошноты. — Спасти.

— Лечить, а не вылечить, — цедил тёмный. — Спасти коня, а не довести себя до истощения.

Чувствовала биение его сердца — где-то пятьдесят ударов в минуту, он нёс меня с полчаса и даже не вспотел. Выносливый.

— Достаточно было остановить кровотечение в лёгких, — продолжил возмущаться тёмный. — Лечить полностью не было смысла: новые ткани хрупки ещё сутки, ехать на Ветре всё равно нельзя.

Да не специалист я по лечению, не помню азы, не практиковалась уже лет пять, даже свои раны не лечу (мог бы и понять по тому, что укус Эсина не зарастила… хотя там и сентиментальные соображения присутствовали). Чудо, что вообще смогла так хорошо сработать при таком-то маленьком кристалле. Да мне… меня похвалить надо: я только что выше головы прыгнула, а он…

— Думала, ты меня убьёшь, — неожиданно созналась я, губы сами собой дрогнули. — Испугалась.

— Точно не думаешь, — тёмный покачал головой. — Совсем.

Теперь я понимала, что он не убьёт, но в тот момент… Сжала воротник его куртки, прошептала:

— Кристалл, который ты тогда дал — он был тёмным, а потом… почему?

— У них же основа одинаковая, прозрачная, первое вливание магии задаёт тип и цвет. Я освободил кристалл, и твоя магия сделала его светлым.

— Значит, ты колдовал…

— Нет, я не задействовал магический поток.

— Как так?

— Молча. Женщина, мы в пути меньше суток, а мне уже хочется головой о стену биться от твоей некомпетентности. Ты что там в ордене, только ноги раздвигать научилась?

— Я твоего коня спасла. — Стукнула его по груди. — Мог нормально сказать!

— Нормально? — У него заходили желваки. — Откуда я знал, что посвященной пятого уровня Жизни надо объяснять, как лечить. Ты хоть один экзамен сдавала?

Тяжело дыша, я смотрела ему в глаза. И…

— Так и думал, — презрительно кривя губы, тёмный отвернулся.

А я только и могла тяжело дышать: Эсин своей силой повышал мой уровень магического резерва и присваивал соответствующее звание.

— Знаешь, ты бы порадовался, что я врачевать умею, — прошипела я, — мне эти знания без надобности…

— Помолчи, — он крепче прижал меня, но я запрокинула голову:

— Меня никто не…

— Молчи, — тёмный тряхнул меня.

— Послушай, я всегда…

Отпустив мои ноги, он схватился за меч, выпустил, вскинул ладонь, и тысячи фиолетово-чёрных сияющих бабочек закрыли нас от летевшей сверху гигантской пасти. Мы перекатились по земле, тёмный вскочил, крепко держа меня одной рукой, а второй швыряя фиолетовые полумесяцы лезвий в выпрыгивающих из кустов чудовищ.

Пасть у этих тварей размером с медведя занимала треть тела, треугольные зубы шли в несколько рядов. Лезвия тьмы отшвыривали тварей назад, вспарывали чешуйчатые шкуры, не все поднимались, но из кустов, сверху прыгали новые.