Иномирянка для министра (СИ) - Замосковная Анна - Страница 76

Эоланд округлил глаза:

— Как ты можешь? Мы же родственники!

Так и хотелось спросить: а яд подсыпать — это по-родственному?

— Раввер, ну почему ты убегаешь? — Эоланд нахмурился. — Ты же меня хочешь.

Я чуть не поперхнулся:

— С чего ты взял такую глупость?

— Дядя Вероний сказал. Говорил, у тебя с юности такие наклонности, потому-то ты так долго и не женишься после вдовства. И мало денег даёшь, чтобы я пришёл и предложил себя в обмен на деньги на карманные расходы.

— Знаешь что? — сердито спросил я. Эоланд отрицательно мотнул головой. — Он жестоко тебя обманул.

И что мне с этим идиотом делать? Убил он жену или нет — надо ещё доказать. В тюрьму его сажать, как показала практика, бессмысленно. В дом тоже нельзя — с Леной может столкнуться. Отпускать опасно. А мне нужно время, чтобы со всем разобраться.

Вот куда Эоланда деть?

— Э-это не смешно, — дрожь в голосе Эоланда звучала нежнейшей музыкой.

Пусть помучается, поразмыслит над своим поведением. В подсыпании яда признается, в конце концов.

Или в убийстве Кордолии.

Я сглотнул. Не хотелось верить, что мой кузен, длор одного со мной рода, формально — мой подопечный, убил жену.

И не хотелось, чтобы дядя Вероний оказался убийцей.

Но кому ещё выгодна смерть Кордолии?

Сквозь прутья решётки на окошке двери просунулись тонкие белые пальцы Эоланда. Свет повешенной у косяка лампы блестел на полированных ногтях.

— Кто тебя выпустил? — строго спросил я.

Вдали капала вода.

— А если трубы прорвёт и меня затопит? — простонал Эоланд. — Выпусти, я всё расскажу.

— Рассказывай. А я подумаю, выпускать тебя или нет.

— Это похищение. Это противозаконное удержание.

Я сложил руки на груди:

— А мне кажется, тебе здесь самое место.

— Почему это? — Эоланд притиснул лицо к решётке. — Я не сделал ничего плохого. Я жертва заговора. Меня хотят убить, а ты…

— Спрятал тебя в надёжном месте, — коварно улыбнулся я.

Идея запереть дорогого кузена в катакомбах под старым министерством была, мягко говоря, незаконна, но… куда же его ещё деть?

— Разве это надёжное место? — скривился Эоланд. — Хотя бы немного магии верни.

— Нет.

— А если на меня нападут?

— Кто?

— Насекомые, — у Эоланда задрожала нижняя губа.

Смотреть тошно: его жену убили, а ему всё равно. Беспокоится только о собственном комфорте.

— Кто тебя выпустил, ты, жалкая тварь? — рявкнул я.

Эоланд отшатнулся во тьму старой камеры. Я шагнул в тень и, миновав трепещущий мир, вышел за спиной Эоланда, прорычал:

— Кто?

Взвизгнув, он отскочил в сторону, налетел на ведро. Оно звонко ударилось о стену, покатилось по полу.

— Кто?! — вопль эхом метнулся по заброшенному коридору.

— Н-не з-знаю, — вновь взялся за своё Эоланд. — М-меня прос-то выпустили. Оф-фицер, имени не знаю.

— Эоланд, ты что, идиот? Как ты мог не узнать имени того, кто тебя выпустил? Почему не спросил, зачем он это сделал?

— Он сказал, что потом, когда я стану главой рода, он попросит ответную услугу.

Точно идиот. Вдыхая и выдыхая, я старался успокоиться. Спросил:

— Ты понимаешь, что теперь есть все основания обвинить тебя в убийстве жены?

— Ты этого не сделаешь, — огрызнулся Эоланд из темноты. — Не станешь позорить род.

Он прав. Я ведь даже императору не рассказал о том, что на месте взрыва почувствовал следы своей родовой магии. Слишком дорожу нашей репутацией. Это моя слабость.

Я прислонился к шершавой стене. Покряхтев, Эоланд устроился на койке, буркнул:

— Тут даже тюфяка нет.

— Сидел бы в тюрьме, был бы с тюфяком, простынёй, одеялом…

— …обедом, ужином и завтраком.

Эоланд нащупал собранную для него корзину, открыл. Зашуршала бумага, в которую была завёрнута булка. Пахнуло копчёным окороком.

Когда дело касается родственников, трудно судить здраво. Эоланд, он кто? Бесчувственный идиот или умело притворяющийся преступник?

Вот, например, я угрожаю оставить его здесь. Почему он не рассказывает о яде? Не боится, что я умру, никому не рассказав о месте его заключения? Или надеется, что в случае моей смерти магия перейдёт ему? А если не перейдёт — это же огромный риск умереть здесь от голода.

Или Эоланд надеется выбраться сам?

Вопросы-вопросы-вопросы. И ни одного ответа. Такими темпами я скоро с ума сойду.

— Через минуту я уйду. У тебя последний шанс признаться во всём, — предупредил я.

— Неффем прифнафаться, — жуя, промямлил Эоланд.

— Как знаешь, — я шагнул в тень.

Выбравшись по другую сторону двери, загасил фонарь.

— Эй! Свет оставь! Ну Раввер!

Крики Эоланда заглушила мёртвая тишина потустороннего мира. Бредя в нём по коридорам катакомб, я выискивал сообщника Эоланда, который мог следить за нами и на скорую помощь которого Эоланд теоретически мог рассчитывать. Но все действующие коридоры пустовали.

Похоже, никто нас не преследовал, не страховал Эоланда. На что же он надеялся? На мою смерть?

Из тени я вышел в старом архиве. Нервно мигнул огонёк в газовом рожке. Тишина, запах пыли и сумрак окутали меня. Огромные стеллажи простирались рядами, прогибались под тяжестью папок.

Прилечь бы в этой умиротворённой тишине, на пару минут закрыть глаза, позволить им отдохнуть перед новым заходом изучения докладов.

Судя по тому, что увидела Лена, отдых мне жизненно необходим. Я не стал её пугать, но… Отравление зельем глубокого сна с каждым разом переносить всё труднее, и сейчас, похоже, оно особенно сильно разрушало организм. А может, я болен.

Или Лена увидела предвестие скорой смерти. Оно тоже проявляется так — сумрачной дымкой, сочащейся из тела, словно родовая магия спешит покинуть бесперспективное тело… Это было бы отличным выходом из ситуации.