Иномирянка для министра (СИ) - Замосковная Анна - Страница 34

— Это хоть что-то…

— Мне придётся много времени проводить с ней. Чары.

Император глянул исподлобья:

— Одни неприятности с этим твоим браком. А сколько слухов ждёт впереди, сколько предположений… Где бы найти длорку, которая согласится изображать твою жену? А после снятия браслета или смерти этой твоей иномирянки можно было бы заключить настоящий брак.

Меня покоробило до мурашек, до внутренней дрожи.

— Жаль, ни одна из подобранных мной кандидаток на такое не согласится. — Задумчивый взгляд императора прояснился. — Будь ты умнее, мы бы уже могли о предоставлении нам портов Лельского княжества договориться.

— Почти наверняка договоримся и так.

— Но дороже, — император покачал головой и откинулся на спинку. Посмотрел на меня устало. Разочарованно. — Не ожидал от тебя такого безответственного поведения.

— Я сам не понимаю, как так получилось и что на меня нашло.

— У тебя есть на примете длорка, которая могла бы изобразить твою жену?

Пожалуй, я мог бы отыскать такую даже среди не обедневших родов. Предложенный императором вариант помог бы мне выйти из неприятной ситуации с нетронутой репутацией, но, собираясь назвать пару имён, я всё же ответил:

— Нет.

Император удивлённо приподнял брови. Нужно было как-то объяснить отказ. Я вздохнул:

— Не хотелось бы опять действовать сгоряча. У нас есть время всё обдумать и решить наилучшим образом. Ведь одно дело привести в дом фиктивную жену, когда настоящая живёт в другом мире, и совсем другое, когда настоящая жена остаётся в доме.

— Думаешь, твоя иномирянка может зацепиться за твоё положение в обществе и отказаться уходить? — император хмуро меня оглядел. — Да, что-то я не подумал о том, какие у неё обширные возможности и какая из-за тебя может возникнуть ревность.

Неясные эмоции царапали нервы, бродили в стеснённой груди. Император рассуждал верно, но мучительное ощущение неправильности происходящего мешало это принять. И очень, почти невыносимо хотелось уйти.

— Нужно обсудить ситуацию с зерновыми и поставками мяса, — сказал я, пока император не продолжил развивать тему моего брака.

— Ладно, я не буду требовать представить твою жену ко двору, так что можем отложить решение этой проблемы на неопределённый срок. А по поводу мяса пришло интересное письмо от короля Охтандии…

Наконец разговор перешёл в привычное деловое русло, я отпустил подлокотники, от стискивания которых у меня ломило пальцы. Как же приятно говорить о вещах, никак не связанных с моей личной жизнью…

Глава 21

Остановившись, я уставилась на своё отражение в полу коридора. Рассказанное Сарандой разрывало сердце.

Снова я представила мальчика, сироту во власти дяди, ищущего повод жестоко его наказать, даже убить.

Мальчика, надеющегося на защиту матери, равнодушной к его страданиям.

Обхватив себя руками, я закрыла глаза. Слёзы вырывались из-под ресниц.

Невозможно думать о жизни Раввера спокойно, так и хочется его обнять, приласкать. Исправить ситуацию. Хотя бы ненадолго.

Только как предложить помощь? Не обидится ли Раввер? Упрётся ещё, что жалость ему не нужна и оскорбительна…

Я развернулась и, вытирая слёзы, побрела назад в спальню.

Что же мне с моими новыми знаниями делать?

***

В скрипе кареты и шуме улицы я, казалось, улавливал голос императора: «Мы длоры, Раввер, мы обязаны хранить священную кровь. Некоторые этого не понимают и в погоне за богатством растворяют в браках с простолюдинами то, что даровано нам самим Великим. Но ты-то должен понимать, как важно сохранять силу магии, как нужна она империи. Просто представь последствия твоего примера — а ты не Лавентин, на тебя ориентируются многие. Если главы рода будут жениться, на ком вздумается, через несколько десятилетий сильных магов в Алверии не останется, и нас завоюют».

Напутственные слова императора не давали покоя, заставляли вспомнить о гордости и великом предназначении длоров, о долге перед родиной.

С малых лет мне внушали почтение перед восемнадцатью поколениями предков, неразрывной нитью связавших меня с основателем рода, чья кровь была освящена и награждена магическим источником.

Разбавлять эту кровь обычной — о таком кощунстве не могло быть и речи. Такой вариант не рассматривался даже в младших ветвях… Зачем я себе об этом напоминаю? Я ведь не собирался навлекать на Лену проклятие, а значит, вопрос смешения крови не стоял.

Но сама эта мысль не свидетельство ли того, что в глубине души о близости с Леной я задумывался? Да и можно ли было не задуматься?

Хотел откинуть голову на спинку сидения, но страх уснуть пробрал до мурашек, я даже ущипнул себя. Усталость наваливалась постепенно, намекая, что планы по изучению отчёта об организациях столицы и изучению законодательной основы для предложения короля Охтандии по торговле могут оказаться несостоятельными.

Но и отдых мне не грозил: последние ночи я пользовался зельем глубокого сна, надо сделать перерыв. И пить нельзя — рискую потерять контроль. Придётся самому бороться с кошмарами… Мороз крался по коже, охватывая грудь, плечи, всё тело. Но я должен справиться.

Закинув руку за голову, я стал массировать ноющий затылок.

Слишком много дел и проблем, но я обязан справиться, я же длор.

Карета притормозила на повороте, снова набрала ход.

Я перестал мять шею и посмотрел на свою руку. Рука как рука, никаких видимых отличий от простой человеческой, только в крови кипит магия, пронизывает меня всего, подчиняется.

«Ты длор, тебе многое дано, но и спросится с тебя многое», — объяснял отец, выгоняя меня на утренние тренировки.

«Мы получили великую силу, чтобы управлять этим миром», — говорил император.

«Лучшим из лучших даровали магию и право передавать её по наследству. И не было правителей и владельцев земель мудрее избранных», — сообщали хроники.

«Ты мой наследник, ты продолжишь возвеличивать род, ты отвечаешь за него, станешь первым из первых».

«Нет ничего мимолётнее любви и скорби. Мне почти восемьдесят, поверь, я знаю, о чём говорю: много лет спустя ты поймаешь себя на том, что не помнишь лиц своих жён, а мысль об их смерти больше не вбивает в сердце ледяной кол. Жена нужна для продолжения рода, чувства необязательны, куда важнее сила её крови», — уверял император, но облегчение всё не наступало.