Разорванные грани (СИ) - Ветрова Лина - Страница 21

– Это, что, стало оправданием? – закричала мать, толкая меня в плечо.

– Маргарита, выйди ненадолго, пожалуйста, – тихо, но настойчиво

попросил отец.

Она хотела возмутиться, но брошенный в ее сторону взгляд был

красноречивее слов. Дождавшись, когда мама выйдет из комнаты, тихо

прикрыв за собой дверь, отец сердито посмотрел на меня.

– Ты понимаешь, что натворил? Никто из нас не вмешивался бы в эту

ситуацию, измени ты Арине со случайной девушкой, но это же ее сестра.

Благодаря тебе девочки теперь ненавидят друг друга. А нам с матерью как

смотреть в глаза ее родителей? Они ведь к тому же еще и наши старые

друзья.

– Не нужно меня отчитывать, я уже не ребенок. За свой поступок

отвечу сам, вас он не касается. Виктория и Алексей Федорович – разумные

люди, если и будут кого-то винить, то только меня.

– Так скажи мне, «не ребенок», как ты докатился до такого? Или член

никак нельзя было в штанах удержать? – вышел из себя отец, схватив меня

за плечо и придвинув ближе к себе. – Ты опозорил нашу семью, мы теперь

все будем разгребать твое д*рьмо. И не нужно высоких слов о том, что

справишься со всем сам. Нужно было в тот момент думать головой, а не

одним местом.

Оттолкнув меня, отец сел за рабочий стол и махнул на соседний стул,

явно желая продолжить разговор.

– Ты говорил, что ничего не помнишь. Что это значит?

– Я выпил несколько бокалов вина…

Мужчина ошарашенно покачал головой и хлопнул ладонью по столу.

– Ты, черт возьми, знаешь, как на твой организм влияет алкоголь. Так

какого хрена надо было пить эту гадость?

– Я уже употреблял вино раньше, но никогда не было такого

осложнения. Это один из немногих напитков, которые я легко переносил.

Откуда мне было знать, что так получится? Вот только странно, что после я

решил заняться сексом, ведь в предыдущие разы меня не хватало ни на что.

Я отключался почти мгновенно и на утро ничего не помнил. Среди

безопасных для меня напитков остались только шампанское и это греб*ное

вино. Остальные же после первой отключки я повторно не распивал.

– А ты вообще уверен, что между вами что-то было? – с подозрением

спросил отец.

– Сам процесс я, к счастью, не помню. А может, и к сожалению, так

хотя бы ушла неопределенность. Последнее, что изначально запомнил, ее

попытки поцеловать меня. Затем я упал на кровать, а дальше провал.

– Изначально? – от волнения отец нервно пощелкивал ручкой, сбивая

меня с мысли.

– На днях я вспомнил, как она снимала с меня рубашку. Есть

подозрение, что Вероника просто воспользовалась моим состоянием и

выставила все в выгодном для нее свете.

– Вот только не надо искать здесь крайних. Зачем бедной девочке это

нужно?

– Бедной? – злобно фыркнул я. – Да эта девочка, на протяжении

нескольких лет пыталась соблазнить меня.

– Что? Не может быть, – шокированный моими словами отец даже

оставил в покое ручку, отложив ее на край стола.

– Еще как может. Но у меня все равно нет никаких доказательств. Да

и сам я не уверен в своей невиновности, поэтому не стану преждевременно

обвинять девушку. Для меня самое главное – вернуть доверие Арины.

Остальное играет лишь второстепенную роль.

– Как ты можешь так говорить? Благодаря тебе девочки обе лишились

сестринской любви.

– О какой к черту любви ты говоришь? – гневно перебил я отца. – Нет

ее между девушками, любящими одного и того же мужчину. Да еще и в том

случае, когда одна из них готова на все, чтобы получить желаемое.

– Я даже представить не могу, что должно произойти, чтобы Арина

тебя простила. Не знаю, как нужно любить…

– Я не могу потерять ее, она вся моя жизнь. Ради нас я готов бороться

хоть с самим дьяволом.

Но чувствую, что бороться мне придется с любимой женщиной.

*********

Обмотав волосы сестры вокруг ладони, я с силой потянула ее вниз к

полу. В ответ она пыталась дотянуться до моей шевелюры, но благо, что

мне пришло на ум сделать утром «дульку».

– Отпусти, психичка! – закричала Вероника и толкнула меня ладонью

в живот.

Отпихнув ее от себя, полыхающими яростью глазами уставилась на

взлохмаченную и не менее взбешенную сестру. Мы обе не замечали

пребывающих в ступоре родителей, которые впервые в жизни не понимали,

что делать со своими дочерьми.

– Больше не смей приближаться ко мне. И не попадайся на глаза, если

не хочешь, чтобы я повыдергивала твои крашеные патлы.

Меня всю трясло от гнева, желание ударить сестру, причинить ей боль

было до жути пугающим. Я боялась саму себя в этот момент, поэтому

хотела убраться отсюда куда подальше.

– Конечно, я понимаю, почему ты так злишься. Великая любовь,

которой все завидовала, – с сарказмом прошипела она, – на деле оказалась

фальшивкой. Как и ты, впрочем.

Я то ли засмеялась, то ли заплакала от ее слов. Подойдя к Веронике,

крепко схватила ее за предплечье и притянула к себе.

– Ты либо дура, либо стервозная с*ка. Я злюсь, потому что, сама того

не ведая, пригрела змею на груди. В твоих глазах столько наслаждения от

причиненной мне боли, что невольно зарождается вопрос: любила ли ты

меня когда-нибудь?

Напряженное молчание сказало больше слов. Не желая видеть Нику

ни секунды дольше, я прошла мимо нее по направлению к выходу из

гостиной.

– Любила, – произнесла она так тихо, что на мгновение подумала, будто мне это почудилось, – но его люблю больше. И ни с кем не намерена

делиться любимым мужчиной.

– Вообще-то, – обернувшись, усмехнулась я, – это был мой мужчина.

– Был, теперь все изменилось.

Я с печалью посмотрела на сестру и покачала головой.

– Вот сейчас мне жалко тебя. И знаешь, почему?

Вероника насторожилась, боясь услышать мои последующие слова,

но внешне старалась не подавать виду.

– Потому что он до сих пор любит только меня. Этого ты не сможешь

изменить.

Заметив яркую вспышку боли в ее глазах, я почему-то не

почувствовала удовлетворения. Вместо этого сняла с левого запястья

браслет, подаренный сестрой на мое шестнадцатилетие. Кинув золотую

вещицу Веронике под ноги, я с гордо поднятой головой вышла из

гостиной.

Переждав в спальне скорый отъезд Вероники, вновь спустилась на

первый этаж в поисках родителей. Мне не терпелось высказать им все, что

я о них думаю. Шепот за дверью заставил меня остановиться на секунду.

– Какой кошмар! Что же теперь делать? – всхлипнула мама.

Грубо толкнув дверь ногой, вошла в комнату и встала напротив

родителей, сидящих на диване.

– Почему ты плачешь, мама? Почему ты плачешь?

– Что за тон, Арина? – грозно спросил отец, вставая на ноги.

– Зачем вы это сделала? Зачем позвали ее? Как можно быть такими

жестокими? – закричала я.

– Доченька..., – прошептала мама, пытаясь обнять меня.

– Неужели вы не видите, как мне больно? – слёзы катились по моим

щекам.

– Мы подумали, что Никита что-то напутал из твоих слов. Кто из нас

мог хотя бы предположить, что между что-то было? Я надеялся, что

Вероника лишь опровергнет увиденное тобой, – сочувственным тоном

начал отец

– Больше никогда не сталкивайте нас, ясно? Иначе я за себя не

отвечаю.

Развернувшись, вылетела из гостиной, оставляя шокированных

происходящим родителей позади.

Ближе к вечеру мне позвонила Соня. Несколько секунд я крутила

телефон в руках, размышляя, стоит ли отвечать на звонок. Не хотелось

больше выслушивать жалость в свой адрес. Да и любое напоминание о том,

чего я хотела бы забыть, отдавалось в сердце тупой ноющей болью. Но

решив, что мои друзья не виноваты в случившемся, я приняла вызов.