Намывание островов (СИ) - Нигматулин Марат "Московский школьник" - Страница 32

4.

Однажды наш министр финансов проснулся в больничной палате. Сначала он просто открыл глаза, оглядел комнату, не понимая, что с ним и почему так болит голова. Тут он понял, что он не дома, посему очень испугался. Сначала он подумал, что он что-то сделал не так, как надо и его теперь казнят. Он попытался встать с кровати, едва открыв глаза, но столь дикая боль пробежала по телу, что он упал на кровать и заорал. На его крик прибежал врач. Когда наш герой пришел в себе, то в палату вошел Колчак. Он сказал: «Я уже стар и немощен, а ты умен, силен и молод, посему теперь ты будешь Колчак. Мы сделали тебе небольшую пластическую операцию. Отдохни, скоро ты займешь мое место, но знай: ты не вечен, не ты первый, не и последний. Помни это и занимайся делом.». Колчак ушел и закрыл за собой дверь. Через неделю наш бывший министр финансов впервые вошел в кабинет Верховного правителя в Кремле не для отчета о работе перед начальством, а для приема отчета о работе. Бывшего министра финансов звали Владимир Мутин.

Школьник и война.

Вполне возможно, что если мне доведется стать одним из тех сочинителей, которых изучают в народных школах и высших училищах, то этот рассказ и будет первейшим примером моего творчества и единовременно предметом изучения для несчастных школьников. Быть может, что из этого рассказа литературоведы и критики выведут концепцию «нигматулинского героя», которую я сам прекрасно сознаю и планирую развивать в последующих книгах. Рассказ тут тоже, хотя и в меньшей степени, нежели «История клерка...», наполнен рассуждениями в духе Кафки, зато мои собственные наработки тут развиты более полно, да и по всем параметрам, от объема до смысла и стилистики, этот рассказ из всех рассказов, помещенных в данную книгу, наилучшим образом сочинен. Главный герой, разумеется, списан с моих многочисленных знакомых, но в первую очередь с моего одноклассника Дениса Кутузова, который воплощал все те же самые черты, хотя и в менее гипертрофированной форме.

0.

В процессе наблюдения за некоторыми представителями современной молодежи, мне пришел в голову данный рассказ, который, вопреки возможному мнению торопливых критиков, направлен не против некой отдельной страны, а только лишь против разгильдяйства, притом как мелкого, бытового, так и против глобального, а также служит иллюстрацией того, к чему это самое разгильдяйство может привести.

1.

История эта началась в одном самом обычном городе, в самой обычной стране, где проживал один подросток, которого звали D. D был подростком самым обыкновенным, однако он сам так не считал и другим не давал на то никакого права. Он истово полагал, будто он самый лучший из школьников на свете, но злые учителя не хотят оценивать его по достоинству, потому, что всякий умный человек – это враг для посредственности, а значит и для учителя. Он часто думал, когда они ставили ему два или три в дневник: «Сколь же большой необходимо быть посредственностью, чтоб стать учителем в нашей стране и в наше время!? Никому учитель теперь уж не нужен: на уроках мы его не слушаем, а вытворяем что хотим, проверяющие кроют его бесстыдным матом при нас, да и учитель живет в страшной бедности! Никакой нормальный человек не может хотеть быть нищим и всеми презираемым учителем! Нормальному человеку, как я, как друзья мои, путь лежит в бизнес, туда, где красивая жизнь, кокаин, крутые тачки, вечеринки, а не сюда, в школу, где одна рутина и скукота. Все учителя – это опустившиеся неудачники, которые еще и смеют требовать к своему убожеству хоть какое-то уважение. Паразиты государственные.». Хотя как не пытался он уверовать в свое превосходство, нередко его все равно одолевала депрессия и хандра, вызванная вполне обоснованными сомнениями в том самом превосходстве. Учился D плохо, но не так, чтобы это было совсем уж плохо, а так, что вроде и ничего, словом он был троечник. Наш герой никогда не хватал звезд с неба, учеба ему давалась нелегко, что и вызывало его ненависть к ней. Домашнее задание D делал очень и очень редко, притом только тогда, когда учитель обещал поставить два всем, кто задание не сделает, а в остальных же случаях D ничего не делал, что было никак не наказуемо, ибо так поступали все. Каждый день подросток наш отправлялся в школу, просиживал там заданное время, после чего ехал домой на автобусе, где ел, спал, а остальное время посвящал в компьютерным играм и просмотру телевизора, друзья же нашего героя время свое проводили таким же точно образом. Собственно, они и делили жизнь на приятное и противное, имея черно-белую картину мира, а именно, школу и отдых. Школу эти господа ненавидели всеми нейронами своего мозга, как и само учение, но особенную ненависть у них вызывали книги. Как вопрошал однажды D: «Зачем, <...>, нам нужны книги? Ну неужели кто-то их читает, кроме, разумеется, старых маразматиков, тупых будто пробки училок, ничтожных студентишек и профессоров, да и вообще всякой вшивой интеллигенции. Нам-то, будущим миллионерам, читать-то зачем? Нам зарабатывать нужно, а не книги читать. Вообще, все это ваше чтение – глупость: нормальным людям читать некогда, они деньги должны делать, а читают одни неудачники – вероятно, утешение в книгах ищут, от неразделенной любви спасаются. А все девушки нормальных пацанов любят, а не ботаников, да и на том уж хорошо: пусть все ботаны вымрут, нам только лучше будет. Книги никому теперь не нужны, ведь у нас есть Word of tanks!.». Так, собственно, и жили многие и многие подростки по всей той стране: школу терпели и переживали, с огромным трудом и потерей нервов, а каникул и выходных ждали с нетерпением, дабы оторваться до следующих праздненств. В школе D постоянно списывал, прогуливал, хулиганил, но свой средний бал имел по всем предметам. Каникулы же проходили несколько интересней, нежели школа. На каникулах мальчишки могли позволить себе спать до обеда, предаваться компьютерным играм до полной, хотя и временной, потери чувствительности глаз, жрать до нестерпимой боли в чреве, смотреть телевизор до посинения, не подниматься с кровати или дивана сутками, а главное проводить время вместе. Время вместе они проводили традиционным образом, что означает распивание дешевого светлого пива с дурным вкусом и странным запахом на каком-нибудь пустыре. Хотя надо признать, что D много никогда не пил, равно как и не курил, но то была лишь издержка трусости, а не превосходного воспитания. Вообще же он был страшно ленив и нелегок на подъем. D был слишком труслив, для того, чтобы стать хулиганом: он боялся даже шорохов в темноте, но он же был слишком ленив, чтобы быть отличником, ибо все, что обязывало прилагать хоть малое умственное или физическое усилие, вызывало у D отвращение, посему он постоянно разрывался между этими двумя антагонизмами. Не следует полагать, будто бы мои герои депрессивны, асоциальны, и уж вовсе не надо думать, что они происходили из нижних слоев общества. Отец D был крупным менеджером крупной компании, а мать его была фитнес-тренером, но этот факт положения дел не менял ни на йоту. Теперь же я хотел бы углубится в далекое раннее детство нашего уважаемого D, дабы проследить истоки того дела, что дает начало многим порокам моего героя. Родители с самого детства уделяли весьма скудное внимание воспитанию нашего героя, равно как и его образованию. Никто даже и никогда не пытался заинтересовать D каким либо полезным, с общественной точки зрения, делом. Разумеется, как и большинство детей его возраста тогдашнего, наш герой имел честь задавать вопросы своим родителям, да только до них последним не было никакого дела. Они постоянно усаживали его за компьютер или телевизор, давали поесть или делали еще некое действие, направленное на отвлечение внимания D. Так, постепенно, он утратил всякое любопытство к миру, став тем, кем он был. Ничто его не интересовало, кроме отдыха, описанного мною выше и карманных расходов на всевозможнейшие модные вещи.