Ангел-хранитель (СИ) - "Лад Шоко" - Страница 9

Едва я разглядел ступеньки, как дверь сзади захлопнулась и оборвала мне выход к улице.

Я удивленно вскинул брови. Похоже, магия у моего противника все-таки осталась. Постояв минутку, пока глаза привыкнут к освещению, я продолжил путь. Лестница оказалась долгой. Дольше, чем обычная – в подвал. Футов двадцать-двадцать пять вглубь.

А едва мои ноги ступили на твердую почву – я оказался в узком квадрате. Ни дверей, ни люков, но запах Амато лишь усилился.

Держа боевой шар как лампу, я провел свободной рукой по стене. Палец упал в отверстие. О, да тут тоже есть ручка.

Ожидая чего угодно, я потянул каменную дверь в сторону.

И мое сердце упало в пятки. Только выработанная годами сила воли заставила меня не рвануть ни вперед, ни назад, а лишь возвести вокруг защитный контур. В подвале горел единый факел, а под ним, откидывая рваные синие тени на землю, лежало тело.

Нет, – поправил я себя, до тошноты медленно подступая к нему, – не тело, а лишь неподвижный человек. Просто потерял на минуту сознание. Пусть это будет не Амато, пожалуйста!..

Я наклонился и перевернул того на спину.

И не сдержал вскрика ужаса. Отпрянул назад и о что-то поскользнулся. Это что-то глухо покатилось в сторону и остановилось на относительно освещенном участке.

Я был готов ко всему.

Но не к обезглавленному телу Феликса. Черт. Похоже, ему и запах чужой магией перебили.

Сработал защитный контур. Противник не мог подойти ко мне, но он стоял со спины и не хотел взламывать мой щит.

А я не хотел оборачиваться.

На стене над телом Феликса сверкал солнечный зайчик. Судя по золотистому цвету и продолговатой форме, свет от моего шара отбивал чужой меч.

В моем горле встал ком.

– Я же просил оставить меня в покое на сегодня, Рей.

Я вздохнул. Два года. Два чертовых года. В кого я был влюблен на самом деле?

Я развеял боевой шар и защитный контур.

– Зря.

Когда его пальцы коснулись моей шеи, я содрогнулся всем телом.

– Чш-ш-ш…

Он заставил меня развернуться и напористо прислонил к стене. Он схватился за мой взгляд, как за спасательный круг. Он смотрел на меня так, как смотрел на него я все это время – только еще жаднее.

Его глаза восхищенно блуждали по моему лицу, его свободная рука – как всегда, обманчиво хрупкая, – очертила мою бровь, висок, скулу, губы.

Во второй руке он сжимал меч. Перо Света.

– Рей, – прошептал он, и его глаза вдруг блеснули.

Амато стоял так близко, что я видел свое отражение в серых глазах.

Бледное, испуганное, отчаянное отражение.

– Ты врал, – просипел я. Нормально не выходило. – Все это время.

– Феликс убил многих наших. Тогда, двадцать лет назад, он убил моего возлюбленного. И сбежал.

Амато отстранился, но только на секунду – чтобы вернуть меч в ножны. Он взглянул на свою ладонь – та покраснела и кожа наполнилась дивным узором.

– Он клялся, что это была случайность, что Эрвин ему почти что брат. Да только ангельский суд призван не карать, а пресекать. Если психика данного ангела устроена так, что он способен убить – его душу отправляют на Реставрацию. Перерождаются иными словами.

Амато вдруг замолчал и судорожно вздохнул. Боги, да он же едва сдерживает слезы.

Не сдержал. Две слезинки казались в свете факелов жемчужными.

Моя рука дернулась, чтобы стереть их, но я осекся. Амато заметил это, поджал губы и немного нелепым движением стер их.

– Но Эрвина бы мне уже не вернул никто. И тогда в день Реставрации я спустился в темницу Феликса и соврал, что суд готов просто стереть ему память и лишить крыльев. Тот обрадовался, ведь Реставрация – дело мучительное и часто души возрождаются… с дефектами. Память я стер ему сам. С крыльями подсобил знакомый медик: не ангел, – человек. И мы распрощались.

– Зачем?.. это все?

На этот раз голоса вообще не прозвучало, но Амато вопрос прочел по губам.

– Чтобы вместо Феликса возродить Эрвина. Черт, Рей, это было незаконно. С тех пор я каждый день рискую, что меня найдут и самого Реставрируют. Но я не мог иначе. Я любил его. И сейчас люблю.

Он взглянул на меня с безграничной надеждой и мягко сжал мои руки.

Я не выдержал – прижался своим лбом к его. И в тот момент Амато выглядел самым счастливым существом на свете.

– Я ждал тебя. А ты некромантом стал. Я боялся, что ваши выдадут меня.

Я погрузил пальцы в толщу русых волос. Амато прикрыл глаза и наклонился ближе.

– А Феликс?

– Думаю, Феликса, когда ты возродился, потянуло к тебе. Даже так, без памяти. Возможно, и впрямь вы были друзьями. Спросить не у кого.

– Зачем ты убил его?

Амато опустил глаза на мои ботинки. Отстранился, обнял себя за плечи. В подвале действительно было прохладно.

Он присел возле тела Феликса, положил руку ему на плечо. Со стороны казалось, что он просто будит его.

Но тело внезапно начало оседать, словно дрожжевое тесто, и через полминуты вместо него там лежал лишь слой пепла в форме человека. Голова тоже испепелилась.

– Как я уже сказал, цель нашего суда – не наказать, а предотвратить. Ситуация осложнилась и ее стали разбирать. Вы когда-нибудь слышали о теории дочерных Вселенных? Ангелы просчитывают возможные варианты событий. И в нашем случае они высчитали, что вариант хорошего исхода очень мал. Если бы Феликс обо всем вспомнил – захотел бы отомстить. Если бы ты узнал обо всем преждевременно – захотел бы разрешить все мирным путем. Оба варианта повлекли бы еще больше жертв за собой, включая нас самих. Но был третий путь.

Амато опять приблизился, но теперь остановился на расстоянии вытянутой руки.

А я вдруг понял, что мне плевать, кто за кого мстил. Есть только я и Амато, неуверенно потирающий плечи от холода.

Я протянул руку, и Амато поспешил прильнуть ко мне, попутно едва не споткнувшись о камень.

Кутая его своим плащом, я думал, что он сегодня совершенно неуклюжий. Зато родимый и домашний.

А он положил мне голову на грудь и продолжил:

– Мне нужен только ты. Они сказали, что если сумеют реставрировать Феликса, то тебя оставят в покое, а мне все отпустят. Я послал весточку нашим, выждал, пока магия Коршуна затянет мне рану и отослал тебя подальше, чтобы провернуть все без шума.

– Когда его возродят?

– Сегодня в главном храме.

Я почувствовал, как мои легкие наполняются кислородом. Да я же почти не дышал все это время. Все оказалось не так страшно, как я думал.

Даже не так.

Все оказалось прекрасно, чудесно, феерично, баснословно. Во всяком случае, никак иначе думать я не мог, целуя влажные губы Амато.

Влажные ресницы холодили мне шею, когда он проводил по ней носом.

А его собственная шея оказалась соленой на вкус и пахла одеколоном.

Он отстранился первым. Поправил рубашку, схватил с каменистого пола завалявшийся кулон – Феликс его всегда носил с собой, в районе сердца.

Молча мы вместе выбрались наружу.

Разумеется, пока хозяин коня несся в неизвестность и, возможно, рисковал жизнью, его верный скакун будет героически пощипывать травку.

– Мракобес!

Тот лениво повел ухом и никак не отреагировал. Оторвался от бедной растительности, лишь когда Амато почесал лошадку за ушком.

Черт, этот парень настолько идеален, что даже лошади от него фанатеют. Или же это я его идеализирую?

Да не, фигня. Какое идеализирую, он даже читать вслух не может.

– Мракобес, говорите? – пробормотал Амато, вставляя ногу в стремя.

Его слезы быстро исчезали. Что-то мне подсказывало, что в следующий раз я увижу плачущего Амато очень не скоро.

– Уж прости, что не назвал его Светлым Гением. Кстати о птичках… – я заскочил в седло следом. Амато со своей лукавой улыбкой уже переминал в руках поводья. – Я полагаю, у тебя есть достаточно весомая отмазка перед Реми за свою кражу?

– У меня не было времени выбирать себе новый меч. Я был ранен, помнишь?

– Значит, нет, – вздохнув, я положил голову на плечо Амато, обхватил рукой ножны на его боку и большим пальцем приподнял рукоять меча. – Если ты думаешь, что я настолько влюблен, что буду покрывать тебя перед разъяренным Реми, ты сильно ошибаешься. Отбивайся сам.