Клуб высотной мили (ЛП) - Уайлдер Джасинда - Страница 7

— Боже, ты выиграла. Ты побила меня подлая сучка!

Ох, это слово. Как я его ненавидела. Я напряглась и замерла, заставляя себя оставаться неподвижной, вместо того, чтобы бегать и кричать, как я хотела.

Он вероятно почувствовал мое напряжение, потому что сразу же спросил.

— Что? Что случилось?

— Ничего,— я пыталась себе твердить, что он не Джон и не мой отец, он не мог знать.

Шейн смеялся, когда сказал, что я выиграла, очевидно, это был комплимент. Я знала это и гордость разлилась теплом в моей груди за то, что я перехитрила Шейна Сорренсена, но его случайно брошенные слова все испортили.

— Лео, скажи. Ненавижу, когда женщины так делают, Ты говоришь «ничего» но очевидно же, что есть кое-что. — Он оперся на локоть, пытаясь поймать мой взгляд. — Эй, я не смогу исправить это, пока ты мне не расскажешь, что случилось.

Типичный парень. Всегда все исправляет.

— Не говори так обо мне, ладно? — я заставила свою злость уйти. Он не имел в виду ничего плохого.

Шейн убрал прядь с моего лица и поцеловал в скулу.

— Конечно, мне очень жаль. Я не хотел тебя обидеть. Я просто был поражен. Ты сделала со мной то, что хотела. Никто и никогда не перехитрил меня. Это я всегда получаю то, чего хочу.

Я усмехнулась.

— Выглядит как будто у тебя появился достойный противник

Он поцеловал уголок моего рта, подбородок и другую скулу.

— Похоже на то, — его глаза стали серьезными. — Почему тебя это расстроило?

Я села поудобнее, расположившись на подушках..

— Это… Давняя история. Я знаю, что должна отпустить это. Ты ничего не знал. Все хорошо.

— Нет, это не так,— он прикоснулся двумя пальцами к моей щеке и посмотрел мне в глаза. — Расскажи мне пожалуйста.

Его искренность и пристальный взгляд заставили меня расслабиться.

— Хорошо. Это мой отец. Его фразочка. Он все время говорит так маме, — я понизила голос, чтобы скопировать его мужской тон. — «Давай, Марни, не будь сучкой». И так все время. Она, как правило, ничего не значит. Обычно он говорил так, когда они шутили или когда мама его раздражала. Но он говорил это всегда. Однажды он тоже сказал мне это, в том же тоне «Давай Лео, не будь сучкой». Мама ненавидит эту фразу так же сильно как и я. Он называл ее так по крайней мере - один раз в неделю в течение последних двадцати пяти лет. Причина, по которой я действительно ненавижу эту фразу – Джон. Однажды он услышал, как мой отец сказал это матери и понял, что она и я ненавидим эту фразу. Итак, в следующий раз, когда мы поссорились, он сказал тоже самое, что и мой отец: «Давай, Лео, не будь сучкой»

— Гребаный хер

— Да, это то, что он делает. Не кричит, не злится, а просто бьет по твоим слабым местам. И когда ты выходишь из себя, он берет верх, потому что даже не повысил свой голос

— Такого рода вещи сводят меня с ума,— сказал Шейн, накручивая прядь моих волос вокруг пальца

— Он делал это, сводил меня с ума. Вот почему я расставалась с ним так много раз

— Сожалею, что так сказал. Я не знал…

Я бросилась к нему, чтобы поцелуем заставить его замолчать

— Я знаю,— сказала я,— Просто это удар по слабому месту для меня. Теперь заткнись и расскажи мне еще раз, как я обхитрила тебя.

Шейн усмехнулся и усадил меня на себя. Этот сексуальный мужчина – зверь, снова был готов для меня. Я скользила своей киской напротив него, чувствуя, как он снова становится твердым. Как только он стал достаточно твердым, чтобы скользнуть в меня, я оседлала его, пока его размер продолжал заполнять меня изнутри.

— Ты выиграла,— сказал он, целуя мою грудь. — Ты поставила меня на колени и заставила дать тебе то, что ты хотела

— Не забывай об этом. Я очень решительна, когда чего то хочу

— Это одна из причин по которой х-м… я люблю проводить с тобой время

Это было быстрое проникновение. Он внимательно наблюдал за мной, пока я не закрыла газа и не отдалась этому ритму желания, опустив руки туда, где соединялись наши тела. Его руки обернулись вокруг моих бедер, и он стал сам задавать ритм. Это не было уловкой на этот раз: ни поддразниваний, ни прелюдии, просто медленное, нежное покачивание наших тел, заставляющее исходить истомой и покрываться потом наши тела, пока мы оба не достигли пика.

— Боже да,— прошептала я, падая на него и прижавшись лицом к его плечу. — Да, да.

Его пальцы впились в мои бедра, толкаясь быстрее, и приближаясь к оргазму.

— Не.… Не останавливайся, — сказал Шейн. — Боже мой, я собираюсь кончить, сильно…

Я прижалась к его уху со словами.

— Я люблю чувствовать, как ты кончаешь,… О, Боже мой, я тоже, я хочу кончить вместе с тобой

Его глаза заблестели, он прижался своим ртом к моему, и мы слились в одно единое целое, один клубок чувств и желаний, не зная где заканчивается он и начинаюсь я.

Ни один из нас не говорил о его ошибке, но она висела воздухе между нами. Когда засыпала, то задавалась вопросом, он на самом деле имел ввиду, что ему нравится проводить со мной время или это была просто фраза. С другой стороны меня пугало, что это может быть нечто глубокое. Я не была уверенна, хочу ли в это окунуться.

ГЛАВА 5

Каир, Египет

Жара - это не столько разница температур, сколько уровень. Она сама отдельный организм. Жара - это монстр, который скользил по переулкам к главным улицам, прильнул к окнам, стенам и потолкам, извивался между звездами и луной даже в ночное время.

Шейн утверждал, что я привыкну к ней, но мы были в Каире уже почти неделю, собирая запасы, встречаясь с остальной частью компании и мне до сих пор приходилось бороться за свое дыхание, когда я выходила из прохладного отеля каждое утро. Разница температур в помещении и на улице была шокирующей. Внутри отеля было так холодно, что я начинала дрожать и моя кожа покрывалась мурашками, а снаружи я не могла двигаться от палящего солнца и не могла дышать от удушающей жары.

Братья Шейна, как я и думала, были такими же, как и Шейн. Массивные мужчины с твердыми скульптурными телами, которые как будто были высечены из камня художником и воплощены в жизнь. Тем не менее, они не могли быть более разными личностями.

Тогда как Шейн был теплым и искренним, со мной, по крайней мере, и обладавший острым, как бритва, интеллектом, его братья были более развиты физически, обладая больше силой, чем коварным расчетом. У них были холодные глаза, они медленно говорили и притворно улыбались.

Они были открыто удивлены моим присутствием и собственническими жестами Шейна. Мы встретились в маленьком кафе, где старики, сидя в кругу, курили из длинных трубок, торчащих из штуки похожей на большого оранжевого паука, которую Шейн назвал кальяном. Его братья пили черный, как смоль кофе из крошечных чашек и обедали из тарелок меньше чем их ладонь. Каждый из них встал, когда мы прибыли, моя рука крепко сжала руку Шейна

Четыре брата были одного роста, с одинаковыми темными волосами и такими же привлекательными чертами, но различия между ними, казалось, были огромными. Роб, самый старший, был человек-медведь, по моей оценке ему около сорока лет, здоровенный, толстый и не повороткий, с глазами бусинками и ежиком черных коротко стриженых волос, с большим количеством шрамов на лице, как будто его накрыло осколками. Следующий по возрасту Джон – ему может быть тридцать шесть, он такой же высокий, как и остальные братья, но тощий, жилистый и красиво сложенный, с подкаченными и сильными руками, бритой головой и телом покрытым татуировками. Шейн был следующим по возрасту, а Люк самым младшим. Из них всех, Люк был классически самым привлекательным. Он выглядел как кинозвезда с идеальными волосами, прямым пропорциональным носом, сильным подбородком, сверкающими зелеными глазами и телом, которое на самом деле выглядело высеченным из камня, тем более что он был одет в кожаный байкерский жилет на голый торс.

Когда мы вошли в темное кафе, открытое место не оснащенное кондиционерами – его братья все встали. Шейн, возможно, не был самым старшим, но все относились к нему как к лидеру. Они пожимали друг другу руки и постукивали по спине аля «наш—мужской—ритуал». Шейн положил руку на мою спину достаточно низко, чтобы это было собственнически, и познакомил меня со всей командой.