Улицы разбитых артефактов. Череп в холодильнике - Малиновская Елена Михайловна - Страница 12

— А у дочурки оказалось свое мнение на предстоящее замужество, — подала я голос.

Если честно, я оценила поступок Элизабет. Не каждая способна отказаться от богатства во имя любви. Да, она поступила некрасиво по отношению к навязанному жениху. Но, с другой стороны, ведь не убила его, став законной супругой. А ведь в этом случае она бы получила его состояние.

— Аверил только чудом спас свою репутацию, — продолжил Ричард. — Если бы все пошло по плану Элизабет, то он оказался бы опозорен.

— А так он только меня своим достоинством потряс, — не выдержав, хихикнула я.

— Агата! — шикнул на меня Ричард, прежде виновато покосившись на Фарлея. — Следи за языком!

— Что такого я сказала? — искренне удивилась я. — С каких пор «достоинство» — это ругательство?

Щеки Фарлея при этом так трогательно порозовели, что мне нестерпимо захотелось еще с десяток раз повторить это слово. Ишь ты, какой стеснительный!

Ричард украдкой пригрозил мне кулаком, и я неохотно отказалась от этой идеи. Ладно, не буду шокировать перспективного клиента своими выходками.

— Память к нему вернулась? — уточнила я.

— После того, как я нейтрализовал заклинание, обратный процесс пошел очень быстро, — ответил Ричард. — К тому моменту, как мы добрались до особняка, Аверил уже знал, как расшифровывается монограмма на его сюртуке и кошеле. Полагаю, привычная обстановка будет содействовать восстановлению после заклятья. Сутки — и он все вспомнит.

— Лучше расскажите, что было с Элизабет дальше, — попросил Фарлей. — Как я понимаю, свадьбу отменили?

Ричард с подозрением посмотрел на блондина, видимо, настороженный его интересом к раскрытому делу. Тихонько ойкнул, смешно округлив глаза.

— Мне, наверное, не стоило… — промямлил он. — Профессиональная тайна…

О да, это он очень вовремя вспомнил про профессиональную тайну и необходимость держать проблемы клиентов в секрете от остальных. Сам разболтал все на свете — и вдруг очнулся.

В голубых глазах Фарлея тоже загорелись огоньки насмешки. Он открыл рот, желая что-то сказать, но не успел.

В этот момент дверь в кабинет распахнулась, и перед нами предстала девушка.

Ох, какая это была красавица! Медного цвета волосы струились по плечам, обнимая ее подобием блестящего плаща. Темно-зеленое облегающее бархатное платье удивительно шло к ее бездонным глазам того же болотного оттенка. Алые губы были приоткрыты, словно в ожидании поцелуя.

Я услышала, как Фарлей, сидевший рядом, гулко сглотнул. Увидела, как Ричард так и застыл с открытым ртом, забыв его закрыть. И почувствовала, как меня переполняет ненависть к этой незнакомой красавице.

Из рук красавицы выпал нож. С гулким звоном приземлился. И только сейчас я увидела, что руки неизвестной красавицы были в крови.

— Помогите мне! — чувственно выдохнула она, не сводя томного взгляда с Ричарда. — Я… я убила его.

После чего закатила глаза и лишилась чувств.

Нет, она не упала на пол. Каким-то чудом Фарлей уже был рядом и успел подхватить ее в объятия. Невероятно, но его движения были настолько стремительны, что слились для меня в одну размытую тень.

В кабинете после этого воцарилась тишина. Фарлей так и стоял посередине комнаты, явно не представляя, куда положить девушку, обмякшую в его руках.

Ричард привстал, откашлялся и проговорил, обращаясь, по всей видимости, ко мне:

— А это Элизабет Тиорий собственной персоной.

Элизабет была поистине уникальной личностью! Прежде всего потому, что умела плакать красиво. У нее не опухло лицо. Ее нос не покраснел и не увеличился в размерах. Просто крупные прозрачные слезы медленно и печально текли из по-прежнему огромных, а не заплывших глаз.

Сейчас Элизабет сидела в кресле для посетителей. А возле нее суетились Ричард с Фарлеем. Первый притащил стакан с водой и уговаривал бедняжку сделать хоть глоток. Второй обмахивал ее платком.

Я еще немного полюбовалась на столь чудесную картину. Потом вздохнула и отошла к ножу, выпавшему из рук прелестной убийцы. Ну-с, проверим, что тут у нас за орудие убийства.

Нож был до самой рукояти заляпан кровью, поэтому я не рискнула его поднимать. Вместо этого опустилась на колени и принялась внимательно изучать на расстоянии. Хм-м… Я бы сказала, что чуть ранее его использовали для разрезания бумаг. Небольшой, как раз для женской ладони. Рукоять — причудливо украшенная почти стертой от времени резьбой и без защитной гарды. А лезвие тонкое и длинное.

Я задумчиво подергала себя за волосы. Интересно, кого убила Элизабет? И как?

— У нее нет порезов на ладонях? — спросила я, не глядя на Ричарда.

— Что? — не сразу понял он моего вопроса. — Каких порезов?

— Элизабет утверждает, будто убила этим ножом кого-то, — вздохнув, терпеливо пояснила я. — Рукоять выглядит достаточно гладкой. Остается вопрос, как именно убила Элизабет. При ударе в грудь ее рука бы соскользнула с рукояти, и она порезалась бы. Хотя… Возможно, она дождалась, когда жертва повернется к ней спиной, и перерезала ей горло?

— О небо, меня сейчас стошнит! — простонала Элизабет.

Я кинула быстрый взгляд через плечо.

Элизабет явно близко к сердцу приняла мои рассуждения. Она сидела вся бледно-зеленая и прижимала ко рту платок, которым чуть ранее ее обмахивал Фарлей. Затем обмякла в кресле.

— Агата! — укоризненно протянул Ричард.

— Что опять не так? — огрызнулась я. — Произошло убийство, между прочим! И было бы неплохо выяснить все его обстоятельства! Одно дело, если эта девица ударила жертву ножом в грудь. Тогда речь может идти про самозащиту. Но совсем другое — если она хладнокровно перерезала какому-то бедняге горло! Тогда я не понимаю, почему вы с ней тетешкаетесь. Необходимо вызвать дознавателя. Пусть он и разбирается, как и кого она убила.

— Агата! — опять провыл Ричард.

Я мученически возвела очи горе, поскольку в упор не понимала, чем он так недоволен.

— Между прочим, совет вызвать дознавателя весьма хорош, — подал голос Фарлей.

Я заметила, что он пристально разглядывает ладони Элизабет, которая все еще была без сознания. Или, что скорее всего, удачно притворялась, если судить по тому, как подрагивали ее длинные ресницы. Угу, стало быть, мои выводы про нож не остались незамеченными.

После чего я сама мазнула взглядом по ухоженным рукам девушки. Они были покрыты уже засохшей кровью, но вроде бы порезов я не увидела. А это означало, что кого бы там ни убила Элизабет — она сделала это подло, расчетливо и очень жестоко.

— Не надо дознавателя! — в этот момент подала она слабый голос. — Пожалуйста, прошу…

И зашмыгала носом, а ее глаза вновь трогательно наполнились слезами.

Я скептически кашлянула. Ну уж нет, милая, на меня твои рыдания не оказывают такого магического воздействия, как на мужчин. Можешь даже не стараться.

— Кого вы убили? — прямо спросила я, не обращая внимания на вновь поднявшего суету Ричарда, который опять принялся настойчиво совать ей в руки стакан с водой.

— Моего жениха, — чуть слышно выдохнула Элизабет.

Бедняга Аверил! Как же ему сегодня не повезло!

В день собственной свадьбы, которая, по иронии судьбы, считается одним из самых счастливых событий в жизни любого человека, этот несчастный сначала угодил под действие заклинания похоти, затем узнал, что устроила все это его невеста, влюбленная совсем в другого, а в довершение всех бед еще и пал жертвой от ее рук.

Стоило мне так подумать, как многострадальная дверь вновь распахнулась с протяжным жалобным скрипом. И на пороге появился…

Сам Аверил Мартениус собственной персоной!

Но в каком виде он был! Рубашка разорвана на груди и густо заляпана темно-красными пятнами, очень похожими на кровь. Волосы всклокочены, взгляд поистине безумен!

— Ты!.. — пророкотал он, со слепой ненавистью уставившись на Элизабет. — Ты!..

— Мамочки! — тихо пискнула она, закатила глаза и вновь лишилась чувств.