Любить, чтобы ненавидеть - Осипова Нелли - Страница 16

Уезжать из Москвы Дануся конечно же не хотела, но и упускать такого завидного мужа — умница, красавец, перспективный — она не собиралась. Пришлось ехать в Средневолжск. Там она с головой окунулась в обустройство новой квартиры, подолгу просиживала с дизайнерами, предъявляя им все новые и новые требования, в полном смысле слова стояла над головой у строителей и мастеров. На просьбы Андрея включиться в процесс организации фирмы только отнекивалась, ссылаясь на свою безумную занятость и обещая вот-вот присоединиться к нему. Да только на том все и закончилось. Муж махнул рукой и уже никогда не рассчитывал на ее помощь. Сама же Дануся воспринимала перемены в своей жизни как игру, как некое приключение, которое пока еще не надоело ей, напротив — развлекало и разнообразило «серые будни провинциального города», как она выражалась в письмах и телефонных разговорах с московскими подружками. В глубине души Дануся не сомневалась, что все это временно, что Андрей, укрепившись в своем бизнесе, рано или поздно все равно повернется лицом к столице. И тогда она… Ах, какие мечты и планы связывались с грядущим триумфальным возвращением в Москву!

Но годы шли, и Андрей все прочнее и увереннее вживался, врастал в свое дело, включался в экономику и социальную жизнь родного города…

Андрей тяжело вздохнул и, к удивлению секретаря, поехал домой, отменив несколько запланированных встреч. По дороге пытался убедить себя, что это просто наваждение, что оно пройдет при следующей встрече, что скорее всего он засиделся в своем Средневолжске и поэтому не совсем адекватно оценивает свалившееся на него незначительное приключение. «Все пройдет как с белых яблонь дым…» — старался он утихомирить бурление в себе.

Супруги ужинали при свечах. Андрей откупорил бутылку вина, включил тихую музыку.

— Как хорошо, что ты приехал сегодня так рано, — ребячливо захлопала в ладоши Дануся. Потом отпустила горничную, вошедшую в столовую с десертом, и с лукавой улыбкой произнесла: — Мы так давно не оставались вдвоем, милый…

В постели она проявила непривычную в последнее время активность, возбуждая мужа и добиваясь ответных ласк. Андрей полностью подчинился ей, доведя себя и ее до полного экстаза, а позже, обессиленный и опустошенный, долго лежал без сна и думал, чем можно объяснить ее поведение, уж не таинственной ли и всемогущей женской интуицией — ведь сегодня он специально пил вино, чтобы убежать от неотвязных мыслей о Кате. Они начали преследовать его сразу же после ее отъезда из Средневолжска. Что особенного обнаружил он в ней за несколько коротких встреч? Среднего роста, худенькая, правда, с высокой грудью, синеглазая шатенка — да мало ли он таких встречал! Дануся рядом с Катей выглядела большим, одетым в белоснежные паруса гордым фрегатом, возвышающимся над всевозможными бригами, барками, шхунами и обещающим покой и надежность в любую погоду.

Вот только нужен ли ему покой?

Кому он сегодня изменил — Кате с женой или жене, не расставаясь мысленно с Катей?

Даша проснулась от жажды — во рту все пересохло, язык, как наждак, терся о небо. Села, ничего не понимая, натянула сползшую простыню, закуталась в нее, как в банное полотенце. Задернутые шторы насторожили ее: этого она никогда не делала на ночь. В голове словно что-то щелкнуло, и она отчетливо вспомнила, как выгнала мужа. Поглядела на часы. Скоро шесть. Еще можно два часа поспать. Легла. Но заснуть не удалось. Подумала, что Гоша наверняка не ушел в мастерскую, а так и остался спать в кабинете на диване. Подонок!

Она побрела в ванную, волоча за собой, как римский патриций, простыню, наброшенную на плечо. По пути заглянула в кабинет. Для проверки.

На диване спала одетая Катя.

Это было выше Дашиного понимания, но она не стала утруждать себя вопросами, быстро проследовала в туалет — природа властно призывала ее именно туда.

Вернувшись в кабинет, села в кресло, раздумывая, разбудить ли Катьку и расспросить сейчас или потерпеть, пока сама проснется. Решила не будить — наверняка с ней что-то стряслось, пусть еще поспит.

Когда же она успела так набраться? Смутно помнилось, как, выгнав Гошку, глушила коньяк прямо из горлышка… Смертельно хотелось пить…

Даша с трудом поднялась из кресла, пошла на кухню, мельком отметила, что слишком светло для шести часов утра, нашла кефир, выпила, не отрываясь, целый стакан, почувствовала себя немного лучше. К счастью, у нее никогда не болела голова после выпивки — счастливый дар генетики, продажной девки империализма: отец тоже никогда не страдал головными болями.

Даша вернулась в кабинет.

Катя сидела на диване, поджав ноги.

— Как ты здесь оказалась? Что-нибудь случилось?

— Ты знаешь, который час? — ответила вопросом на вопрос Катя.

— Знаю. Скоро шесть.

— Ты спала пятнадцать часов.

— Не может быть! — Даша задумалась. — Это что же, сейчас день?

— День.

— Вот почему так светло… А ты не на работе?

— Умница! Как ты догадалась?

— Нет, я серьезно, Кать, почему ты здесь?

— Тебя сторожу.

— Вот еще… — Даша пожала плечами.

— Ты меня дико напугала.

— Каким образом?

— Гошка отводил Сашеньку в школу и обнаружил, что ты заперлась, не отвечаешь на стук, перепугался…

— Это Гошка-то? — перебила ее Даша.

— Конечно! Он до смерти испугался, позвонил мне. Я примчалась, пыталась достучаться. Пришлось ломать дверь. А ты — в стельку.

— Это я чувствую…

— Опохмелись.

— Пива нет, я уже смотрела.

— Водочка есть, я к ней приложилась, чтобы нервы утихомирить.

— А тебе чего их утихомиривать понадобилось?

— Да ты представляешь, как нас перепугала? — возмутилась Катя.

— Кого нас?

— Я же тебе только что сказала — Гошку и меня. Он мне позвонил, говорит, она заперлась…

— Слушай, подруга, у кого похмелье? У меня или у тебя? Ты можешь рассказать все толком?

Катя опустила ноги с дивана и в который раз принялась рассказывать, начиная от звонка Гоши ей на работу и кончая тем, как он взломал дверь и как она велела ему убираться в мастерскую, раз уж Даша выгнала его.

— Откуда ты знаешь, что я его выгнала?

— Он мне сам сказал.

— А зачем дверь ломать?

— А зачем запираться?

— Вдруг бы он полез мириться, — хихикнула Даша.

— И ты не устояла бы, — подхватила Катя.

— Чего еще ждать от пьяной женщины?.. Ладно, обсудили и хватит. Что делать будем?

— Душ принимать. Горячий и холодный. Аспирин пить. Потом на работу ехать, — обстоятельно перечислила Катя.

— Перестань.

— Я серьезно.

— Тогда пойдем на кухню пить кофе, — предложила Даша. — У меня есть в зернах. Смолим… смолотим… Слушай, я с перепою не могу сообразить, как сказать. Помолем?

— Измельчим! — рассмеялась Катя, и подруги пошли на кухню…

О возвращении на работу не могло быть и речи, слишком поздно, да никого уже и нет. Наверняка завтра Жанна выдаст очередную нотацию по поводу того, что когда отпрашиваются на час, а на самом деле уходят на весь день, то в таком случае теряется доверие и пенять не на кого, кроме как на саму себя. А, ладно, черт с ней! Главное, что с Дашкой все обошлось.

Вечером Катя вернулась домой настолько вымотанная, что даже читать была не в состоянии. Она включила телевизор. Крутили очередной сериал. Молодые симпатичные актеры почему-то с натугой изображали современников. Может быть, потому, что сюжета на запланированное количество серий не хватало, диалоги тянулись медленно, с многозначительными паузами, герои вставали из кресел, ходили, курили, пили воду и бесконечно ели в ресторанах, разговаривая с набитыми жующими ртами, пытаясь насытить кадры бытовым действием. По другой программе несколько политологов с умным видом в сотый раз обсуждали проблемы, на решение которых их мнение ну никакого влияния заведомо оказать не могло. Судя по скучным лицам, они это сами прекрасно понимали и лишь выполняли обязательный ритуал, участвовали в игре в демократию, только в отличие от молодых актеров сериала, исполняли свои роли профессионально.