Поход (СИ) - Никатор Александр - Страница 14

Где то в империи «голыши» устроились тем, что фактически отправляли своих женщин проституциировать и тем самым пополнять общую казну, а ещё где, как в Ромлее или Кельрике — даже за намёк о принадлежности к подобной группе человека нещадно секли, а если следствие доказывало его вину, так и просто сжигали на кострах инквизиции.

«Пасечники» или «братцы» хотели продолжить идею единой собственности для всех, когда сильные бы помогали слабым и все жили дружно — в мире и сытости, столь важной для простецов.

Они смогли купить в складчину несколько заброшенных поселений и земли возле них и организовали там жизнь по уставу, который, как они считали, дал им Руфус: общие земля, дома, собственность, но при этом отдельные семьи и почитание Светила как «святого и честного».

Вскоре, однако, «братцы» переругались, так как не могли определить точно очерёдность работ и долю каждого в общей выгоде: некоторые двухметровые увальни почти ничего не делали, зато получали отменную пайку из вкуснейшей еды и хохоча отправлялись спать, зато их трудолюбивые сотоварищи, вкалывали и за себя и за них…

Через пару лет ссоры привели к конфликтам с драками стенка на стенку, а те, в свою очередь, к поножовщине. Несколько человек было убито и наиболее хозяйственные из «пасечников» решили отойти прочь и зажить своим собственным хозяйством, дабы не кормить лодырей и прихлебателей что жили за счёт их трудолюбия.

Эта группа почитателей Руфуса распалась и в отличие от «голышей», о них не было ничего слышно почти сразу после ссоры известной как «бой пчёл с трутнями».

Оставались ещё «рубаки» — верные Руфусу рыцари и ветераны, которые отказались сложить оружие и продолжали, теперь уже локальные, стычки с имперцами ещё долгие годы после пленения своего предводителя.

«Рубаки» объявили что они основывают орден почитателей Светила, куда могут войти все желающие, а не только знать.

Теперь каждый, кто был готов с оружием в руках воевать за «Святое и честное Солнце»-автоматически становился для них братом и мог со временем возглавить отряды «рубак», если отличался в сражениях и сотоварищи выбирали его «на круге», при толковище ежегодном, возле костра.

Данные последователи руфусовой ереси были наиболее сплочёнными и готовы к самому ожесточённому сопротивлению войскам империи.

Несколько раз они разбивали посланные против них отряды, но вынуждены были отступать, пока не захватили в горных теснинах старый замок Лабоир и укрепившись там, вели небольшие войны со всей, окружавщей их территорию, местной имперской знатью.

Походы на них проваливались раз за разом, как и попытка их блокировать: местные бедняки считали «рубак» своими освободителями и почти что святыми, и помогали продуктами и сведениями, пополняя собой практически любые потери в армии «рубак».

Рыцарям, воевавшим против них, быстро надоедало получать по голове от ветеранов имперских походов, из бывших боевых кнехтов и сержантов, и видя что добычи нет, они отпрашивались со своими отрядами или тихо снимались с ночлега и просто уезжали.

Император был занят окончанием покорения Кельрики и радовался что ересь Руфуса удалось так быстро и неожиданно просто остановить, он считал что её подавление дело времени и она уже побеждена.

В своё время, гросскомтур ордена «Чёрного Единорога», Тибальд — попытался было увлечь рыцарей новым походом, на оставшихся в Лабоире, в то время, в числе полутысячи, «рубак»: он сообщил, на собрании офицеров в столице своего рыцарского ордена — что получил верные сведения о том, что Руфус оставил всё награбленное в походах на империю, золото — именно «рубакам» и те, в свою очередь, хранят его в подземельях Лабоира. Стоит взять штурмом данный оплот ереси и вся добыча, чистыми монетами — достанется им!

Поход начался с огромным воодушевлением, однако когда ночью «рубаки» провели атаку на лагерь рыцарей и вырезав часть постов смогли внезапно ворваться внутрь полевых укреплений и перебить немало, еле разбуженных криками, своих противников, Тибальд на утро узнал что треть его бойцов возвращаются в родные земли, а ещё треть — убиты или ранены и выбыли на несколько месяцев из строя.

Постояв около месяца в бесплодных попытках выманить, в основном сейчас пеших, «рубак», на равнину перед горой где располагался Лабоир, Тибальд отступил и более уже не предпринимал попыток прославиться тем, что выкорчует последние ростки ереси Руфуса.

Некогда мощнейшее движение простолюдинов и мелкой знати лишилось лидера, распалось на части, некоторые из которых уссохли и просто напросто выдохлось, но всё же на окраинных, глухих землях империи, продолжало существовать, даже спустя два десятилетия после пленения своего «пророка»…

Сам Руфус, как ни странно, также всё ещё был жив, что было высочайшей имперской тайной и по слухам среди «знающих», активно проповедовал ежедневно своим конвоирам, которых меняли каждые полгода после одного неприятного случая: когда бывшие при нём стражи, что стерегли его первые пять лет — попытались вывести «святого человека» прочь из замка и погибли при похищении ими ключей от конюшни, ибо хотели воспользоваться каретой, так как Руфус, из за болезни ног, начавшейся с ним после заточения, не мог подолгу самостоятельно ехать в седле.

Именем бывшего знаменитого имперского рыцаря и ересиарха пугали жрецов и инквизиторов, его почитали в бедных сельских общинах и среди простой, не высоко знатной рыцарской кумпании.

Многие люди гордились что когда то служили в отрядах под его командованием. Несмотря на вопли инквизиторов и проклятия жрецов — Руфус оставался символом попытки установления некоего «справедливого миропорядка», основанного на честности всех перед всеми.

— Итак, — возвестил Дезидерий собравшимся своим агентам, когда их эмоции немного поутихли. — Следует сделать несколько отдельных действий, вроде бы несвязных на первый взгляд между собой, но по единому плану. Часть из вас займётся общением с людьми, которых мы задействуем напрямую, в идее по возвращению Руфуса в мир. Остальные станут обеспечивать снабжение и связь, готовить отряды для скорой поддержки ныне заточённого в замке ересиарха, которого так люто ненавидят Избиратель Хорхе, из храма «Карающего Жара» и Великий инквизитор Корсо.

— Руфус, если жив, наверное крепко заперт и просто так к нему не пробраться! Да и в случае успеха: нужна повозка, что бы скоро его вывезти прочь — он ведь уже дряхлый старик? Необходимо место где бы его приютили, ибо долго путешествовать он не сможет. И какой в нём сейчас толк вообще?! — несколько невежливо изумлялся кельрик Сандро, в котором возможно воспылал дух советника старшего инквизитора, из Кельрики. — Если его везти меленно, а как ещё? — погоня настигнет вскоре! Если быстро — он сдохнет от такой транспортировки! Может проще нанять актёришку, из бродячих стариканов и откормив его, да приодев, ограничиться подставным лицом?

Дезидерий потребовал жестом что бы его слушали и начал объяснять: «Руфус, настоящий и которого узнают бывшие его товарищи, нам важен как символ — символ праведности, почти успешного мятежа общеимперского значения, наконец! Под знамёна армии Руфуса бросятся вприпрыжку со всех окраин империи, ибо обездоленных больше, чем патриотично настроенных провинциалов. Запомните это! Данный ересиарх успешно воевал с империей и чуть было не оказался близок что бы её создание обратить вспять, и если бы не совершенно необъяснимая доверчивость к своему окружению, ему бы это удалось! Его будут бояться так, как не страшатся Солнцеликого, королеву Амазонии и братьев правителей Ардов из Урдии — вместе взятых! Я уверен что на воссоединение с Руфусом бросятся «рубаки» с горы Лабоир, несколько тысяч ветеранов его походов, что ещё живы и их дети и внуки, которым они рассказывали как сражались за всемирную справедливость и «Святое и честное Солнце»! Возвращение данного игрока, на арену большой политики — позволит нам забросить все провинциальные походы и переключиться на подавление одной, но крайне мощной, проблемы — возрождённой знаменитейшей и опаснейшей ереси «честных»! Против которой вместе станут бороться многие: знать, что не хочет вновь лишиться своих имений и доходов с земель, торговцы — которые могут стать нищими, горожане, что более не хотят повинностей от ватаг нищих из данной группировки. Под настолько известный во всех уголках державы мятеж можно выписать невиданные суммы из имперской казны и потребовать, с криком в голосе, что бы наследники перестали собачиться и передали общее командование — мне! И они будут это делать, иначе их посчитают такими же еретиками как и самого Руфуса! Их проклянут во всех храмах и на всех площадях!»