Эмиль и сыщики - Кестнер Эрих - Страница 22

- Минутку, - оборвал комиссар Эмиля, потому что на столе зазвонил телефон. - Да, да... интересный для вас случай...Зайдите-ка все ко мне... сказал он в трубку, потом положил ее и добавил, обращаясь к Эмилю. - Сюда сейчас придут несколько репортеров: они будут брать у тебя интервью.

- А что это такое? - спросил Эмиль.

- Брать интервью - это значит задавать вопросы.

- Ну да! - воскликнул Эмиль. - Обо мне напишут в газете?

- Наверно, - сказал комиссар. - Когда ученику реального училища удается задержать вора, он становится знаменитым.

В дверь постучали, и в кабинет вошли четыре репортера. Комиссар пожал им руки и вкратце рассказал о приключениях Эмиля. А все четверо усердно записывали то, что говорил комиссар.

- Просто великолепно! - сказал один из репортеров. - Мальчик из провинции выступает как сыщик!

- Может, возьмете его себе на службу? - посоветовал другой и засмеялся.

- А почему ты не подошел сразу к полицейскому и не рассказал ему все? спросил третий.

Эмиль вдруг испугался. Он вспомнил сержанта Йешке из Нойштадта и свой сон. Неужели он теперь сам попался?

- Ну, ну, - подбодрил его комиссар.

Эмиль пожал плечами и сказал:

- Эх, пусть будет что будет! Я не подошел к полицейскому потому, что в Нойштадте я раскрасил памятник великому герцогу Карлу - сделал ему красный нос и черные усы. Можете меня арестовать, господин комиссар!

Но, судя по лицам присутствующих, никто из них не был возмущен, напротив, все дружно рассмеялись. А комиссар сказал:

- Ну что ты, Эмиль! Разве мы можем посадить в тюрьму нашего лучшего сыщика!

- Правда? Ой, как я рад! - с облегчением воскликнул Эмиль. А потом он подошел поближе к одному из репортеров и спросил его: - Разве вы меня не узнали?

- Нет, - ответил тот.

- Ведь это вы купили мне вчера в трамвае билет, когда кондуктор хотел меня высадить.

- Было дело! - воскликнул репортер. - Теперь я тебя вспомнил. Ты еще спрашивал мой адрес, чтобы вернуть мне мелочь за билет.

- Можно, я вам сейчас отдам? - спросил Эмиль и вынул из кармана десять пфеннигов.

- Да что ты, и не думай! -сказал репортер. - А ты ведь мне даже тогда представился.

- Конечно, - объяснил мальчик, - человек должен знать, с кем он говорит. Но вы, наверно, забыли: меня зовут Эмиль Тышбайн.

- А меня - Кестнер, - сказал репортер, и они пожали друг другу руки.

- Великолепно! - воскликнул комиссар. - Оказывается, вы старые знакомые.

- Послушай, Эмиль, - сказал господин Кестнер, - не пойдешь ли ты со мной в редакцию? А до этого мы где-нибудь съедим по пирожному со взбитыми сливками.

- Вы разрешите мне вас пригласить? - спросил Эмиль.

- Ну и парень!

Все снова рассмеялись, и вид у всех был очень довольный.

- Нет уж, платить буду я, - твердо сказал господин Кестнер.

- Что ж, спасибо, я с радостью приму ваше приглашение, но меня ждут в коридоре Профессор и Густав.

- Ну, мы их, само собой, тоже прихватим, - сказал господин Кестнер.

У других репортеров были еще вопросы. Эмиль охотно на все отвечал. Репортеры записывали.

- Вор этот - новичок? - спросил один из них.

- Не думаю, - ответил комиссар. - Может, нас еще ждет какой-нибудь сюрприз. Во всяком случае, позвоните мне, пожалуйста, через полчаса.

Потом все встали и распрощались. А Эмиль пошел вместе с господином Кестнером к следователю Лурье. Тот жевал теперь бутерброд с сыром.

- А вот и сам Цвербайн! -воскликнул он, увидев Эмиля.

- Тышбайн, - невозмутимо поправил Эмиль.

Потом господин Кестнер усадил Эмиля, Густава и Профессора в машину и повез их прежде всего в кондитерскую. Дорогой Густав вдруг как гуднет своим клаксоном. Ребята рассмеялись, увидев, что господин Кестнер испугался. В кондитерской они все очень веселились. Уплетали вишневый пирог со взбитыми сливками и болтали о чем попало: о военном совете, который они держали на площади Никельсбург, о том, как они гнались за такси, о ночи в гостинице, о Густаве в роли посыльного, о скандале в банке. И господин Кестнер сказал в конце разговора:

- Вы все трое действительно отличные ребята!

Они очень возгордились от этой похвалы и даже съели еще по кусочку вишневого пирога.

Потом Густав и Профессор побежали к остановке автобуса, а Эмиль, пообещав позвонить после обеда Вторнику, поехал вместе с господином Кестнером в редакцию.

Здание, где делают газету, оказалось огромным. Почти таким же, как Управление полиции на Александерплатц. А в коридорах был такой шум и сутолока, словно там проводили состязания по бегу с препятствиями.

Они вошли в комнату, в которой за столом работала красивая белокурая девушка. И господин Кестнер принялся ходить взад-вперед по комнате и диктовать этой девушке все то, что ему рассказал Эмиль, а она быстро-быстро стучала на машинке. Иногда он останавливался и спрашивал Эмиля:

- Все верно?

И диктовал дальше только после того, как Эмиль кивал головой.

Потом господин Кестнер снова позвонил комиссару полиции.

- Что вы говорите? - изумился он. - Просто невероятно!.. Ему пока не рассказывать?.. Ну да?.. И это тоже он?.. Я так рад!.. Огромное вам спасибо... Вот будет сенсация!..

Господин Кестнер повесил трубку, поглядел на мальчика так, словно видел его впервые, и сказал:

- Эмиль, пошли скорее наверх. Нам надо тебя сфотографировать.

- Да что вы! - с удивлением пробормотал Эмиль, и покорно пошел за господином Кестнером, поднялся с ним еще на три этажа и очутился в светлой комнате.

Там он причесался, и его сфотографировали.

Потом господин Кестнер повел Эмиля в типографию - ну и грохот же там стоял: казалось, что стучат сразу на тысяче пишущих машинок! - отдал какому-то дяденьке странички, которые напечатала красивая белокурая девушка, и сказал, что он тут же вернется, потому что это очень срочный материал, ему надо только прежде отправить мальчика к бабушке.

Потом они на лифте спустились на первый этаж; и вышли на улицу. Господин Кестнер остановил такси, усадил в него Эмиля, дал шоферу деньги, хотя мальчик и запротестовал, и сказал:

- Отвезите, пожалуйста, моего юного друга на Шуманштрассе, дом пятнадцать.

Они крепко пожали друг другу руки, и господин Кестнер сказал на прощание: