Светлое будущее: вето на будущее (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo" - Страница 53

— Говорила, — ржу.

— Ну, — виновато поджала губы. — Прости… знаю только город, улица вроде на букву М… а дальше? Короче. Ритка эта твоя. Не к Роже же идти? Да и что он там знает? — помрачнела я, невольно отведя в сторону, спрятав взгляд. Не реагирует, тараторит дальше: — Хотя… че это я? Тебя саму не пускали, а то меня — даже если девушкой его прикинуться. Короче, Мушка твоя… Писец. Представляешь? Какого-то себе «за тридцать» нашла… и трется с ним постоянно. Говорят, даже живут вместе.

— Типа меня, да? — послышался смех из коридора. Шаги ближе. Улыбнулась я Мирашеву. Прокашлялась тотчас от неловкости Женька. — Не… ты… вы… ты моложе выглядишь, — отмазалась.

Заржали мы вмиг с Мирой, но заодно и с подругой давясь смущением.

— Да ладно, девоньки, че вы? — ухмыльнулся мой кавалер. — Я каждый год свой люблю — без них я бы не был там и тем, где и кем явлюсь… Так что, сколько бы не натикало — все мои.

— А сколько натикало? — не выдерживаю и смеюсь. Пытливо-шутливый взгляд ему в глаза, хотя не без искренности.

— В этом году тридцать три будет.

— Когда? — еще шире я улыбаюсь.

— Скоро. Не пропустишь, — съязвил.

— Короче, ладно, — не выдержав, перебивает Жарова. — Ритка эта твоя — нашла я ее. Говорю, мол так и так… Ника твоя пропала. А она: мне похуй, говорит. Представляешь?! Причем конкретно, именно так, матом. «Наверняка, где-то у какого-то мужика… — прокашлялась, учтиво не досказав. — Короче, «загуляла». Мол, блядь — она и в Африке блядь. Я в шоке! Даже, помню, дар речи потеряла. Хотела ей сказать… что она слегка полюса на компасе попутала, но тут, как раз ее этот, хахаль прикатил на своей тачке. Сорвалась — и побежала. Шалава конченная. Я потом еще раз к ней подходила, просила ваш адрес сказать — пофиг. Че-то там вякнуло оно невнятно — и убежало в аудиторию. А юбка — короче чем, я не знаю… У меня пояс шире. Писец… если честно, я вообще не понимаю, как такое чучело могло в вашей семье родиться.

— Воспитаться, — поправляю, невольно перебив. — Раньше она такой не была. Забитая, тихая, правильная… Куклы, книжки, плакатики. А потом… как будто кто подменил — рвануло детство… и осталось только… Мушка-шлюшка.

Скривилась Женька. Шумный вздох.

— Ну… не знаю. Я тоже… лет до четырнадцати в барби играла, книжки читала — и че? Башку мне не снесло. И с парнями водиться — только в универе стала. И то… вон, — кивнула куда-то головой. — Лешка мой первый.

— Кстати… как у вас там?

Хмыкнула. Скривилась от смущения. Беглый, украдкой взор на Мирона.

— Да как? На УЗИ первом недавно была. Видела на экране — темное пятнышко. Прикинь, — смущенно захихикала.

— Беременна, что ли? — гаркнул где-то надо мной Мирашев, заливаясь уже, скотина, смехом.

— Ага, — тотчас засмущалась, покраснела Жарова. Спрятала взгляд.

— А вино хлыщите, — не унимает свою не очень-то добрую иронию мой джентльмен. — А потом вон… такие Ритки вырастают.

— Да я чуть-чуть! — обиженно, на мгновение уколов его взором. — За встречу… тут я вон… сколько пережила, пока ее, тебя, Ник, не было. Думала, с ума сойду. Лешка переехал сюда на время… чтоб хоть как-то меня успокоить, беречь.

— И ночью согревать, — гыгыкает Мирон.

— Те, блядь, че заняться нечем? — гаркнула я враз и толкнула его рукой в сторону коридора. Поддался — пошагал, заливаясь хохотом.

— Ну так, — давится. Обмер, гадина, на пороге. Взгляд на нас: — По телеку — один бредофан. А у вас тут такие страсти.

— Так, а ты где? Что с тобой? — резво вмешалась, перебила нашу перепалку Женька.

Пристыжено спрятала я взор. Чувствую, как уже заливаюсь стыдом. Ведь… хоть и дура Ритка… а по сути — попала в яблочко.

Шумный вздох, и только собралась ответить, как вмиг отозвался, перебивая меня, Мирон:

— Да что-что? — гыгыкнул. — Похитил я ее. Моя теперь Мальвина — а ты вон… о пузожителе лучше думай.

— В смысле? — ошарашено округлила очи. — Похитил… — несмело добавила, повторила та.

Нервно рассмеялась я:

— Да шутит он. А то еще, небось, подумаешь, что правда… и мне этот макияж он сотворил. Нет, Жень… просто… — прокашлялась я. Молчит подруга — внимательно выжидает.

Не охота врать. Ей Богу… не знаю почему, после всех этих ее откровений, рдения… попыток отыскать меня — не охота.

Осмеливаюсь, обрушиваю взгляд ей в глаза:

— Обстоятельства так сложились. Жизнь перевернулась моя — а Мирон… он меня спас.

— Это из-за Рожи, да? — торопливо.

Чиркнула непростительной правдой Женька, отчего я даже вздрогнула невольно.

Лихорадочно заплясал мой взор:

— Нет… не он. Не из-за него, — качаю головой. — И без того… нашлись благодетели, — нагло вру, сгорая, давясь безысходностью.

Удивленно вздернула та бровями, но смолчала. Не стала больше язвить раны.

Лишь нервно сглотнула… она, я.

— Так это, — торопливо ожила Жарова, пытаясь смыть неловкость. — Что там диплом? Когда у вас защита?

— А… — протянула я растерянно. Взор около. — Пятнадцатого-двадцатого, где-то в этих числах сулили, если не ошибаюсь.

— Так это уже скоро, — гаркнула удивленно. — И ты не знаешь когда точно?

Скривилась, спрятав взгляд. Не говорить же ей… что все пять лет я так красиво за этот небольшой срок… спустила в толчок.

— Пиздец, — внезапно подытожил Мирон, догадавшись о всей ситуации. Шумный, горький вздох, стянув эмоции с лица. Молчу, виновато еще усерднее пряча очи. — А не могла раньше сказать, да? — продолжил Мирашев, не сбавляя раздражения и злости.

Смолчала.

— Понятно, — подытожил. — Ладно, — вздохнул. — Трещите тут дальше, а я пошел спать. Разбудишь потом… как закончите.

— Нет, блин, — язвлю, воодушевленная его переменой настроения. Поддаюсь на улыбку. — Тут забуду, а сама — свалю.

— Да ты можешь, — гыгыкнул. — А с этим твоим — завтра разберемся. Несколько дней в запасе все же есть? Да? — Не дожидаясь ответа: — Спасибо, что хоть не за час до защиты уведомила…

Пристыжено рассмеялась я, спрятав взор.

Еще миг — и уставилась на него, застывшего почему-то в ожидании:

— Что? — ржу, совсем уже краснея от стыда. — Вали, Буратино. Мальвине надо посплетничать.

Цыкнул вдруг, закачав в негодовании головой:

— И нафиг я с тобой связался на свою голову?.. Никакой ответственности.

Разворот — и пошагал.

— А то ты пример для подражания! — рычу сквозь смех в ответ.

— А я — идеал! — слышу из комнаты, вперемешку с гоготом. — Самый что не есть — очуетительный!

* * *

И вот оно — чудо «животворящее» денежных средств и связей. Мне не пришлось ни работу дописывать, ни даже за кафедру вставать. Просто «клац» — и проснулась дипломированным переводчиком, защитившим работу на «пять».

Еще бы такое свершить относительно Рожи… и его отсидки за решеткой — и всё: навеки бы я стала добровольным должником сего странного, непредсказуемого… и, как бы он не отнекивался… но благородного, существа — Мирашева.

Глава 32. Непутевые

Не отступился Мирон и от обещания помочь Федьке: если не вытащить окончательно, то хотя бы разузнать, что к чему и подмазать, где надо, дабы облегчить его участь, если что.

Однако не все так просто. Я не спешила вываливать на Мирашева свои догадки… в свете прочих обстоятельств, связанных со мной… и с ним непосредственно, а потому… несчастному приходилось действовать вслепую. Хотя слова Федора, что его «подставили», я всё же передала.

Обещал осторожничать.

И да, мне не показалось, Рожу действительно очень толково обложили и обрезали все концы, любую связь… Чего только стоил его адвокат! Сами мы позвонили (а вернее, Мирон) — даже говорить не стал: сразу трубку бросил, едва услышал о ком речь… А когда уже через кое-каких важных знакомых, то столько воды в уши залил… что едва не захлебнулись.

Решено. Не мною — Мирашевым: где надо, поднажать и взять всё в свои руки. Так что, если верить обещаниям людей Миры, то на днях все материалы передадут «нашему человечку», нормальному, толковому адвокату, — и уже следующее заседание будет проходить под нашими прапорами. И туда смогу попасть — даже я.