Лазурь на его пальцах (ЛП) - Лонсдейл Кэрри - Страница 35

Из коридора донеслись громкие тяжелые шаги.

– Фил, милый! Вот уж не ожидала тебя увидеть! – воскликнула Клэр, и ее лицо засветилось радостью. – Ты поужинаешь с нами?

Все повернули головы к вошедшему в библиотеку Филу. Он крепко обнял Клэр, что-то шепнув ей на ухо. Потом обвел глазами комнату, и его взгляд остановился на мистере Донато.

– Можно вас на пару слов, Эдгар? – заявил Фил, высвобождаясь из объятий Клэр.

Мистер Донато поднялся с кресла, разгладил на брюках складки и ответил:

– После ужина.

– Вы отменили сделку с «Костасом», – упрекнул его Фил, проигнорировав ответ Эдгара. – Зачем вы это сделали?!

Лицо Эдгара побагровело, глаза сузились. Он гневно посмотрел на Фила:

– Сегодня воскресенье. Я же сказал: обсудим это после ужина.

– Нет! Обсудим сейчас! – взорвался Фил.

Я аж подпрыгнула на месте. Джеймс весь напрягся, выпрямил спину. Томас прищурился.

Фил прошел в глубь библиотеки и остановился возле дивана, возвышаясь надо мной.

– Вы целую неделю не отвечали на мои звонки! – прогремел его голос у меня в ушах.

Я вскочила на ноги и ретировалась к бару. Мы с Джеймсом настороженно переглянулись.

– Сделка с «Костасом» была для нас невероятно выгодной. «Донато» при этом получили бы огромную прибыль.

– А за счет чего? – спросил Эдгар тем же возмущенным тоном, что и Фил. – Они производят мебель из бразильского ореха. Все наши исследования и проверки подтверждают, что их древесина поступает не из возобновляемых лесохозяйств. Она приобретается нелегально.

– Чушь собачья! Сами с ними поговорите! Я сейчас наберу номер их президента.

– Не трать напрасно время. «Донато» сотрудничает лишь с экологически грамотными производителями мебели. И «Костас» к ним не относится. Все, конец дискуссий. – Эдгар резко воткнул сигару в пепельницу и, прихватив наполненный Томасом стакан с виски, направился к двери, оставив Фила стоять в центре комнаты.

– Нет, так просто вы от меня не уйдете! – зарычал Фил, когда Эдгар был уже у порога. – Я еще не закончил!

Я посмотрела на Джеймса, который неподвижно застыл возле меня. Интуитивно я чувствовала, что передо мной происходит не просто обсуждение какой-то отмененной сделки.

Фил ткнул пальцем в сторону Эдгара:

– Вы не имеете права что-либо предпринимать, не посоветовавшись сначала со мной!

– Как президент компании я имею на это полное право!

– Вы меня выставили полным тупицей!

Эдгар рассмеялся:

– Это уж ты сам таким выставился. Хочешь, чтобы тебя иначе стали воспринимать в «Донато»? Хочешь, чтобы я сам прочил тебя на место президента? Тогда заканчивай свои авантюрные выходки и прекращай устраивать рискованные сделки. Вот тогда и поговорим. Я не допущу, чтобы ты развалил нашу компанию, наделав всяких глупостей. В противном случае…

– В противном случае – что? – издевательски ухмыльнулся Фил. – Передадите бразды правления своему «недотепе Томми»[8]? Да у него хребет слабоват, чтобы быть президентом. Все наши клиенты будут об него ноги вытирать. Фирме нужен настоящий лидер, у которого хватит духу проворачивать эти ваши «рискованные сделки», если мы вообще хотим поднять нашу компанию на новый уровень. А уж никак не этот вот Джимбо[9], – ткнул он пальцем в Джеймса. – Он больше времени будет малевать разные цветочки да трахать свою девку.

Я невольно ахнула, сгорая от стыда. Джеймс резко смял банку содовой, которая была у него в руке. Никогда не видела его таким разгневанным.

Тяжело дыша, Фил диким взглядом обвел комнату, заметив наши ошарашенные лица. Наконец его взор остановился на Джеймсе, который тоже смотрел на него, яростно сверкая глазами. На лице у Фила вдруг проступило недоверчивое изумление:

– А они что, еще не знают? И ты все эти годы от них это скрывал? – Он зашелся низким и хриплым смехом. – Обалдеть! А ты, оказывается, куда лучше умеешь хранить секреты, чем я думал. Браво, Джимбо! – И он театрально захлопал в ладоши.

– Фил, не надо… – подала я голос.

– А это означает, – он резко повернул ко мне голову, – что насчет нас троих она тоже до сих пор не в курсе? – Он по очереди указал пальцем в Джеймса и Томаса, после чего ткнул себе в грудь.

– Лучше… заглохни… – тихо прорычал Джеймс.

– Джеймс, о чем это он говорит? – поинтересовалась Клэр. Ее лицо заметно побледнело. – Он что, хочет сказать, что ты занимаешься рисованием?

– Это означает, что твоему сыну нет никакого дела до «Донато Энтерпрайзес», – ответил за Джеймса Фил. – Он хочет лишь рисовать красивые картины, и занимается этим с тех самых пор, как ты велела ему отдать обратно подарок Эйми. – Фил сложил на груди руки. – На самом деле, у него получается очень недурно. В смысле, в живописи. А уж как он там трахает свою подружку, я не имею понятия.

У меня будто кровь отлила от тела, я была не в силах двинуться с места. Ну, почему он так жесток и безжалостен? И как он, черт возьми, узнал, что Джеймс действительно талантлив? Он что, разве видел его картины? Я попыталась вспомнить, не доводилось ли ему когда-либо заходить в наш дом. И уж точно не припоминала, чтобы родители хоть раз упоминали, что Фил к нам заглянул.

Однако несмотря на все потрясение от того, что Фил рассказал о нашей тайне, мне были понятны его грубые, бестактные нападки. Он был отчего-то крайне зол и обижен и теперь пытался выместить это на нас с Джеймсом.

Между тем Фил снова уставился на меня, с ухмылкой склонив голову набок:

– А может, ты нас просветишь насчет вашей интимной жизни?

– Фил! – в ужасе вскрикнула Клэр.

Джеймс рванулся было к нему, но Томас ухватил его за пояс и с силой оттащил назад.

– Он этого не стоит, – увещевал он Джеймса. – И никогда того не стоил.

– А ну, выметайся прочь из моего дома! – проревел Эдгар.

Фил, как укушенный, крутанулся к нему.

– «Донато» все равно будет моим! – завопил он, брызгая слюной. – Он мой по праву рождения! И будет моим!!! – Тяжело топая, Фил вышел из библиотеки и с такой силой хлопнул дверьми, что они даже, спружинив, приоткрылись.

– Фил! – устремилась за ним Клэр.

Джеймс в ярости отпихнул от себя Томаса. Мне стало за него страшно. Картины Джеймса вполне могли поспорить с теми утонченными творениями искусства, что украшали стены родительского дома, и когда взлелеянный им в тайне талант вдруг с такой грубостью раскрыли перед всеми, это стало для него ударом, подлым и болезненным. Такого Джеймс точно не никогда простит Филу.

Эдгар прошелся к окну и, сунув руки в карманы, тяжелым взором уставился на задний двор.

– Так ты у нас, значит, художник?

Джеймс поджал губы, лицо его напряглось.

– Его картины, мистер Донато, достойны крупной галереи, – сказала я, поскольку Джеймс молчал. Он тут же дернулся головой в мою сторону, сверкнул глазами. – Это правда, Джеймс! – пылко прошептала я.

– И этому ты хочешь посвятить свою жизнь? – спросил Эдгар у Джеймса. Голос его звучал огорченно.

– Я уже не знаю, какого черта я хочу! – И Джеймс в неистовстве вылетел из комнаты.

– Наверное, нам все же стоило позволить ему спокойно рисовать, – задумчиво пробормотал Эдгар своему отражению в окне. Пожав плечами, он посмотрел на меня: – Клэр никогда не одобряла эту мысль. Она не хотела, чтобы у наших сыновей было серьезное увлечение, способное вдохновить их на какую-либо иную карьеру, нежели в компании «Донато». И я ее в этом поддерживал, невзирая на то, хотели мальчики там когда-либо работать или нет. С тех пор, как их прадед основал эту компанию, в ней неизменно трудились все сыновья в каждом поколении. То же самое мы ждали от наших сыновей. – Он вновь отвернулся к окну. – Еще одно горькое сожаление, с которым мне теперь придется жить.

Томас подошел ко мне, тихонько потер мне ладонью плечо:

– Ты в порядке?

Я посмотрела на Томаса.

– Фил мерзавец, – сказал Томас и начал мне объяснять, что же так подействовало на Фила, что он так разошелся. – Видишь ли, мы с ним оба претендуем на место президента компании, которое занял мой отец после того, как умер дядя Грант – это отец Фила. А как ты слышала, Фил в последнее время принимает далеко не самые мудрые деловые решения.