И уйдет зима (СИ) - "gulsim" - Страница 5

— Отем Тинвэл, ты там, случайно, не с тестем разговариваешь? — обратился к нему король.

— И с ним тоже, — маршал приподнял руку, увеличил изображение и показал испугано таращащихся отца и сына.

— Привет, мальчики. Кто из вас жених Кордина? — Экенуита рассмешили лица омег. Ответить те не смогли — онемели от шока.

— Справа, — со смехом сообщил Тинвэл.

— Поздравляю, отеми, — король тепло улыбнулся Ригону и тот, не выдержав напряжения, закатив глаза, свалился в обморок. — Кордин, беги к жениху! — приказал Экенуит.

— У меня сын! — Кордин нашел в себе силы оторваться от сканснимка. — Я уже давно перестал надеяться, что встречу свою истинную пару. И вдруг это случилось!

— Не один ты перестал надеяться, — сказал Экенуит. — Отем Тинвэл, думаю тебе лучше сопроводить Кордина к его паре, он явно не в себе.

— Согласен.

По прибытию в дом Кордин так и не пришел в себя, иначе его поступок не объяснить — ворвавшись в гостиную он подхватил на руки Ригона, прорычал:

— Ты мой! Никому не отдам! — и унес его к флаеру.

— Сделал предложение руки и сердца как истинно военный, не тратя лишних слов, — Тинвэл расхохотался.

— Тин, в мире примерно около тысячи носителей гена Тэйз-Вандэ, и ни у кого из них нет детей, Кордин первый. Теперь ты можешь понять всю глубину его радости, — сказал Калис. — Он ведь был обречен на одиночество, и вдруг судьба преподнесла ему подарок.

— Я знаю, хороший мой, — Тинвэл обнял его. — А еще я видел его взгляд, когда он смотрел на нашего малыша, я показал ему сканснимок. У него глаза были такие тоскливые, что мне аж не по себе стало. Жаль, что невозможно помочь тем, кого поразил этот проклятый синдром.

— А возьмусь-ка я за эту проблему, вдруг что получится, — Калис задумчиво свел брови. — Насколько я знаю, эта тема никого не заинтересовала, всем хочется какого-нибудь глобального открытия, а тут всего тысяча человек. Для ученых мужей со степенями мизер недостойный их внимания. Ты знаешь, как они смеялись над моим орехом, а потом мне неожиданно присудили награду от короля. Как эти старые хрычи бесились, когда мне эту медаль принесли на рабочее место!

— Вот пусть и занимаются своим глобальным, а ты сделай по-настоящему нужное дело для немногих, — Тинвэл поцеловал супруга. — Сходим в модуль? Есть хочется.

— Мне тоже, вечер суматошным получился, я даже на кухню не успел заглянуть.

— Надо срочно идти в модуль, иначе сейчас тебе начнут слать сообщения о том, что малыш голоден, — Тин со смехом утянул мужа к флаеру.

Планета Земля

— Это всё бесы тебя крутят, — завывала мать, стоя под дверью. — Тебе надо в церковь сходить.

— Отстань! — раздраженно выкрикнул Вадим.

— Ты губишь себя!

— Давно уже погубил, — себе под нос пробормотал парень. Взял с тумбочки истрепанный детектив, раскрыл, и на грудь ему упала фотография. Семен и он — лучшие друзья с детства. Вот они стоят в обнимку, глаза горят азартом, на разбитых губах улыбки торжества. В футболках, на которых на английском написано: «Я скинхед». В тот день они избили азиатов и праздновали победу. Два года назад все это еще доставляло удовольствие, а сейчас вызывало какое-то подспудное раздражение. Перерос все это подростковое дерьмо, ставшее тягостной рутиной, хотелось чего-то другого, нового.

Еще год назад в их компании было двенадцать человек, сейчас осталось семь. Двое женились и, по их словам, им теперь не до этой тупой херни. Еще один повесился, второй спился, третий живет под «спайсом». Вадим поморщился, похоже, все идет к тому, что он, как его папаша, найдет свое счастье в бутылке. Скоро двадцать один, а за спиной ни черта, кроме воспоминаний о драках и попойках. Даже профессию удосужился не получить, выперли из шараги за неуспеваемость.

— Катятся саночки под горку, не остановить, — Вадим смял фотографию. Муторно как-то на душе, неспокойно. В таком настроении в петлю лезут, но умирать не хотелось.

— Если бы я отвела отца в церковь, он бы сейчас был жив, — жалостливо провыла мать.

Интересно, она всерьез в это верит?

Помер папаня, скорее всего, как мечтал — сидя за столом с рюмкой в руке.

«Водку не допил», — это все, что сказала мать, обнаружив мертвого мужа. Ни слез, ни причитаний.

«Сейчас, небось, сидит в аду и жалеет об этом», — Вадим кинул на отца равнодушный взгляд и ушел из дома. Пусть мать сама возится с похоронами. Ему все это до лампочки.

Отправился к своим друзьям. Те обычно тусовались в гараже, принадлежащем родителям Семена. Сообщил, что батяня благополучно издох.

Семен предложил выпустить пар, типа горе и все такое. В промозглую дождливую погоду бродить в поисках приключений не хотелось, и потому просто завалились в ближайший бар выпить пива.

После смерти отца мать внезапно ударилась в религию, зачастила в церковь. Свечек, иконок и святой воды натащила в дом. И если раньше ему выносил мозг отец своими пьяными бреднями, то теперь мать, хоть и не пьяным, но тоже маловразумительным бредом. В церковь тянула, отчего-то твердо была уверена, что поп бесов отчитает, и станет ее сын примерным мальчиком, в сторону бутылки не глядящим. Женится на соседской девочке Тане и станет отличным семьянином. Вот, кстати, о Татьяне, видит же эта дура, что ничего хорошего он из себя не представляет, и все равно строит глазки, замуж за него мечтает. Неужели не понимает, что ее ждет? Вечно неработающий потихоньку спивающийся муж, которого она будет ненавидеть и все равно с ним жить. Зачем ей все это? Он бы на ее месте себя десятой стороной обходил. Или верит в исцеляющую силу своей любви? Наивно и глупо.

— Давай завтра сходим в церковь, — не унималась мать.

— Достала! Отвянь! — лениво отозвался Вадим. Послышались удаляющиеся шаги, и парень облегченно вздохнул. Рано обрадовался, мать пришуршала обратно и в комнату через щель между полом и дверью пополз дым.

— Дерьмо! — заорал выведенный из себя Вадим. Опять она его окуривает ладаном. Этот сладковатый запах парень не переносил физически, его тошнило от него, потому что он был прочно связан с похоронами Савы, того что повесился. Запах смерти. Окончательности всего. Содрогаясь от отвращения, Вадим выпрыгнул из кровати, распахнул свою дверь и бросился к одежде. Обувшись и натянув куртку, он схватил шарф и рванул прочь, матерясь про себя.

— Выкурила, блядь, из дома, — Вадим спустился на пролет и тоскливо уставился в окно. Зима.

Зиму парень ненавидел особенно сильно. Он постоянно мерз, не спасала никакая теплая одежда.

— Африканец в России, — шутил Семен над ним, закутанным в шарф по самые глаза.

— Уж лучше так, чем с температурой и текущим носом.

— Главное, чтобы с конца не потекло, — и дебильный ржач.

Шутка, повторяющаяся из раза в раз. Набившая оскомину.

Вот и сегодня встреча началась с этой фразы. Не отвечая, Вадим упал рядом с другом на подранный диван и зевнул. Отсмеявшись, Семен пихнул его в плечо и спросил:

— Чё такой смурной?

— Скучно.

— Пиво возьми, — кивнул Леха на перевернутый ящик, на котором громоздились бутылки.

— Не, горло заболит, слишком холодно, — отказался Вадим.

— Принцесска, блядь, — Семен захохотал. Пятеро ребят из их компании, вальяжно сидящие на старых стульях словно на тронах, поддержали его ржачем.

— Может, «спайс»? — предложил Вовчик.

Вадим остро посмотрел на него, понимая, что друг выбрал иллюзию жизни и процедил:

— На хуй иди.

— А сам не хочешь пойти? — Вовчик вскинулся.

— Не вякай, — осадил его Семен.

— В баре «Квартал» сбор пидорасов! — в гараж влетел, возбужденно блестя глазами, младший братишка Семена Тимофей. Пятнадцать всего, а уже понятно, что и его жизнь идет на вылет.

— А вот и развлечение, — Семен злобно оскалился и схватил биту, стоявшую у боковины дивана.