Поющая в башне (СИ) - Сойфер Дарья - Страница 10

Хозяина дома, впрочем, мало интересовали нужды старшей гостьи. Напротив, он отвечал на ее рулады односложно, и Варя видела, как перекатываются желваки на его скулах.

-    Эмилия, Вы не споете для нас? - спросил он, когда прислуга убрала со стола.

-    У нас с собой все равно нет минусовок, - немедленно отозвалась Галина. - Без музыки это звучит довольно уныло.

-    Простите, но я обращался к ней. Эмилия, в гостиной есть рояль. Моя младшая дочь занимается музыкой, поэтому он здесь не просто в качестве мебели. Когда она приезжает из Лондона, всегда первым делом садится за инструмент. Ведь у Вас музыкальное образование?

-    Наши песни не споешь под фортепиано. Не романс же ей играть? - снова заговорила мама и раздраженно махнула рукой.

-    Галина, дайте же ей сказать хоть слово!

-    Пожалуйста! Как будто кто-то ей не дает. Сама вечно молчит...

-    Все в порядке, Ильдар Шамилевич, - подала голос Варя, видя, как от гнева выступила вена на его виске. - Я тоже думаю, что это не самая хорошая идея. И у меня к Вам просьба: Эмилия - не мое настоящее имя...

-    Оно Вам подходит. Вы такая же нежная, изысканная... Спойте романс, прошу Вас.

-    Ильдар Шамилевич, Вы уверены?

-    Просто Ильдар, пожалуйста. Пойдемте.

Он открыл рояль и устроился на массивном вычурном диване. Галине пришлось последовать его примеру. Варя села и положила пальцы на клавиатуру. Она взглянула в окно: из темноты светился золотистыми огоньками олень. Неужели все всерьез? Неужели теперь ее жизнь будет принадлежать этому человеку? Она взяла первый аккорд - ей вспомнился романс из старого фильма. Только он сейчас смог бы говорить вместо нее. «Эта женщина в окне». Трогательные стихи Булата Окуджавы. Быть может, если не мать, то хотя бы Газиев услышит ее?

Не сольются никогда

Зимы долгие и лета,

У них разные привычки

И совсем несхожий вид.

Не случайны на земле

Две дороги - та и эта,

Та натруживает ноги,

Эта душу бередит.

Эта женщина в окне

В платье розового цвета

Утверждает, что в разлуке

Невозможно жить без слёз.

Потому, что перед ней

Две дороги - та и эта,

Та прекрасна, но напрасна,

Эта, видимо, всерьез[1].

Она доиграла до конца. В этот раз она не задействовала всю силу своего голоса, не пыталась выдать долгие ноты и не добавила музыкальных украшений. Пела просто и бережно, стараясь донести смысл слов.

- Что ты, в самом деле, выбрала какую-то нудную вещь! - воскликнула мама, как только Варя закончила. - У меня даже голова разболелась. Ильдар, Вы не проводите меня в комнату? Я боюсь с непривычки заблудиться в Вашем огромном доме.

-    Конечно, - он встал и подошел к Варе. - Мне понравилось. Идите к себе, а завтра нам надо будет серьезно поговорить.

Она почувствовала прилив надежды. Газиев не был взбешен и, судя по его осознанному взгляду, все понял. В конце концов, зачем ему женщина, не способная оценить его, с радостью принять целиком и полностью? Наверное, он не такой изверг, каким кажется.

Ильдар повел маму наверх, и Варя, немного погодя, тоже направилась в свою спальню. Однако уже на лестнице в башне она вдруг вспомнила, что забыла в столовой палантин и решила вернуться. Одна из дверей на втором этаже была приоткрыта, и громкий голос матери заставил девушку остановиться.

-    Уверяю Вас, она послушная, покладистая девочка. Просто, может, немного стеснительная.

-    Еще бы ей не быть такой, если Вы затыкаете ее на каждом слове! - это говорил Ильдар.

-    Не преувеличивайте! Ей нужна жесткая рука, без этого она способна наделать глупостей.

-    Это больше не будет Ваша рука.

-    В каком смысле?

-    Ты исчезнешь из ее жизни, ясно? - Газиев понизил голос, и Варя машинально приблизилась к щели.

-    Да как Вы смеете?

-    Ты меня утомляешь. Ты постоянно унижаешь собственную дочь. Ты глупа и безвкусна, - он выплевывал каждое слово.

-    Да если бы не я, ты бы ее даже не узнал! Стоит мне сказать слово, и ты больше ее не увидишь! - в голосе Галины появились визгливые нотки.

-    Неужели? Никак собралась бороться за счастье дочери? И даже хорошая компенсация не умерит твоего материнского пыла?

-    Я не собираюсь торговаться. Ей надо, чтобы я была рядом. Тем более, у нас бизнес.

-    Ты про эти песенки? - Газиев расхохотался. - Надо быть идиотом, чтобы инвестировать в такую дрянь. И моя женщина не будет петь в ресторанах для пьяного быдла.

-    Мы сейчас же уезжаем! И как я только могла поверить в твои сказки!

-    Я тебе ничего не обещал, - отчеканил он. - Мне нужна твоя дочь, а ты получишь свои деньги.

Воцарилась пауза.

-    Сколько? - наконец произнесла Галина, и Варя не поверила своим ушам.

Газиев назвал сумму, от которой у нее внутри все оборвалось. Люди убивали и за меньшие деньги.

-    Меня все устраивает, - мама ответила, не раздумывая. - Забирай, теперь она твоя проблема.

В комнате послышалось какое-то движение, и Варя сломя голову кинулась к себе в комнату. Ее продали! Как вещь! Мама, ради которой она была готова на все! Дрожащими пальцами она заперла дверь на ключ, упала на кровать и разрыдалась.

Она не знала, сколько плакала. Когда слезы высохли, за окном было совсем темно, праздничные огни погасли. Варя содрала с себя ненавистное платье, приняла горячий душ, и решила завтра же бежать. Усталость и нервное напряжение отступили, и она провалилась в глубокий сон без сновидений.

Утро ударило в глаза холодным светом. Сознание вернулось, и события вчерашнего дня лавиной обрушились на нее. Она резко села в кровати, но увиденное заставило ее вскрикнуть от испуга. В кресле у окна сидел Газиев и неотрывно смотрел на нее остановившимся взглядом, как какая-то рептилия.

-    Доброе утро, Эмилия, - спокойно произнес он, как будто все было в порядке вещей.

-    Как?.. Как Вы здесь оказались? Я заперла дверь.

-    Думаешь, у меня нет ключей от собственного дома? Мне понравилось смотреть, как ты спишь. Ты же знала, что я приду.

-    Если честно, нет. Я надеялась, Вы вчера меня поймете.

-    Ты про романс? Очень душевно. Вот только я буду решать, по какому пути ты пойдешь.

-    Я живой человек! Почему вы оба принимаете решения за меня?! Меня нельзя купить или продать!

-    Да ты была плохой девочкой и подслушивала! - Газиев подошел к ней, улыбаясь. - Но я рад, что так все вышло. По крайней мере, ты теперь не питаешь иллюзий по отношению к этой женщине.

-    Вы сильно переплатили. Учитывая, что я совершеннолетняя. И оставаться здесь не собираюсь.

-    И куда же ты пойдешь?

-    Это Вас не касается!

-    Не смеши меня! Я могу дать тебе все, а могу все отобрать. Твое сценическое имя принадлежит мне. У меня есть связи повсюду, я могу оставить тебя без работы, без твоего драгоценного пения, без жилья и свободы. Устроить тебя за решетку - никаких проблем. Пакет наркоты, и ты сядешь надолго. У тебя ведь нет денег на адвоката, нет друзей. Никого.

Она встала с кровати и попыталась подойти к своей сумке. Уже собранная, та лежала у комода. Но Газиев встал к ней вплотную.

-    Почему я?! - отчаянно спросила она.

-    Не знаю, - он рассеянно оглядел ее с ног до головы. - В тебе что-то есть. И я хочу это получить. Целиком.

Она судорожно пыталась сообразить, что делать. На глаза попался тяжелый позолоченный канделябр на комоде.

-    Я Вам не подойду, - пролепетала она.

Робость, видимо, притягивала и заводила его, поэтому Варя не выходила из образа, стараясь незаметно пятиться к комоду.

-    Вот увидишь, мы отлично подойдем друг другу, - он прикоснулся к косе и сжал ее в кулаке. - Я с самого начала представлял это себе. Но хотел немного побыть джентльменом. Вижу, ты не оценила.