Морские короли. Дороги судеб (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 58

Ирион!

Вот он дурак!

Лидия!

Алаис отлично знала, что ночи он проводит в постели королевы, что он намеревается представить супругу ко двору... и? Какие она могла сделать выводы?

Любовь, ненависть, ревность - это все чепуха, не те у них отношения. Но что-то же она подумала? Чем-то Эфрон ее напугал...

Таламир не был глуп, и мозаика медленно, но складывалась. Да именно так.

В столице он отдалился от супруги, уделял все внимание ее величеству, и кто посмел бы на его месте поступить иначе? Могла Алаис подумать, что ее бросят в угоду королеве? Или, того интереснее, получат от нее ребенка-второго, да и убьют?

Могла, ох как могла. Алаис девочка неглупая, и если уж Таламир рассматривал эту ситуацию, то она тем более должна была ее просчитать. Тогда, получается, что она сбежала с Эфроном по доброй воле?

Вот это вряд ли. Никто ей не мешал сделать нечто подобное еще в Карнавоне. Или... там побег не увенчался бы успехом?

Таламир застонал, стиснув пальцами виски. Голова просто разрывалась и от боли, и от предположений, сказывались бессонная ночь и выпитое вино. Мысли, словно разлетевшись на осколки, царапали череп изнутри.

Наконец, мужчина тряхнул головой и принялся размышлять.

Итак - кто выпустил Эфрона?

Тут все понятно. Тарла. Она же привела его к Алаис, после чего служанку оглушили, связали и сгрузили на кровать женщины.

Что было дальше?

Эфрон сделал Алаис какое-то предложение. Явно не руки и сердца, это просто смешно. Только вот что можно предложить такой, как она?

Смешной вопрос.

Карнавон.

Алаис нужен только Карнавон. И... месть за смерть близких. Ир-рион!

Тут-то пасьянс и сложился, заставив мужчину похолодеть от простого понимания.

Нелюбимая - не значит нелюбящая. Пусть семья не любила Алаис, но кто сказал, что она их ненавидела? Даже она сама ни разу этого не произносила. Она говорила о своем уродстве, о своих мечтах, но никогда - никогда! - не говорила, что ненавидит свою семью за то, что они сделали с девочкой. И вот за семью она могла мстить.

Прекрасно понимая, что если останется, то ее жизнью будет распоряжаться Ант, а через него и королева, понимая, что отомстить не удастся, в лучшем случае она сможет передать свою месть детям, да и то сомнительно...

Тогда... получается, что она сбежала не просто так? И найти ее не удастся?

Ант выдохнул.

Алаис продумывала все. Нет сомнений, что дурачка Эфрона она тоже поставит себе на службу. И не отпустит, пока он будет ей выгоден.

А еще - Эфрон не отпустит последнюю из Карнавонов. Так что искать надо двоих. Супружескую пару, брата и сестру, и обязательно смотреть в глаза женщины. Глаза и волосы Алаис изменить не сможет... или сможет? Парики, краска - Таламиру ли не знать?

Остаются только глаза.

Ладно. Сейчас все упирается в простой вопрос - супруга уже сбежала из города или нет? Могла... Таламир аж застонал, понимая, что полдня у Алаис было, а значит, в городе ее, скорее всего, нет. И искать надо на дорогах. Ладно. Людей он разошлет. А как проверить корабли, которые ушли из порта? Она ведь могла быть на любом из них, они могли... надо съездить в порт. Мало ли кто ее заметил? Их заметил?

Если Эфрон прикоснулся к Алаис хоть пальцем - ему не жить.

Не из-за большой любви, нет. Просто это его женщина, его имущество, и Таламир свернет шею любому, кто покусится на его собственность.

Итак.

В порту нужно поставить своих людей. На воротах - тоже. И ждать.

Бесконечно Эфрон прятаться не сможет, Алаис тоже, рано или поздно он найдет свою супругу, и... свернет ей шею?

Ну, нет.

Сначала сделает ей наследника, а потом свернет шею.

***

Алаис в этот момент вовсе не думала о супруге. Ей надо было как следует устроиться в городе. Не сбегать же отсюда?

Нет, конечно.

Таламир будет искать ее, и искать активно. Что бы сделала она на его месте?

Поставила своих людей на воротах и принялась прочесывать город. Так не надо отказывать супругу в сообразительности.

Что он сделает, если никого не поймает?

Решит, что супруга сбежала. До того, как перекрыли ворота. Шанс у нее был, с раннего утра, например. И успокоится рано или поздно.

Вот это время ей и надо переждать в городе.

Не то, чтобы Алаис не размышляла над таким вариантом.

Она могла бы попробовать сбежать ночью - ладно, утром из города. Только вот не создана она для бродяжничанья. А зная Таламира, ее уже сегодня объявят в розыск. Да и просто - напарника нет, а одинокая девушка или одинокий молодой парень, которые не умеют за себя постоять, быстро станут мишенью работорговцев. Не затем она сбегала из добровольного рабства, чтобы оказаться в рабстве принудительном. Не Эфрона ж в напарники звать?

Интересно, спасся или нет? Впрочем, на ее участь это сильно не повлияет.

Можно было бы попробовать уплыть на корабле. Но...

Вот вы капитан корабля. К вам приходит девушка и просит принять ее на борт - срочно. Приходит ночью, одна, скрываясь, этакая белоручка, заступиться за нее некому, да и ошибки она какие-нибудь совершит... итог?

Либо забортная водичка, либо корабельная шлюха, либо рабский рынок. В разных сочетаниях.

Нет, так дело не пойдет.

С утра она честь по чести позавтракала, расплатилась с хозяином трактира, попрощалась и выползла на улицу, кряхтя так, что позавидовали бы все персы.

Ей надо найти себе норку, отъесться, отоспаться, прикинуть, чем зарабатывать на жизнь, а когда ее перестанут искать, она уедет честь по чести. Уедет спокойно, освоившись с этим миром и со своим местом в нем...

Эти мысли совершенно не мешали дряхлой старухе брести по улице, оглядываться, шаркать ногами, кашлять, сморкаться, плеваться и вообще - почти разваливаться на ходу. Артистизм?

Жить хочется. Вот и приходится номера откалывать.

Алаис медленно ползла по улице, изучая вывески, пока одна из них не приглянулась девушке.

'У тетушки Магдалены'.

Вывеска была исполнена золотом, дом производил впечатление чистенького и уютного, а белые ставни и красные мальвы в палисаднике перед ней делали домик почти родным.

И Алаис решительно толкнула дверь.

***

Внутри было вполне достойно, ничуть не хуже, чем снаружи. Чистенький пансион, аккуратный и красивый. На первом этаже таверна, но для чистой публики. Столики покрыты скатертями в красно-белую клетку, на окнах цветы и занавески, полы натерты воском...

За стойкой в углу, видимо, сама тетушка Магдалена - статная женщина лет сорока, с рубенсовскими формами, скромное коричневое платье оживляется белым передником, русые волосы убраны под чепчик, голубые глаза глядят спокойно и пристально. К ней-то Алаис и подползла, поминутно охая и хватаясь то за поясницу, то за сердце.

- Ох... здоровьичка тебе, доченька.

- И вам здоровья, бабушка.

Особой приветливости Магдалена не проявляла, но и заявить: 'не подаем' тоже не спешила.

- Нельзя ли у вас комнатку снять?

Голубые глаза впились в Алаис. Да так, что женщина почти физически почувствовала, как просвечивают ее кошелек, как взгляд проникает под грим, и даже глубже - в душу... хорошо, что глаза не видно под низко повязанным платком.

- У нас дорого, - после минуты молчания произнесла Магдалена.

- Чай, не по золотому в день берете?

- Нет. На золотой у нас можно пять дней жить, бабушка.

- Только жить - или столоваться?

- Завтрак и ужин я подам, обед отдельно, если пожелаете.

Алаис подумала, и кивнула.

- Тогда вот за десять дней задаток. Может... ох, годы мои тяжкие, и подольше задержусь...

При виде денег Магдалена ощутимо подобрела. Даже улыбнулась.

- А что ж за нужда, бабушка?

- Скажи уж прямо. дочка - чего тебе, старой, дома не сидится? - заскрипела Алаис. Улыбнулась, показывая вычерненные зубы. - Так за деньгами я сюда и приехала. Сестра у меня померла, вот, наследство получить надобно, да и домой, к внучкам...