Рыжая племянница лекаря. Книга вторая (СИ) - Заболотская Мария - Страница 40

— И что ты думаешь по поводу своей опрометчивой клятвы, Йель? Все еще не винишь меня за то, что я с тобой хотел сделать?

— Это был не ты, — как можно тверже сказала я, с трудом разлепив сразу же пересохшие губы.

— Конечно же, я, — он нетерпеливо дернул головой. — И ты прекрасно это знаешь, но слишком глупа для того, чтобы решиться наконец-то говорить самой себе правду.

Харль, расслышавший, что за его спиной ведется разговор, оглянулся, и увидев, что Хорвек пришел в себя, так дернул поводья, что бедные лошади замерли словно вкопанные, едва не встав на дыбы. Меня качнуло вперед, я ткнулась носом куда-то в бок Хорвека. Он тут же, не спросив на то никакого дозволения, распахнул мою куртку, чтобы посмотреть на шею, покрытую царапинами и ссадинами, словно какие-то неумехи с горем пополам собирались повесить меня на веревке из самой дрянной пеньки, да так и не изловчились.

— Это сделал я, — с нажимом произнес он.

— Но остановился, — возразила я, отстраняясь и кутаясь в широкий воротник.

— В следующий раз могу не остановиться.

— Если мы доживем до следующего раза, — мне было стыдно за то, что я показала свой испуг, и уступать я не собиралась. Сомнительной наградой мне за это были приглушенные причитания Харля, не знавшего, то ли задать стрекача, то ли, напротив, окаменеть в надежде, что внимание очнувшегося злодея не обратится на него.

— Где мы? Далеко ли отъехали от моста? — Хорвек тут же, казалось, позабыл о том, что говорил ранее, и попытался приподняться, но сил на то у него еще недоставало.

— Не слишком, — я неопределенно махнула рукой, и принялась рассказывать, как мы покупали съестные припасы в дорогу, да как остановились на лесной поляне… С той поры лес, который обступал дорогу, ничуть не изменился: на пригорках росли искривленные сосны да низкорослая рябина, в низинах сменявшаяся пожелтевшим папоротником. Там, где на дороге стояли давние зеленоватые лужи, кое-как замощенные ветвями и бревнами, над нашими головами смыкался мрачный ольшанник — вот и все разнообразие. Иногда мне вовсе казалось, что мы ездим по кругу. Что уж тут гадать, насколько мы удалились от разрушенного моста?.. Из-за этого говорила я все неувереннее и вскоре смолкла, окончательно смутившись под недовольным взглядом демона.

— Какая чушь, — он нахмурился. — Нужно было гнать этих кляч без остановки, пока они не околели бы! А меня вам следовало бросить в первый попавшийся овраг…

— Золотые ваши слова, сударь! — заметил Харль, осмелевший при виде очевидных признаков слабости, которые демонстрировал враг, с усилием выговаривавший каждое слово.

— Выдумали тоже! — я сердито шикнула на мальчишку и поправила плащ, укрывавший изможденного Хорвека, склонившись над ним так, чтобы Харль поменьше слышал. — Вы, глупейший господин, попытались обойтись без еды, и вот что из этого вышло! Полюбуйтесь-ка на себя — уж помирать собрались, вместо того, чтоб покориться извечному человеческому закону и набивать брюхо, когда оно того требует. Мы с Харлем никак не желаем выбрасывать друг друга в овраг, когда кто-то из нас сомлеет с голоду. Раз уж мы собрались в дорогу, то запастись едой — самое разумное, что мы могли сделать.

— Самое разумное в вашем положении — бежать, не останавливаясь ни на секунду, — отрезал Хорвек, которого явно злила его собственная беспомощность.

— Но мост рухнул… — начала было я, и тут же он перебил меня:

— Это всего лишь отсрочка, оборотни найдут другой мост, да и водяные духи не станут долго охранять реку. Цена ленты велика, но не настолько, чтобы купить вечную дружбу…

— Что за ценность в ней? — спросила я, подавая знак Харлю, чтобы тот трогался с места, а не сидел, точно истукан, развесив уши.

— Каждый дух, заполучив клочок вещи, украденной по всем правилам у человеческой ведьмы, может взять у нее же немного колдовской силы. Людям чародейское умение досталось лишь по ошибке и оттого любой нелюдь с радостью вытянет столько сил из чародея, сколько сможет, — Хорвек, говоря это, отчего-то рассматривал свои руки, словно впервые увидев их. — Госпожа чародейка расплатится с духами вместо нас, хоть и не желает этого.

— Как славно! — воскликнула я с нескрываемым злорадством.

— Но она справится, — продолжил Хорвек, — у нее достанет сил сопротивляться. Скоро полдень. Тебе нужно использовать второй украденный у нее предмет, иначе колдунья быстро восстановит свое прежнее могущество и нас тотчас настигнут оборотни, ведомые ее чутьем, которое острее волчьего.

— Что мне нужно сделать? — с неудовольствием я запоздало заметила, что на этот раз я позабыла для порядка возмутиться колдовскими штучками, к которым меня принуждали.

— Прежде всего тебе нужно связать мне руки, — бывший демон глядел на меня неотрывно, с некоторой жалостью, как мне показалось. — Не забывай, что изо всех твоих врагов я подобрался к тебе ближе всего.

— Что еще за бредни? — я как можно незаметнее ткнула в бок Харля, который собирался подать мне веревку, незамедлительно обнаружившуюся в его карманах. — Я не собираюсь тебя связывать!

— Но ты ничего не сможешь предпринять, когда я снова захочу убить тебя, — как всегда, он говорил спокойно, словно смысл этих слов его не слишком-то волновал. — Если у меня будут связаны руки, то у вас появится возможность сбежать.

— Если у тебя будут связаны руки, то в первой же деревне люди решат, что дело нечисто, а дурная слава и так пойдет за нами по пятам, — нашлась я.

— Что ж… — Хорвек задумался на минуту-другую. — Тогда тебе нужно хотя бы переломать мне пальцы…

— Снова здорово! — я в досаде хлопнула в ладоши, и, теперь уже не таясь, врезала по спине Харлю, который как раз многозначительно произносил: «А ведь дело сударь говорит!» — Ты никак вознамерился стать мне такой тяжкой обузой, чтобы я и вправду спихнула тебя без сожалений в ближайшую канаву! Не будет этого!

— Глупая бессмысленная жалость к тому, что в ней не нуждается, — вздохнул бывший демон, но более ничего не предлагал, с мрачным видом о чем-то размышляя.

Дорога к тому времени поползла вверх по редколесью — почва здесь была каменистой и даже цепкие корни сосен не всегда могли пробиться меж мелких валунов. Это место напомнило мне родные места — Олорак располагался в предгорье, и я крикнула Харлю, чтобы смотрел в оба — спуск по ту сторону холма мог оказаться крутым и опасным, обычное дело для таких пустошей. Мой голос отозвался хриплым эхом, которое, вместо того, чтобы затихнуть, принялось множиться. Отовсюду доносились хриплые отголоски крика, которые все больше походили на карканье.

— Что это? — даже Харль заподозрил недоброе, ведь где-то позади нас нарастал странный свистящий шум. За ветвями деревьев были видны клочки неба, и я увидела, как оно чернеет, словно боги ради забавы решили подмешать в серые облака угольной крошки. Ветви деревьев затрещали, а карканье теперь слышалось ясно, и не было никаких сомнений — это кричали тысячи ворон.

— Она послала за нами кладбищенских птиц! — Хорвек едва успел произнести это, как первые вороны уже обрушились на нашу коляску, вонзая свои кривые когти в наши волосы, в конские гривы, метя клювами в глаза. Лошади испуганно заржали и Харль, с визгом отбивавшийся от нескольких птиц, показавшихся мне куда крупнее обычных своих сородичей, уронил поводья. Я повалилась вниз, пряча лицо от ударов, и тут же рядом со мной очутился Хорвек, пытавшийся укрыть нас своим плащом. От птичьего крика и громкого хлопанья крыльев я почти оглохла, но услышала, как он вполголоса проклинает испуганных лошадей, хоть бедные животные и не были виноваты в своем страхе.

К тому времени мы поднялись на вершину холма, где возвышалась всего одна старая сосна, похожая на уродливую трехпалую лапу, показавшуюся из земли. Далее дорога спускалась вниз, петляя и извиваясь между глубокими каменистыми оврагами и, несомненно, без руки опытного возницы, понесшие лошади увлекли бы нас в одно из ущелий. К счастью, коляска почти сразу перевернулась на бок, постромки оборвались и обезумевшие животные ускакали прочь, не разбирая дороги.