Растения рассказывают - Турманина Валерия Ильинична - Страница 37

При этом следует заметить, что причины, вызывающие серийные смены растительности для формирования самих фитоценозов, не столь уж важны. К этому выводу удалось прийти, занимаясь исследованием восстановительных серий с 60-х годов на оползнях, селях, в приледниковьях.

Поэтому было предложено выделять для каждого сообщества климатогенные и деструктивные варианты, а каждое сообщество рассматривать как сочетание этих вариантов, представленное в форме конкретных ассоциаций, наблюдаемых в поле в их сезонных и разногодичных вариантах. Тогда сразу уменьшится количество растительных сообществ, и они все обретут свои постоянные границы. Мы чаще всего наблюдаем произрастающие вместе виды, сходные в требованиях к почвенно-грунтовым условиям, но мало реагирующие на погодные колебания и соседство других растений. Если же растения очень чувствительны к этим факторам, они то появляются, то исчезают на одних и тех же местах. Растения-эдификаторы[32] могут постоянно господствовать только в оптимальных условиях произрастания своего вида. Приближаясь к границе ареала, они будут преобладать только при благоприятной климатической обстановке. А такие виды, которые никогда не господствуют в сообществах, всегда требуют для своего хорошего развития особой обстановки, наиболее благоприятного сочетания режима увлажненности, температур. Возможно, этим видам климатический режим последних столетий неблагоприятен, поэтому они десятилетиями имеют пониженную жизненность.

Заканчивая этот небольшой экскурс в фитоценологическую терминологию, вновь вернемся к практической стороне дела.

Многие, вероятно, обращали внимание на обильные всходы кленов в парках и лесах средних широт. Ранней весной, когда еще не зеленеют травы, земля местами бывает сплошь покрыта ростками кленов с узорными розоватыми листочками. Кленовые заросли уже почти столетие наступают на газоны в парках и скверах Москвы. Если бы так продолжалось хотя бы пять-шесть столетий, то "Московию" наверняка считали бы царством кленов, а о елях, дубах, березах давно бы забыли. Но происходит эта кленовая "экспансия" в силу каких-то наиболее благоприятных сочетаний условий увлажнения и температур только одно столетие.

Но это же столетие оказалось роковым для вязов. Могучие вязы, столь типичные для парков и лесов Европы, начали постепенно усыхать на огромных пространствах от берегов Темзы до Волги. Основную "вину" за их гибель возлагают на новую агрессивную разновидность гриба Ceratocysis ulmiu (голландская болезнь). Так, в Англии в 1972 г. из-за нее погибло 2 млн. вязов, в 1976 г. - 9 млн., а в 1978 г.- 15,5 млн. деревьев. Старые парки, создававшиеся в России со времен Екатерины, обязательно имели группы вязов. Сейчас эти вязы гибнут в возрасте около 200 лет. Усыхают они и на склонах речных долин, где разрослись стихийно в конце XVIII в. на откосах вблизи старых монастырей (например, около Саввино-Сторожевского монастыря в Звенигороде под Москвой, возле Печерского монастыря под Горьким). Вероятно, климатические причины убыстряют процесс заболевания и усыхания вязов.

Для ясеня же, напротив, создались благоприятные условия, и он решительно продвигается на юго-восток. Совсем недавно был зафиксирован его выход к Волге ниже Горького. И если 100 лет назад ясень вышел на берега Суры, то современный выход к Волге фиксируют не единичные деревья, а уже сплошные заросли из молодого, стихийно растущего подроста от Горького до Камышина.

Дубы продвигаются в нашем столетии на северо-запад, сдавая свои позиции на юго-востоке. Ель повсюду отступает к северу. При этом заселение происходит не механически: сначала занос семян, а потом появление деревьев. Каждая основная порода разрастается в окружении своей "свиты" из деревьев, кустарников, трав и занимает места, откуда была вытеснена несколько столетий назад. Многие же растения "свиты" смогли пережить неблагоприятные условия. Ландыш, относимый к свите дуба, может быть встречен среди чистого ельника. Примеров таких очень много, что и дает основание для сомнений в реальности сообществ и их границ, если не учитывать вековые колебания климата. Вековые колебания климата создают оптимальные условия для тех или иных вариантов сообществ, и каждый из них получает шанс на преимущественное развитие в определенные столетия. Процесс этот динамичен; заново возникают сообщества очень редко и лишь там, где они учитываются стихийно-разрушительными процессами или хозяйственной деятельностью человека. На огромных же пространствах, занятых степями, лугами, лесами, болотами, извечно протекает малозаметный процесс развития тех вариантов сообществ, которые более соответствуют климатам определенных веков.

Наши задачи и многовековым опыт взаимодействия человека с природой

Программа грандиозного подъема народного хозяйства, в которой наряду со всесторонним использованием природных ресурсов в нашей стране остро поставлена задача сохранения природной среды, предусматривает глубокий анализ многовекового опыта взаимодействия человека с природой. Особое место отводится борьбе с последствиями всевозрастающего антропогенного воздействия на природную среду. Однако при этом нельзя не учитывать естественный фон природных изменений и деятельности людей, стихийно перестраивавшейся в течение тысячелетий в соответствии с этими вековыми изменениями.

Люди различных этнических групп, с глубокой древности населявшие Восточную Европу, несмотря на различия в хозяйственном укладе, образе жизни, верованиях, чувствовали динамику окружающей природы и довольно полно ее использовали, не нарушая гармонии окружающей среды.

Современный человек не может не мыслить общеземными и даже космическими критериями. В этом его сила и преимущество перед людьми прошлого.* Однако замкнутость наших предков в узком мирке деревни, хутора, поля, рощи давала им возможность углубленного изучения этого маленького уголка Земли и накопления знаний об его изменениях и выгодном использовании многими-многими поколениями. Мы лишены этого преимущества - наши стационарные наблюдения за природой в лучшем случае исчисляются десятилетиями. А опыт старожилов нам, вооруженным достижениями научно-технической революции, порой представляется примитивным. Нам, например, кажется варварским случайно дошедшее до XVII в. подсечное хозяйство с его периодическим выжиганием лесов. Однако этот способ хозяйствования позволял много столетий, не нарушая природного равновесия, практически в одном месте иметь и плодородную пашню, и дрова, и место для выпаса скота, для сбора грибов, и источник минеральных удобрений, дегтя, щелока для стирки, правда, при условии разумного чередования выжигаемых участков.

Культ деревьев и заповедование целых рощ имели целью прежде всего охрану основных объектов природы.

Вероятно, одной из полезнейших задач краеведения было бы восстановление бывших участков культовых рощ или их былых контуров. Поэтому каждое сообщение о былых культовых деревьях или рощах, старых парках, знаменитых садах прошлого очень интересно. И было бы очень полезно, если бы наряду с охраной архитектурных памятников старины, широко ведущейся в нашей стране, под защиту брались бы и окружающие их территории, в которых бы по возможности восстанавливался природный облик. Движение по выявлению подобных мест уже дало возможность найти сотни интереснейших объектов. Но охрана не должна выражаться в сооружении заборов и стендов с угрожающими надписями. Все эти места люди должны по-хозяйски использовать. Надо знать их историю, со школьной скамьи приучаться любить природу родных мест, которая возникает из знания конкретной истории каждой рощи, деревни, пруда. И тогда вряд ли у кого-нибудь возникнет желание портить и ломать то, что создавалось еще прадедами и помогало жить многим поколениям предков. Вероятно, заслуживают внимания и участки, не подверженные эрозии и дающие из года в год хорошие урожаи, или прекрасно возобновляющиеся естественным путем лесные массивы. В Восточной Европе, например, нет таких мест, где бы люди не жили уже тысячелетие. Кажущаяся "дикость" некоторых мест в прошлом создавалась искусственно в военных целях, для сохранения охотничьих угодий, мест бортничества. Пашни, рыбные угодья, ягодники испокон веков широко использовались, и каждый уголок, где люди веками могли получать дары природы без перегрузок и нарушения равновесия в природе, заслуживает особого внимания.