Не оставляй меня, любимый! - Рой Олег - Страница 5

Смешно сказать, и прозвучит это наверняка старомодно, но я грезил своей Золушкой с того момента, как потерял ее после пресс-конференции. Я даже попросил Артема Викторовича разузнать о ней. К сожалению, аккредитованные на пресс-конференции журналисты занимали места по принципу «кто успел, тот и сел», что затрудняло поиски моей знакомой незнакомки. Более того, две трети присутствующих относились к прекрасному полу. В конце концов Артем Викторович признал, что поиски не увенчались успехом, и я отправился домой. Представьте себе, я даже оглядывался по дороге. Вечером Артем Викторович переслал мне несколько фото и видео с конференции, но сняли их с такого восхитительного ракурса, что моей Золушки на них не было видно. Лишь на одном снимке, как мне показалось, я различил ее макушку, но не искать же человека по макушке! Я запросил у Артема Викторовича полный список аккредитованных журналистов и лег спать.

Мне приснился странный сон: я во сне подошел к большому старинному зеркалу в тяжелой раме, но вместо моего отражения там была беглянка. Она окинула меня холодным взглядом и развернулась, чтобы уходить. Я в отчаянии крикнул ей вслед:

– Куда ты? Где мне тебя искать?

Она обернулась. Мне показалось, что ее глаза и губы изменили цвет, стали светлее, словно на них упал луч невидимого мне солнца.

– В зеркалах, – сказала она. – Ищи меня в зеркалах.

И отвернулась, но я не отступал:

– Как тебя зовут?

Она, не оборачиваясь, ответила, но я расслышал лишь «… ина».

Проснувшись, я отправился в душ, размышляя о давешнем сне. Я компьютерщик, и человеческое сознание воспринимаю через призму компьютерной архитектуры. Мне кажется, что, когда мы спим, мозг производит некую «дефрагментацию диска», вычищает баги, систематизирует информацию – и мы видим сны. Потому во сне можно увидеть, например, решение задачи, над которой бился весь день. Это не мистика – мы замечаем куда больше, чем осознаем.

…ина. Может, у нее на груди был бейджик, часть которого я увидел? Марина, Карина, Ирина, Дарина или даже Инна… сейчас глянем. Вымывшись и заварив себе кофе, я поспешил к списку вчерашних журналистов – и был разочарован. Девушек с этими именами набралось тридцать человек. Стог сена уменьшился, но оставался стогом. Я решил вечером еще посмотреть список и погуглить фамилии – авось и найду свою Золушку. Пока же меня ждали другие дела: наступил второй день симпозиума, и мне опять предстояло давать интервью.

Я заказал такси и вышел из дому. На площадке, закрывая двери, я подумал – а при чем тут зеркала? Может, слово «зеркало» было в названии ее новостного ресурса, и я тоже прочитал его на бейджике? Или это вообще не имеет значения?

Как же я тогда был далек от истины…

Глава 2

На вернисаже как-то раз…

Откровенно говоря, я, несмотря на всю нелепость этого с точки зрения здравого смысла, надеялся, что моя Снежная королева все-таки посетит мою вторую конференцию. Смысла в этом, по рассуждению, не имелось никакого – по сути, на этом выступлении я повторял все то, что уже было сказано ранее. Честно говоря, я порядком устал от этих мероприятий. До недавнего времени я, как и большинство моих коллег по цеху, являлся совершенно непубличной особой. Наше время сформировало целую касту экстравертивных интровертов: в Сети мы общительны, легко сходимся с людьми и столь же легко идем на конфликты. В реальной жизни…

А в реальной жизни современные люди бывают редко. Мы ныряем в нее, чтобы добраться из дома в офис или наоборот, погружаемся ненадолго, посещая магазины, какие-то мероприятия вроде концерта любимой группы и места наподобие Митино или Горбушки. Но даже там мы не теряем связь со своим миром, невидимо сосуществующим бок о бок с реальностью.

В наших руках всегда планшет или смартфон, а если позволяет обстановка – мы разворачиваем ноутбук. Наше тело может сидеть за столиком кафе, на лавочке в парке или на скамейке метро, а душа находится в Сети.

В реальном мире мы как пришельцы, как исследовательская экспедиция. Мы можем улавливать его красоты, замечать то, что достойно внимания, запечатлевать это – но лишь для того, чтобы унести с собой в свой мир, выложив в бложик и получив за это кучу лайков от таких же, как мы.

В большом мире нам часто не хватает кислорода. Люди испытывают что-то вроде агорафобии, но не потому, что боятся открытых пространств. Просто подсознательно мы чувствуем себя дискомфортно вне привычной для нас реальной виртуальности и спешим вновь окунуться в нее.

Тем более странно, что я начал замечать у себя пробуждающийся интерес к этому миру. Перед конференцией я вышел попарить… да, я вейпер, можете смело меня презирать! Зато я не травлюсь сам и не причиняю вреда окружающим. Так вот я вышел из павильона на улицу, стал сбоку от дверей, чтобы не мешать проходу, завел примус и, выпустив дым к еще светлому, но уже смутно-закатному небу, внезапно залюбовался аллейкой, ведущей от павильона к выходу.

Меня поразило увиденное; я и забыл, как может быть прекрасна золотая патина солнечного света в листве. Каким ласковым бывает ветерок, еще летний, но уже немного пахнущий осенью. Это был вечер позднего лета, но казалось, что утро и лето только начинается. Словно впереди еще так много хорошего. Словно впереди вся жизнь.

Как обманчивы порой бывают чувства! Если верить книгам, человек всегда что-то ощущает перед тем, как случается какое-то потрясение в его жизни. Мне предстояла целая череда таких потрясений, но в тот вечер меня не обуревали никакие мрачные тени, даже наоборот. Я чувствовал себя как именинник накануне дня рождения.

Сейчас мне все это кажется не просто странным, а дивно несправедливым. Но увы – на путях судеб не встречаются ни регулировщики, ни светофоры, ни дорожные знаки.

На довольно поздней конференции моей беглянки, само собой, не было. Несмотря на это, я то и дело внимательно осматривал зал – а вдруг подойдет? Не подошла. Попрощавшись с Артемом Викторовичем, я неспешно отправился к выходу. Странно, но я чувствовал себя каким-то вымотанным, словно вагоны разгружал, а не сидел в удобном кресле, рассуждая на интересные мне темы.

Перед самым выходом, как раз там, где не так давно на меня налетали журналисты, на меня… налетели журналисты. Какая-то экзальтированная молодящаяся дамочка, очередная жертва солярия и визажиста, стала буквально виться вокруг меня, задавая какие-то нелепые вопросы.

Как я уже сказал, я чувствовал странную усталость. У меня даже болела голова, вернее, не то чтобы болела – скажем, обещала разболеться в ближайшее время. В висках давило. К тому же у дамы был весьма агрессивный парфюм, а у меня слишком чувствительный нос. А может, дело и не в носе как таковом. Я просто не люблю экспрессивных, навязчивых людей. А в этой особе меня раздражало все – и явно искусственный загар оттенка пережаренной куры-гриль, и вышеупомянутый парфюм, и яркая помада, и нарисованные брови.

Знаете, в возрасте как таковом нет ничего плохого, раздражает несоответствие. Школьницы, искусственно добавляющие себе лет кричащим макияжем, и бальзаковские женщины, строящие из себя нимфеток, в равной степени неприятны. Тем не менее таких особей много, слишком много. Меня удивляет: неужели это действительно кому-то нравится, даже им самим? Ладно еще девочка-вчера-из-за-парты, но взрослая дама…

Но больше бесило даже не это, а вопросы. Совершенно неуместные, на мой взгляд. На такие выставки люди ходят зачем? Для того чтобы профессионально развиваться. Но на эту тему вообще не прозвучало ни одного вопроса. Зато назойливая дива расспрашивала меня: где я живу, где бывал за границей (а нигде, кроме Болгарии, я пока не бывал; не случилась, как выражались в старину, оказия; желание было, конечно, но одному ехать в другую страну, по-моему, скучно, а в Интернете я и дома могу посидеть…), какая у меня машина (опять-таки, никакой пока не обзавелся) и так далее.

– Я вижу, в одежде вы отдаете предпочтение простому, демократичному стилю, как Стивен Джобс, – щебетала, если это можно так назвать, назойливая барышня. – Вероятно, именно он вас вдохновляет…