Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие - Епифанович Сергей Леонтьевич - Страница 27

В рукописях не только Excerpta, но и вышеупомянутый отрывок полного текста приписываются св. Евлогию,«епископу Александрийскому». Этого совпадения свидетельств рукописей для Барденгевера было вполне достаточно, чтобы признать сочинение»О Троице и воплощении»«несомненно»подлинным [898].

Мнение известного патролога сделалось в науке общепринятым[899], и ученые стали пользоваться новооткрытым сочинением для характеристики церковного богословия в конце VI и нач. VII в., привлекая его в особенности по вопросу о волях и энергиях во Христе, по каковому данное сочинение выступало с необычайной для своего века полнотой трактации. Только проф. А. И. Бриллиантов[900] решительно высказался против столь усердно насаждаемого в науке заблуждения и не без оснований заподозрил подлинность приписываемого св. Евлогию сочинения. Его взгляд, нам кажется, есть единственно возможный и правильный.

Сочинение»О Троице и воплощении»не может быть приписываемо св. Евлогию Александрийскому.

Одно свидетельство рукописей вообще нельзя признать достаточным для доказательства подлинности того или другого сочинения. В настоящем же случае сила подобного свидетельства значительно ослабляется тем, что оно не находит себе опоры в других внешних данных. Ни патриарх Сергий (610–638)[901], ни папа Агафон (678–682)[902], ни Фотий (857–867, 877–886)[903] ничего не знают о подобном сочинении св. Евлогия, ни о раскрытом в нем так ясно учении о двух волях и энергиях во Христе, хотя и упоминают о трудах Евлогия по догматико–полемическим вопросам и, между прочим, в защиту томоса Льва. Замечательно при этом, что Сергий констатирует, что св. Евлогий вовсе не подымал вопроса о двух энергиях даже по поводу известного места томоса Льва об энергиях во Христе[904]. Его слова косвенно подтверждаются тем, что в сборнике святоотеческих свидетельств в пользу учения о двух волях и энергиях, представленном на Шестом Вселенском Соборе (10 засед.) легатами св. папы Агафона, не было приведено ни одного изречения из св. Евлогия. Очевидно такое свидетельство в творениях св. Евлогия и найти было невозможно. Во всяком случае в эпоху Шестого Вселенского Собора сочинения»О Троице и воплощении»не знали ни в Риме, ни в Константинополе, этих двух центрах, располагавших наиболее богатыми рукописными собраниями.

Само по себе, конечно, это обстоятельство решительного значения еще не имеет. Главным образом против авторства св. Евлогия говорит самое содержание приписываемого ему памятника: в нем ведется борьба против монофелитства как новой, только что появившейся ереси, и при этом определенно в перечне разных еретиков, рядом с Севиром, Несторием, Аполлинарием и Юлианом[905], называются еще»новые выродки Аполлинария (οι νέοι 'Απολιναρίου απόγονοι), проповедующие во Христе одну волю»[906]. Нет оснований утверждать, что здесь идет речь об особой форме монофелитства (монофиситского) до появления настоящего единоволия и до выступления патриарха Сергия, как то думает Барденгевер[907]. Неупоминание имени этого ересиарха монофелитства вовсе не дает оснований для подобных заключений. И у современных монофелитству поборников православия мы не всегда найдем упоминание о еретиках по имени[908]. Как бы то ни было, в сочинении Евлогия, несомненно, упоминаются в данном случае какие‑то новые еретики, не отождествляемые ни с одной из известных партий монофиситства. — Если мы, далее, обратим внимание на содержание сочинения»О Троице и воплощении», то должны будем констатировать, что оно направляется против самого чистого монофелитства, и при том не в первой стадии его развития — моненергетистской, когда собственно настаивали только на μία ενέργεια, — а скорее последней, когда без всякой сдержанности и с полной откровенностью говорили об одной воле и энергии. Даже более того. Рассматриваемое сочинение имеет в виду монофелитскую полемику против православия в самой поздней и упрощенной ее формации, какую она приняла приблизительно около времени Шестого Вселенского Собора. Тогда монофелиты упрекали православных за их учение о двух волях просто в»манихействе»[909], т. е. (как дает понять Анастасий Синаит) в признании во Христе двух воль: доброй и лукавой, божеской и дьявольской[910]. Преп. Максим Исповедник в период своей литературной борьбы с монофелитством еще ни разу не имеет в виду подобного возражения. Впервые с ним борется преп. Анастасий Синаит в конце VII в.[911]. Но как раз с этим именно возражением и считается автор сочинения»О Троице и воплощении»[912]. Это указывает приблизительно время написания данного сочинения — эпоху завершения монофелитских споров — и вместе с тем решительно говорит против принадлежности его св. Евлогию.

Замечательно, что сочинение Псевдо–Евлогия во многих отношениях очень хорошо выдерживает сопоставление с творениями преп. Анастасия Синаита[913]. Псевдо–Евлогий сходен с Синаитом в понимании φύσις как γένη или πράγματα, в отвержении кощунственного понимания бхю сриаец у некоторых монофиситов[914], в сопоставлении двух естеств с двусоставностью человека[915], в обличении афтартодокетства[916]. Сходна у них также полемика против учения об одной воле и одной энергии. Оба знают сближение θελήματα с προστάγματα [917], оба возмущаются монофелитским пониманием двух воль как божеской и дьявольской, — «чего бы не решились сказать и демоны»[918]; оба понимают гефсиманскую молитву в смысле различия между волями Сына, а не между волей Отца и Сына[919]; оба отмечают ту истину, что не для уничтожения Своего создания — именно воли — приходил Спаситель[920]. Защищая учение о двух энергиях, оба они указывают на необходимость исповедывать человеческую энергию во Христе, и, прежде всего, для того, чтобы не мыслить божества Его подверженным страданиям[921], потом же — для того, чтобы иметь возможным представлять Христа находящимся в определенном месте (например, при сошествии во ад), что мыслимо только по человечеству[922]. Оба они, наконец, одинаково ссылаются на различные примеры человеческой энергии во Христе, например, соблюдение законов рождения и роста[923], передвижение с места на места[924] и т. п. Нельзя пройти молчанием и сходства обоих авторов в некоторых мелких чертах, напр., в подчеркивании своего намерения говорить ουχ 'Ομηρικως, ουδ' 'Αριστοτελικως [925], в подборе одинаковых сравнений (πυρ и χάρτος)[926], в приблизительно одинаковой общей характеристике лжеучения Аполлинария (άψυχον σωμα, άλογον ψυχήν)[927].

Указанные параллели, естественно, могут навести на мысль: не является ли Анастасий Синаит автором рассматриваемого произведения? Как ни правдоподобен на первый взгляд такой вывод, однако его нужно признать поспешным и не соответствующим истине. Отмеченные совпадения можно объяснять еще зависимостью одного писателя от другого. По существу же тут можно указать такие данные, по которым Псевдо–Евлогиево сочинение нельзя усвоять Синаиту. По вопросу об образе Троичности в человеке Псевдо–Евлогий проводит аналогию с умом, словом и духом8[928], Анастасий — с душой, словом и умом [духом][929]. Это — расхождение такого рода, что исключает всякую возможность отождествления обоих авторов. Остается, таким образом, предполагать зависимость одного от другого.

Кому же принадлежит приоритет?

Уже то обстоятельство, что материал, наблюдаемый у Псевдо–Евлогия в одном сочинении, встречается у Синаита в разных и притом в разбросанном виде, говорит не в пользу последнего. Но еще решительнее о зависимости Синаита от Псевдо–Евлогия, и притом зависимости чисто литературной, так сказать, механической, говорит один случай совпадения между ними, который, думается, не оставляет никаких сомнений на счет соотношения обоих авторов. В IV‑V гл. своего»Путеводителя»Анастасий Синаит предлагает исповедание веры о воплощении и делает краткие сообщения о первых пяти Вселенских Соборах и осужденных на них ересях[930]. Его речь в данном случае представляет собой не что иное, как вольное воспроизведение Excerpta I[931] и — resp. — отрывка подлинного текста Псевдо–Евлогия[932]. Синаит даже и начинает словами Псевдо–Евлогия: 'Εν αρχη ο Θεός, и кончает упоминанием о Пятом Вселенском и других поместных Соборах подобно тому, как это делает и Псевдо–Евлогий (см. отрывок подлинного текста). Примечательно при этом, что Синаит ничего не говорит о Шестом Вселенском Соборе. Если это молчание вполне объяснимо для Псевдо–Евлогия, который, можно думать, писал до Шестого Вселенского Собора, то у Анастасия, писавшего minimum через 6 лет после Собора[933], оно представляется несколько непонятным. И даже если бы мы нашли в последнем случае какое‑либо объяснение, то все же это мало бы изменило бы положение вещей в пользу приоритета Анастасия. Мы все равно ни в коем случае не вышли бы из безысходного тупика, если бы решились сочинение, подобное Псевдо–Евлогиеву, — со специальной полемикой против монофелитства и в то же время без упоминания в ряду Вселенских Соборов о Шестом (680–681 г.), — поместить после Анастасия Синаита, т. е. после 687 г. Вероятнее всего будет допустить, что преп. Анастасий в данном случае просто стоит в известной зависимости от своего источника. Это тем более вероятно, что преп. Анастасий вообще не отличается литературной самостоятельностью.