Треугольник (СИ) - "shizandra" - Страница 13

- Всегда готов, да?

Тот только отразил его улыбку:

- Не люблю долгую возню.

Его голос – чуть хриплый, безумно чувственный, заставил Даню втянуть воздух сквозь стиснутые зубы. Он развел в стороны ноги Саши и прошелся лаской по внутренним сторонам бедер. Саша с силой закусил губу, и перед глазами Дани полыхнуло:

- Ну, нет, я хочу слышать твой голос.

- Сначала тебе придется хорошенько потрудиться, - Саша дышал тяжело, но губы кривила яростная усмешка.

- Тварь… - протянул Даня с почти сладострастным удовольствием. Тяжелый, пряный запах желания Саши ударил наотмашь, уничтожив все, кроме инстинктов и желания оказаться внутри этого тела. Почувствовать его. Повинуясь ему, Даня опустился и принял Сашу в себя, пустив в ход губы и язык. Хмелея от вкуса и того, как отчаянно и жадно вскинулся Саша навстречу его неумелым ласкам. Но он по-прежнему молчал, а в голове у Дани билась только одна мысль: «Заставлю… Я заставлю тебя кричать. Так, как ты никогда не кричал под НИМ». Почувствовав, что еще пара движений, и Саша кончит, Даня отстранился. Поймал полный ярости и неудовлетворенного желания взгляд и усмехнулся прямо в искаженное лицо:

- Хочешь?

- Я не буду просить! – вскинулся Саша, и Даня покачал головой от восхищения. Саша же буквально истекает от желания, но еще способен говорить.

- Тогда, может, удовлетворишь себя сам? – в этой игре Даня начал находить свою прелесть. И пусть самому уже больно от возбуждения, он доиграет ее до конца.

- И не надейся, - Саша шипел, как рассерженная кошка. – Я всего лишь дождусь Андрея. Хочешь проверить, каким громким я могу быть?

Перед глазами полыхнуло пламя и опало. Все мысли об игре исчезли, рассудок, тихо скуля, забился в уголок. И тело, внезапно получившее полную свободу, яростно затребовало своего.

- Оближи, - Даня почти грубо сунул Саше свои пальцы, и тот, пряча за ресницами торжество и предвкушение, обвил языком фаланги. Посасывая, вылизывая, тихо постанывая при этом, он сводил Даню с ума. Зачарованно глядя на то, как исчезают его пальцы внутри горячего, умелого рта, Даня одной рукой пытался избавиться от собственных, ставших невыносимо тесными джинсов. А когда терпеть больше не было сил, вытянул пальцы и, проведя влажную дорожку по животу и груди Саши, устремился внутрь его тела. Вошел сразу двумя пальцами резко, больно. Саша мотнул головой, зажмуриваясь, и он тут же остановился. Словно извиняясь, начал ласкать и растягивать аккуратно, очень нежно и осторожно, следя за лицом Саши и реакциями его тела. А когда оно начало подаваться навстречу его пальцам, решил, что подготовки хватит. Вынул пальцы, на мгновение замер и, стиснул пальцами узкие бедра, потянул Сашу на себя. Он входил медленно, миллиметр за миллиметром проникая в принимающее его кольцо мышц и сходил с ума от ощущений. Ему, никогда не имевшему опыта с мужчинами, тело Саши казалось раем. Тугое, горячее и податливое… Сашу трясло, он задыхался, судорожно цепляясь за короткий ворс ковра. И когда Даня вошел полностью и застыл в нем, обмяк на пару секунд. А потом его губы шевельнулись, выпуская тихое «давай», и Даня послушно качнулся. Застонал и начал двигаться. Пот стекал по вискам, влажные волосы лезли в глаза, и Даня почти ничего не видел, но голос Саши, его тихий, полный удовольствия вскрик и яростное движение навстречу все сказали без слов. Даня обжег губы Саши голодным поцелуем, а потом позволил телу творить все, что ему вздумается. От собственных движений он скулил и вскрикивал, лихорадочно целовал пальцы Саши, ласкал его запястья, а тот тихо стонал, мотая головой, кусая губы и подаваясь вперед:

- Еще, еще, еще!! – Саша не просил, он требовал. Больше удовольствия, еще больше. И Даня послушно двигался, не жалея ни себя, ни его. Вбивался в извивающееся тело, заполняя собой без остатка. Мечтая только о том, чтобы это длилось и длилось. И яростный, долгий крик Саши и его дрожь заставили Даню зарычать от разочарования. А потом – закричать от того, как накрывшее с головой концентрированное удовольствие выворачивает его тело наизнанку. И горячие капли, обжегшие руку, которой он ласкал Сашу, только добавили остроты, а затем погрузили в сладкую дрему.

По телу еще гуляли икорки пережитого наслаждения, когда рассудок робко попытался вернуться к исполнению своих обязанностей. Органы чувств собрали все информацию, и представили ее на анализ. Спина ныла от удара и неудобного лежания на полу, на щиколотках болтались джинсы, которые он так до конца и не снял, а совсем рядом, согревая и лаская ощущением присутствия, лежал Саша. Даня повернулся к нему и тут же встретился с его холодным взглядом. Пару секунд они просто смотрели друг ну друга, а потом Саша четко произнес:

- Если хоть заикнешься об этом Андрею, я тебя просто убью.

Тело мгновенно продрал озноб. Сердце отозвалось болью, и Дане вдруг захотелось ударить его. Сильно, также больно:

- Боишься, что он лишит тебя карманных денег? – Даня усмехнулся прямо в красивое, сейчас отстраненное лицо. Но Саша отбил его попытки легко:

- Не хочу, чтобы он страдал.

Пальцы Дани сами собой сжались в кулак:

- Раньше надо было об этом думать. ДО того, как раздвигал ноги и кончал подо мной. Говоришь ему в глаза, что любишь, а стоит ему выйти за порог… - щеку обожгла острая боль, и Даня захлебнулся воздухом.

- Не смей так говорить! – Саша в мгновение ока превратился в разъяренную фурию. Взмыл с пола, навис над Даней, заглядывая в глаза. – Ты ничего не знаешь о нас с ним! Ничего не знаешь обо мне и о том, что я чувствую к нему. Поэтому – просто заткнись. Ты для меня – всего лишь секс. Удовольствие для тела, минутная прихоть.

Даня медленно закрыл глаза, считая до десяти и пытаясь сдержаться. А потом вдруг улыбнулся:

- А дерешься ты как девчонка.

И плевать, что от этой и правда почти девчачьей пощечины до сих пор звенит в ушах.

Саша застыл, удивленный странной реакцией Дани, а потом, коротко фыркнув, встал. Брезгливо провел кончиками пальцев по животу, словно пытаясь стереть засохшие потеки…

- Мне плевать, кем ты меня считаешь, - его глаза снова были устремлены на Даню. – Просто не смей ничего говорить Андрею.

Даня стиснул зубы. Хотелось, как же хотелось дождаться отца и рассказать ему все. Но это убьет его. От ЭТОГО отец уже не оправится. А Даня этого не хотел. Хватит того, что он один будет наказан своей виной и тем, что теперь будет чувствовать себя предателем.

- Я ничего ему не скажу, - Даня начал подниматься с пола. – Но ты не смей попадаться мне на глаза.

Саша окинул его внимательным взглядом:

- Сходи душ прими, а то выглядишь так, словно это тебя имели.

- Ну, конечно, тебе лучше знать, как выглядят те, кого имеют, - Даня огрызнулся почти автоматически. Но Саша, похоже, его слова пропустил мимо ушей. Только поморщился и молча ушел, оставив Даню одного разбираться со всем тем, что кипело у него внутри. А Даню разрывало на части. От обиды, боли. Память терзала воспоминаниями о близости. Но все это перекрывало одно чувство, которое ничуть не стало меньше, несмотря на все те слова, которые Даня говорил Саше. Наоборот, теперь его проклятая любовь стала только больше, острее.

А еще она стала отчаянной.

…Сон был муторным, тоскливым и серым. Дане было то жарко, то холодно. Он метался на кровати, то просыпаясь, то снова проваливаясь в полудрему. Но это пробуждение было другим. Пытаясь понять, что случилось и почему так бешено стучит сердце, Даня разлепил ресницы. Выдираться из сна не пришлось: тот сам отпустил его мгновенно, стоило только открыть глаза. Тут же пришло ощущение сдавивших его руку тисков. Даня повернулся и его глаза широко распахнулись, когда в призрачном свете луны он разглядел сидящего у его кровати Сашу. Тот держал его руку и, сжавшись в комок, мелко дрожал.

- Саша?.. Ты что здесь делаешь? – испуганно и удивленно спросил он, пытаясь вытянуть руку из цепких пальцев.

- Нет, не надо!! – реакция Саши была мгновенной. Он вскинулся, подался вперед, лишь сильнее сжимая запястье Дани. Его полный отчаянного страха голос заставил Даню сначала замереть на месте, а потом, потянувшись, включить ночник. От неяркого света ночная темнота отступила.