Время золота, время серебра (СИ) - "shizandra" - Страница 77

— Бляяя… этот стол для меня никогда не будет прежним, — прокашлялся от лестницы Жан. Шлепки босых ног по полу удалялись, значит он вернулся к себе. Ну и черт с ним.

— Не думай даже уходить, — отпускать Виктора Юри не хотелось. — Продолжим вечером…

— У тебя интересный способ уговаривать, — Виктор провел губами по его губам. — Но ты загнал меня в угол. Придется остаться. Должен же я знать, что будет вечером, — шепнул ему на ухо, не пряча сияющих радостью, счастьем и возбуждением глаза. — Так что до вечера, Ю-ри.

В комнате было темно. Ни единого лучика солнца не проникало за завесу тяжелых штор. Юрка всегда мечтал о таком: чтоб можно было закрыть дверь, занавесить окна, расстелить постель и лежать в ней на настоящих хлопковых простынях, настоящих подушках, укрываться одеялом. И чтоб на полу — ворсистый мягкий ковер, в котором будут утопать босые ноги.

Зато, если шторы открыть, видно озеро за окном. Огромным, во всю стену, панорамным окном. И зеленая лужайка, и дикие цветы, и кусты, разросшиеся за годы без людей. И деревья, растущие так, как вздумалось природе, а не людям.

Он не стал открывать окно. Прикрыл дверь, щелкнул дверным замком и замер. Там, в глубине спальни, на белоснежных простынях спал человек. Мужчина. Вытянувшись во весь рост, он обнимал подушку. Не свою, а его, Юркину, подушку. Он не улыбался во сне, меж широких бровей пролегла глубокая складочка. Но губы расслаблены, а твердая линия подбородка и скул, как и орлиный хищный нос больше не выглядели заострившимися от усталости.

Он был укрыт одеялом до пояса, так что ткань не скрывала крепкой спины, широких плеч, рельефных предплечий. Скрадывала бедра и подтянутый крепкий зад, оставляя простор воображению, на которое Юра никогда не жаловался. Впрочем, он знал этого человека очень хорошо. Изучил его за минувший год. Каждую черточку совершенного тела. Каждый шрам. Каждую интонацию голоса. Каждый жест, малейшие изменения мимики. Он знал, когда этот человек устал, когда раздражен, а когда, напротив, в великолепном расположении духа. Он читал этого человека и в ответ позволял читать себя. Потому что хотел этого. Хотел каждый из прожитых в периметре трехсот шестидесяти пяти дней. И хочет до сих пор с той же ясностью и яростью, иногда с затаенным глубинным страхом, но хочет.

Юра у порога стащил с себя футболку, бросил ее, не глядя, в сторону, туда, где в темноте смутно белело обивкой кресло. Ботинки остались у порога, как и штаны с носками и бельем. Ковер великолепно глушил шаги. В маленьких предметах роскоши есть свои плюсы. И не только эстетически-декоративные.

У Бека отросли волосы. Вороная грива, совершенно роскошная. И волосы не мягкие, как у Юрки, а жесткие и блестящие. Офигенно, что он продолжает очень коротко, под машинку, стричь волосы на затылке, по бокам и у висков. Круто смотрится на самом деле. Очень круто. И когда он по привычке скалывает шевелюру в тугой узел Юркиными серебряными спицами — особенно.

Сейчас грива на белых наволочках выглядит как каллиграфически отрисованные иероглифы на стене в апартаментах Юри. Красиво. Слишком красиво, до дрожи в груди и тяжелого узла в животе.

А когда Юрка первый раз сгреб его волосы в горсть, они были намного, намного короче, и почти выскальзывали из пальцев. И все равно Юрка его поцеловал. Бесился, орал, и целовал, как дурной, потому что Бек вернулся живой, пусть в покоцанном бронике, пусть в кровище, но живой и даже почти не раненный. Юрка тогда в него клещом вцепился. Прыгнул с разгона, обнимая за шею руками, обвивая талию ногами, они даже навернулись, кажется, но как же это круто было, на самом деле! Бек той их первой ночью прикасался к нему так, словно боялся, что Плисецкий растает, что на самом деле его рядом нет, что это просто привидение какое-то.

Бек. Стрелец неприкаянный. Отабек Алтын.

Юра неслышно преодолел расстояние, отделявшее его от постели, и снова замер, рассматривая его, спящего.

Нельзя назвать простым желанием то, что он испытывал к Отабеку. И похотью назвать нельзя. И страстью. Это и любовью-то не назовешь. Скорее одержимостью. Манией. И в то же время какой-то запредельной, нечеловеческой нежностью. Хотя, что с него взять, он ведь та еще тварь. А с тварями никогда просто не бывает. Они никогда об этом не говорили. Они просто однажды стали вместе.

Он и не подозревал, что можно вот так. Что от одного прикосновения к смуглой гладкой коже будет вести, как от высокопробнейшей дури, что во взгляде черных глаз будет тонуть, и не захочет вынырнуть. Это пугало. И расставляло все по местам с хирургической точностью.

Матрас прогнулся под его весом, когда он скользнул под одеяло, всем телом вжимаясь в Отабека, пальцами зарываясь в роскошную гриву волос, вдыхая его запах, окунаясь в ощущение его присутствия рядом.

Отабек пошевелился, вздохнул. Ресницы дрогнули, но не поднялись.

— Пора вставать? — немного невнятно от еще не отпустившего сна спросил он. Немного поерзал и инстинктивно подался навстречу объятиям. Отпустил подушку, обнял Юру в ответ, как умел и любил, — сразу всем собой. Зарылся лицом в волосы, шумно втянул воздух и затих.

— Звери накормлены, но есть еще Крис и Жан, которые если не позавтракают, примутся грызть мне пятки, — фыркнул Плисецкий. Его губы щекотали коротенькие жесткие щетинки, но и это ему нравилось. — К тому же, есть еще ночной рейд, отчет, о котором ты выслушивал полночи, и о котором хотят услышать парни. Но я правда думал дать тебе поспать подольше… все готово на самом деле, а я просто считаю, что немного терпения им пойдет только на пользу.

— Так это вопли голодного желудка Криса я слышал сквозь сон? — тепло хмыкнул Отабек. — Ты садист, Юра.

Не открывая глаз, он потерся носом о висок, мягко коснулся губами скулы.

— Ты пахнешь Мотькой. И дождем. С утра был?

— Несильный, — Юра блаженно зажмурился. Как будто за окном не Альфа-город. Как будто никогда не было никакого прорыва, как будто нет никаких монстров снаружи, и у них не идет перманентное противостояние с бандами и иногда с регулярными войсками. — Но Мака и Скотину пришлось купать. Изгваздались в песке по самые уши.

— Виталька здесь или у себя?

Непраздный вопрос на самом деле. Они здесь провели почти год, успели привыкнуть к тварям, как и те к ним, но сегодня должна была прийти еще одна маленькая партия «добровольцев». Случалось так, что вновь прибывшие «не находили общего языка» с монстрами, и иногда только присутствие Виталия удерживало последних от нападения. Такие люди на базе не оставались.

— Здесь, о чем-то болтает с Ли, — Юрка поерзал, поймал губами его губы и улыбнулся. — Встречаешь ты или я? Если ты, тогда правда пора вставать. Если я, то можешь еще поспать. Ты в последнее время выматываешься сильно. Жаль, отпуск на базе взять непросто, я бы тебе его непременно выдал.

— Судя по всему, здесь и с выходными непросто, — фыркнул Отабек и наконец открыл глаза. Еще сонные, теплые, чуть насмешливые. Несколько секунд он просто изучал Юркино лицо, а потом подался вперед, втягивая его в первый утренний поцелуй. Неторопливый, глубокий, долгий.

— Бляяяяяя, Бекааа, — судорожно выдохнул Юрка, глотнув воздуха. — Я тебя снова хочу! Пиздец просто, ну… ну что ты за секс ходячий?!..

— Я бы сказал, что это твое тело отыгрывается за все твои над ним издевательства, — Отабек провел ладонью по его спине, пальцами стиснул задницу, вжимаясь пахом в пах. — М-м-м… и правда хочешь. Но я сегодня ленивый, и вообще не проснулся.

Юрка всем телом толкнулся от постели, переворачивая его на спину и седлая бедра. Склонился низко-низко, скрывая их обоих за завесой своих волос, и шепнул:

— Окей… лежачий секс… — ладонями погладил широкую грудь, впалый живот.

— Ну, если ты имеешь что-то против… — Отабек подался вверх, мазнул губами по губам и вытянулся на спине, почти демонстративно закидывая руки за голову. — Я весь твой.

— Только за, — Юрка выгнулся, запрокидывая голову, буквально тылом чувствуя, что на самом деле Бек не так уж расслаблен и ленив. Кончиками пальцев погладил уже немного напряженную плоть, — Весь-привесь мой?