Время золота, время серебра (СИ) - "shizandra" - Страница 71

— Атаковала стая Виталия, — помог ему Юрка, воссевший на столе.

— Да, — кивнул Юри и продолжил. — Нас выпустил Фельцман. Рассказал, что вас собираются эвакуировать. И мы решили вас отбить. Все целы. Отабек, Жан и Крис сейчас на улице, готовят обед. Поповича пристрелил Юра, когда он целился в Бека. Потом мы вывезли вас на вертушке, сели в городе и отправили пилота.

— Ну он же ни в чем не виноват, правда? — склонил голову к плечу Плисецкий.

— О… — Виктор сморгнул. Судя по мгновенно затуманившимся глазам, он пытался переварить информацию, но его размышления оборвал Виталий.

— Я тоже не помню, что было и что делал. Только то, что больно и жжется. А еще — что очень хочу домой. Я не звал стаю.

— Ты их… друг. Они пришли тебе помочь, — Виктор наконец закончил с переодеванием и выпрямился. Теперь он больше был похож на себя. Уверенный, спокойный. И умиротворенный. — Спасибо за помощь. Но теперь у вас проблемы.

— Да, мы как бы знали на что идем, так что из категории «солдат» перешли в категорию «сталкер», — пожал плечами Юри и потер ладонями глаза.

— Э, народ, ну вы идете хавать, что ли? — в комнату, нарочито громко протопав, ввалился Джей. Поиграл бровями, широко ухмыльнулся и выдал: — Король кухни приглашает!

— Спасибо, милый, на добром слове, — почти ввалился следом Крис. — Какие красавчики. Джей, ты создал себе конкурентов. Но я верен только тебе. Поэтому ну пойдемте уже есть. Ну пожалуйста.

Виктор улыбнулся и осторожно кивнул, двинувшись вперед и ненавязчиво уводя с собой Юри. Виталий проводил их задумчивым взглядом, опустил взгляд на тварь, и та молча поднялась с пола и вышла следом. Крис утащил Джея, ворча на всяких разных, голодом морящих, и они остались одни.

— Юра… — Виталий чуть придержал его. — Я не знаю, как правильно сказать, но ты… словно какой-то другой. Смотришь по-другому. Я сделал что-то не так?

Плисецкий закусил губу, поднял на него взгляд и глубоко вздохнул, будто пытаясь решиться. Хотя бы на что-то. Носком ботинка он попинал ножку стола. Он всегда говорил то, что думал и поступал так, как считал правильным. Так что изменилось? Почему он никак не может решить, чего же хочет?

— Я тоже не знаю, как сказать. Я никогда с таким не сталкивался, как и ты.

Ох, как же трудно связывать мысли в нечто более-менее понятное.

— Себя я тоже чувствую странно, — поняв, что больше ничего не дождется, Виталий задумчиво дернул себя за прядку, запутался пальцем и, досадливо вздохнув, откинул волосы за спину. — Я помню все. И знаю… ну, почти все. Но это было как сон. Как злился на Витю, и как рад был, когда он появился, потому что думал, что теперь мне будет с кем разговаривать. Только все равно на него злился, потому что его не было слишком долго. А еще я хочу перетащить в палатку матрас с кровати и спать там. Думаю, мне понравилось бы.

— Это, наверное, очень удобно, — кивнул Юрка почти убито. — А ты помнишь, что мы с тобой… мы с тобой целовались и еще ты сделал мне хорошо. Очень хорошо. У меня даже от воспоминаний колени дрожат. И я очень боюсь, что ты будешь на меня сердиться или что ты обидишься.

— Я не умею обижаться, — Виталий поколебался немного, но все-таки подошел, встав почти вплотную. — Я помню, Юра. Что ты был красивый. И мне нравилось, как ты целуешься, — он осторожно коснулся его щеки. — Почему ты боишься?

— Потому что я не могу решить, чего я хочу, Вит. Хочу я быть с тобой, или хочу, чтобы рядом был Бек. Я так часто делал людям больно и так часто не замечал этого, что теперь я не хочу снова сделать это. Я не хочу ранить тебя. Тебе и так хреново без стаи. И не хочу ранить его. Он остался один и может сломаться, потому что его предали те, кому он верил. А я просто… просто… лучше б я кровью истек, черт!

— Как ты хочешь быть со мной, Юра? — Виталий, кажется, действительно не понимал. — Ты мне нравишься. С тобой здорово кататься. Мне нравится, как ты целуешься, и, наверное, было бы здорово побегать наперегонки. Я не знаю, как это называется, но вы мне все… нравитесь? По-разному, но все равно нравитесь. Но я не буду плакать, если ты решишь вдруг уйти.

Юрка сухо всхлипнул, а потом порывисто обнял его. Просто обнял, понимая, что еще чуть, и дурной ком в горле прорвется к чертям рыданиями. И это будет ну очень и очень не по-плисецки.

Горечь и облегчение одновременно. Горечь от того, что этот мальчик-мужчина не поймет того, что с ним творится и отчего Юрочку на хомячки разрывает и плющит страшно. Тело прошило болью от слишком неосторожного и резкого движения, и он глухо застонал.

Бегать наперегонки… кататься вместе… как крутит в груди, как больно. И как легко вдруг. Дурак Плисецкий. Выбор сделали за тебя. Не ты принял решение. Не ты.

— Я за тебя заплачу. Можно?

— Я тебя обидел? — Виталий осторожно обнял его в ответ. Погладил по плечу, волосам. — Тебе больно. Прости. Я не должен был говорить.

— Нет, — выдохнул Юрка ему на ухо. — Наоборот. Больно, но правильно. Но все равно, Вит, запомни, хорошо запомни, я в твоей стае.

— Я не понимаю. Если правильно, то почему тебе больно? — Виталий провел рукой по его руке.

— Потому что когда правильно — всегда больно. Правда она не всегда приятной бывает, — Юра уткнулся лбом в его плечо и шмыгнул носом. — Но это ничего. Честно, это нормально. Если человек нормальный. А я вроде как всегда считал себя нормальным.

— Значит, теперь с тобой все будет хорошо? — Виталий скулой потерся о его висок и мягко чмокнул куда-то в волосы. — Мне хочется, чтобы все было хорошо. И чтобы мы с тобой иногда ходили на каток. Если ты будешь сюда приходить.

— Пока буду жив, — тихо-тихо выдохнул Плисецкий и мягко отстранился. По-другому не мог. Не здесь и не с этим человеком. — Я ужасно хочу есть. И желательно что-нибудь существенней детского питания и батончика.

Он еще раз шмыгнул носом, на всякий случай потер ладонями лицо, попутно размазав по лицу так и не пролившиеся слезинки. Потом, спохватившись, стащил с себя пришедшую в негодность одежду, оставив в сторонке только разгрузку. Надо попробовать подлатать. Вдруг получится? Пока не найдет другую, хоть бы и в магазине снаряжения, все равно с этой ходить.

В сумке была еще одна мастерка. И тоже леопардовой расцветки. Похоже, других в том магазине просто не водилось. Или это был Леруа таким образом решил постебаться над спутниками. Эта, правда, была цвета фуксии с черными пятнами. Пошло, но щеголять в драной футболке и заляпанной кровью куртке не хотелось.

— Ну вот, я теперь готов тоже. Пойдем?

— Ты смешной в этом, — Виталий задорно улыбнулся. — Но мне нравится, — он протянул руку, сцапал Юру за рукав и потянул к выходу.

В зале аптеки подготовка к «званому обеду» шла полным ходом. Кто-то из парней вытащил стол и поставил прямо в центре, весь хлам сдвинув в сторону. Кто-то даже умудрился навести здесь относительный порядок. Найденное «сокровище» в виде запасов воды, диетического и детского питания, а также батончиков сложили в уголке, лекарства — в другом. Точно на середину стола водрузили «котелок» с поднимающимся над ним ароматным паром, от которого у соскучившихся по нормальной еде парней текли слюнки. О хлебе, конечно, можно было и не мечтать, но среди диетического питания обнаружились хлебцы, которые теперь ровной стопочкой лежали рядом с импровизированной кастрюлей.

При их появлении Отабек, стоявший рядом с Крисом, повернулся, окинул их немного удивленным взглядом и улыбнулся.

— Все в порядке?

Но вместо них ответил Крис. Правда, сам он обратился к Джею:

— Прелесть, ты специально им такие цвета выбрал? Чтобы среди руин не потерялись?

— По-моему очень гармонично получилось, — выпятив губу и с видом ценителя выдал Леруа. — Хороши, черти! Хоть сейчас на подиум.

Юри тоже обернулся. В очках он выглядел непривычно. Массивные «ботанские» с синими вставками и широкими дужками — они преображали его лицо еще сильнее, делая совершенно юным и очень-очень наивным.

— Все хорошо, — Плисецкий втянул носом умопомрачительный запах и сунулся поближе к столу. Втерся между Крисом и Отабеком и немного неловко обнял капитана за талию. — Правда. Все уже хорошо.