И.С.Т. (СИ) - "shizandra" - Страница 98

— Ого, ты даже не плюешься от мысли переспать с парнем. Определенно, прогресс, — Рома зевнул и зарылся под одеяло. — Спать хочется. Два оргазма подряд сильно выматывают, оказывается.

Сима все-таки не выдержал. Обошел закуклившегося Ромку и пересел в кресло, завернувшись в плед.

— «О» — значит Обида, — вздохнул Тимур. — Укладывайся, — обернулся он к Чеду, сам выключил свет, оставив гореть только одну лампу, максимально приглушив ее.

Рома под одеялом поерзал, высунул свой нос наружу, нашел Симу взглядом и нахмурился.

— Серафим, что не так? Иди сюда, мне без тебя одиноко и холодно.

— После двух оргазмов ты должен уснуть без задних ног, — буркнул Сима. — Так что спи, Казанова.

Рома вздохнул:

— Тебя надо было Букой назвать. Ну, как хочешь. Замерзнешь — разрешаю залезть под одеяло. Только не буди, — он зевнул и снова зарылся в одеяло. — Ночи, мальчики.

…но утром Симы в кресле уже не было.

Его не было в душе. Его не было в комнате. Хоть он явно там появлялся. Как минимум переодеться. Не было его учебника и пары тетрадей.

— Он не спал всю ночь, — мрачно сообщил продравшим глаза Ромке и Чеду Тимур. Он был одет, вполне бодр и даже куда-то собирался. Может потому и разбудил обоих сонь? — В общем, кажется удрал на ранний завтрак.

Рома нахмурился и, даже не пытаясь выбраться из одеяла, сел, зашипел от саднящей боли и нахохлился.

— Я надеялся, что он не увидит. В смысле не поймет.

— У нас всегда сбываются самые негативные прогнозы, — фыркнул Чед. — Пора привыкнуть. Если может случиться какой-нибудь апокалипсис, он обязательно случится в самой дурацкой из возможных форм.

— Ладно, философ, я убежал. Ром, тебе ничего не снилось сегодня?

— Если ты продрых всю ночь, то я тебя своими криками не разбудил. Значит, ничего, — Рома пожал плечами. — И кто бы мог подумать, что все так просто, всего лишь хороший секс перед сном. Пожалуй, на такое снотворное и подсесть можно.

— Ну, я о чем-то таком говорил, правда? — улыбнулся Тим и выскользнул из блока. С одной стороны, хорошо. Если Рома захочет, кошмары для него впрямь отступят. Но вот Сима — это самая настоящая головная боль. Обиделся. И серьезно. Снова. Это все жесткое недосыпание. Он нормально не спал уже сколько дней? Чем дальше — тем хуже ему будет. Придется принимать меры. А хоть бы и Мареку сказать…

Сам себе Тимур уже давно казался «сексотом». Нехорошо наушничать преподавателям. И все же, если от этого зависят жизнь и здравый смысл человека, оно того стоит. Меньшее зло, так сказать.

Он постучал в знакомую дверь, надеясь, что не разбудит Арестова. Еще один страдалец от отсутствия сна. Кажется, бессонница стала кармой филиала.

Открыли ему и в этот раз не сразу. Но выглянувший на стук Марек выглядел уже гораздо лучше, чем вчера. В полотенце на бедрах, взъерошенный с влажными волосами и полоской не смытого крема для бритья — сейчас он даже и близко не был похож на того Арестова, одна фамилия которого бросала в дрожь.

— Тим?

— О боже… прости…те… прости… — Ширинский густо покраснел и быстро отвернулся. То ли чтоб не смущаться. То ли чтоб не смущать. — Прости… я позже, наверное, зайду… извини…те… извини ради Аллаха…

Марек только глаза закатил и дернул его за ворот внутрь, вынуждая переступить порог.

— Позже ты меня вряд ли найдешь. Так что перестань полыхать щеками и расслабься, — он походя взъерошил его волосы и отошел, на ходу стирая остатки крема с лица. — Помнишь, я говорил тебе про свой страшный секрет? Собственно, я опять проспал. Ничего не могу с этим поделать.

— Не проспал, еще очень рано, это я просто рано проснулся. Наблюдал за младшими. Рома спал как младенец. У него м-м-м… наладилось несколько с личной жизнью. Как я и думал, нормальный секс — отличное снотворное. Сима не спал совсем. Снова. Так что я переживаю, — он старался не смотреть на полуобнаженного Марека.

— И кто же стал личной жизнью господина Силиверстова? И как это пережил Симеон? — Марек на минуту исчез в ванной комнате, а когда вернулся — полотенце сменилось не застегнутыми джинсами, открывающими любопытному взгляду край белья и даже дорожку темных волос.

— Я не выспрашивал. Главное, что ему помогло. А Сима все принимает болезненно. Боюсь, что не сегодня, так завтра ему станет хуже, — Тим поежился, отводя взгляд. — Блин, мне надо было зайти позже…

— Это все связано с его снами? Или реал тоже его дергает? Мне казалось, что они с Ромой очень близки, — Арестов остановился перед ним, глядя в глаза. — Тим?

— Ты тут немножко полуголый и, в отличии от Ромки, у меня немножко проблемы с… сексом, — протянул Тимур.

— Хм? — Марек вскинул бровь, даже не пытаясь спрятать бесящихся в глазах чертей. — Значит, даже твоя железная выдержка не бесконечна?

— Она у меня конечна в принципе, — вздохнул Ширинский. Свежий запах геля для душа, пены для бритья, чистого тела, шампуня… Слишком хорошо. — Я же молодой организм. У меня на фоне метатренинга вообще мозг выносит. Трудно держать себя в руках, когда гм… гормоны снизу подпирают.

Марек скользнул по нему взглядом сверху вниз и вдруг качнулся вперед, накрывая ладонью вздыбленный пах. Заглянул в глаза, едва заметно коснулся губами губ и сжал пальцы, тут же снова их расслабив.

— Пожалуй, это даже аргумент. Ты и метатренинг — весьма страшные вещи вместе.

Тим судорожно втянул в себя воздух.

— Сейчас я готов поверить в твои садистские наклонности, — быстро облизнув губы, шепнул он. — Ты же сказал, что опаздываешь, так что мне рассчитывать сегодня явно не на что.

— О, я тот еще садист, — сверкнул Марек глазами и толкнул Тимура к стене. Навалился сверху, прижал, запустив руку под ремень. — Уверен, что все еще хочешь быть со мной? — он улыбался шало, властно, странно-сладко. Облизывал собственные губы, задевая языком губы Тима. И ласкал, ласкал напряженную плоть, то усиливая напор, то двигая рукой почти невесомо.

— Да ты… правда издеваешься… — Тимур зажмурился и шумно вздохнул. Он слишком давно ждал этого момента. Окей, не совсем этого, но… ощущение прижавшегося к нему сухого поджарого тела, дыхание на щеке, его руки, его губы, такая настойчивая ласка, все это вместе и по отдельности сводило с ума. — Аллах милостивый… Аллах всемогущий… — как-то не думается о том, что джинсы придется стирать, да и переодеться придется. После. Вообще о чем бы то ни было думается слабо. Только и хватает сил на беззвучный почти шепот губы в губы.

Марек накрыл его рот ладонью, приостановил бег пальцев, сквозь ткань белья поглаживая головку.

— Я еще даже не начинал. Всего лишь помогаю одному ну очень напряженному мальчику справиться с возбуждением, — криво усмехнулся и подался вперед, заменяя ладонь собственными губами и языком, так нагло и сладко проникшем в рот.

Тимур отдался поцелую самозабвенно, обнял Марека обеими руками за плечи, пытаясь удержаться. Как важно оказалось удержаться. Не рухнуть перед ним на колени, не провалиться в зыбкое марево, заполонившее пространство комнаты. Он стонал, когда ощущений становилось слишком много. Замирал точно кролик перед удавом, пытаясь выдохнуть и хоть немного восстановить контроль над предателем-телом. И все равно не мог.

— Давай, малыш, — Марек скользнул губами по скуле, щеке и чувствительно прикусил кожу на шее, оставляя след. — Давай…

Тим только глухо зарычал, зарываясь носом ему в шею, мучительно выплескиваясь в его руку. Марек будто окружил его, заполонил собой весь его мир, стал центром его вселенной. И как-то вдруг больше ничего и не надо было.

— О Аллах…

— Всего лишь я… — Ласка стала невесомой, почти нежной, успокаивающей. Марек поддерживал его, прижав собой к стене, и жарко дышал в шею. — Но в душ тебе сходить придется. Можешь навестить мой, и даже бельем я с тобой поделюсь. Если сможешь сделать это быстро.

— Прикинусь Флешем, — Тим облизнул пересохшие губы и наконец поднял на него взгляд. Таяло дурацкое и неуместное чувство, будто он не нужен. Будто он бегает за Арестовым, как щенок. Достаточно увидеть это вот тепло в его глазах.