Мэйфейрские ведьмы - Райс Энн - Страница 47

Рабы побаивались Августина, но, видимо, считали предсказуемым и разумным человеком.

Во всяком случае, плантация в те годы приносила огромный доход. Мэйфейры продолжали делать солидные вклады в иностранные и североамериканские банки и швырять деньгами, где бы ни появлялись.

К сорока Маргарита превратилась в «каргу», как называли ее некоторые сторонние наблюдатели, хотя она могла бы выглядеть неплохо, если бы прибирала волосы и уделяла хоть малейшее внимание своим нарядам.

Когда ее старшему сыну Джулиену исполнилось пятнадцать, он начал вникать в дела плантации и помогать Августину. Постепенно Джулиен полностью принял на себя управление. За праздничным ужином в тот день, когда ему исполнилось восемнадцать, произошел «несчастный случай»: Джулиен убил «бедного дядю Августина», выпустив ему в голову пулю из нового пистолета.

Такова официальная версия, так как в каждом отчете указывалось, что Джулиен «был убит горем». Но есть множество свидетельств, по которым эти двое боролись с оружием в руках, когда произошел инцидент. В одном из отчетов говорится, что Джулиен подверг сомнению честность Августина, и тот пригрозил застрелиться, не сходя с места, тогда Джулиен попытался остановить его. По другой версии, Августин обвинил племянника в «преступлении против природы», которое Джулиен совершил с другим юношей. Началась ссора, Августин вынул пистолет, а Джулиен попытался отнять у него оружие.

В любом случае никаких обвинений не было выдвинуто, и Джулиен стал главным управляющим плантации. Еще в нежном пятнадцатилетнем возрасте Джулиен доказал, что отлично подходит на эту должность – он навел порядок среди рабов и за следующие десять лет удвоил доход плантации. Всю жизнь он оставался преданным своему делу управляющим, хотя главной наследницей была его младшая сестра, Кэтрин.

Последние десятилетия своей очень долгой жизни Маргарита провела за чтением в библиотеке, полной «жутких и отвратительных» вещей. Она почти все время говорила вслух сама с собой. Встанет перед зеркалом и заведет длинный разговор на английском со своим отражением. А то примется разговаривать с растениями, многие из которых еще росли в саду, созданном ее отцом, Анри-Мари Ландри.

Маргарита очень любила своих многочисленных кузенов, детей и внуков по линии Мориса и Лестана Мэйфейров, и все они были фанатично преданы ей, хотя она и являлась постоянным предметом пересудов.

Рабы все больше ненавидели Маргариту и даже близко к ней не подходили, если не считать квартеронок Вирджини и Мари. Говорили, будто Вирджини поколачивала Маргариту в старости.

В 1859 году сбежавшая рабыня рассказала приходскому священнику о том, что Маргарита украла ее младенца и разрезала на кусочки для своего дьявола. Священник сообщил местным властям, началось расследование, но, видимо, Джулиен и Кэтрин, всеобщие любимцы, вполне умело управлявшие плантацией Ривербенд, сумели замять дело, объяснив, что у рабыни случился выкидыш, так что ни о каком ребенке говорить не приходится, но плод все равно крестили и похоронили как подобает.

Каковы бы ни были кривотолки, Реми, Джулиен и Кэтрин выросли счастливыми, беззаботными людьми, утопая в роскоши и наслаждаясь всем, что мог предложить довоенный Новый Орлеан в пору своего расцвета, включая театр, оперу и бесконечные частные вечеринки.

Все трое часто наведывались в город под присмотром всего лишь одной гувернантки, останавливались в роскошном номере люкс отеля «Сент-Луис» и, прежде чем вернуться на плантацию, скупали все подряд в самых модных магазинах. В то время из уст в уста передавали шокирующую историю о том, что Кэтрин захотелось побывать на знаменитых квартеронских балах, где молодые женщины смешанной крови танцевали со своими белыми ухажерами; итак, она отправилась на такой бал со своей горничной-квартеронкой и провела всех, сойдя за особу смешанной крови. У нее были очень темные волосы и глаза, бледная кожа, и она никоим образом не походила на африканку; впрочем, многие квартеронки тоже не напоминали своих темных предков. К этому приложил руку и Джулиен, представив свою сестру нескольким белым джентльменам, до тех пор ей не знакомым, и они поверили, что она квартеронка.

Старая гвардия, когда услышала эту историю, опешила. Белые юноши, танцевавшие с Кэтрин, которую приняли за «цветную», были вне себя от гнева, посчитав этот случай для себя унизительным. Кэтрин, Джулиен и Реми сочли всю историю забавной. Джулиен сразился по крайней мере в одной дуэли, опасно ранив своего противника.

В 1857 году, когда Кэтрин было семнадцать, она вместе с братьями приобрела участок земли на Первой улице в Садовом квартале Нового Орлеана и наняла Дарси Монехана, ирландского архитектора, чтобы тот выстроил там дом, который до сих пор находится в собственности Мэйфейров. Скорее всего, идея покупки принадлежит Джулиену, который хотел иметь постоянную резиденцию в городе.

Так случилось, что Кэтрин и Дарси Монехан полюбили друг друга, Джулиен оказался безумно ревнивым по отношению к собственной сестре и не разрешал ей выйти замуж в столь юном возрасте. Разразился невиданный семейный скандал. Джулиен покинул родное гнездо на Ривербенде и прожил некоторое время в квартире во Французском квартале с компаньоном, о котором нам известно лишь то, что он приехал из Нью-Йорка и, по слухам, был очень красив. Его самозабвенная преданность Джулиену заставляла людей шептаться и называть эту парочку любовниками.

Далее история гласит, что Кэтрин тайком перебралась в Новый Срлеан, чтобы остаться вдвоем с Дарси Монеханом в незаконченном доме на Первой улице, где двое влюбленных в постройке без потолка посреди дикого, неухоженного сада поклялись друг другу хранить верность. Джулиен потерял покой от гнева и отчаяния и умолял мать, Маргариту, вмешаться, но та не проявляла никакого интереса к происшедшему.

Наконец Кэтрин пригрозила побегом, если семья не пойдет навстречу ее желаниям, и Маргарита дала официальное согласие на скромную церковную свадьбу. На дагерротипе, снятом после церемонии, Кэтрин украшает изумруд Мэйфейров.

В 1858 году Кэтрин и Дарси переехали в дом на Первой улице, и Монехан стал самым модным архитектором и строителем в предместье Нового Орлеана. Многие жившие в то время отмечают красоту Кэтрин и обаяние Дарси, вспоминая, как весело было на балах, которые устраивали эти двое в своем доме. Изумруд Мэйфейров упоминается в этих рассказах множество раз.

Ни для кого не было секретом, однако, что Джулиен Мэйфейр так и остался противником этого брака и даже не навещал сестру. На плантацию Ривербенд он тоже не вернулся и проводил почти все время в своей квартире во Французском квартале. В 1863 году в особняке на Ривербенд между Джулиеном, Дарси и Кэтрин произошла крупная ссора. В присутствии слуг и нескольких гостей Дарси обратился к Джулиену с просьбой принять его как родственника, не гневаться на Кэтрин и быть «разумным».

Джулиен пригрозил убить Дарси. Кэтрин с мужем покинули Ривербенд и больше не появлялись там вдвоем.

В 1859 году Кэтрин родила мальчика, которого назвали Клэем, позже у нее родилось еще трое детей, но все они умерли в младенчестве. В 1865 родился еще один мальчик, Винсент, а потом еще двое детей, рано умерших.

Говорили, что потеря детей разбила сердце Кэтрин, что она восприняла их смерть как наказание Господа и из веселой жизнерадостной девушки превратилась в неуверенную в себе, потерянную женщину. Тем не менее ее жизнь с Дарси, видимо, протекала полно и насыщенно. Она беззаветно его любила и делала все, чтобы поддержать его в различных строительных проектах.

Следует отметить, что Гражданская война никоим образом не затронула ни саму семью Мэйфейров, ни их состояние. Новый Орлеан был захвачен и оккупирован в самом начале военных действий, поэтому его не обстреливали, не сжигали. А у Мэйфейров в Европе были размещены такие суммы, что ни оккупация, ни последовавшие затем бумы и спады в Луизиане не могли хоть сколько-нибудь повлиять на жизнь этого семейства.