Шпеер (СИ) - "Magenta" - Страница 46

«Если я скажу, что это был не он, что это даст? — лихорадочно подумал он. — Вопрос об акциях зависнет до выяснения обстоятельств дела, а так, быть может, я смогу выкупить хоть один процент у Макгонагалл и...»

— Это был он, — твердо сказал молодой человек. — А кто еще?

Маленькие глазки подозрительно сощурились.

— Мистер Муди был в морге. Не знаю, что заставило его усомниться, — задумчиво пожевала губами советница. — Конечно, мы предприняли все возможное, чтобы пролить свет на этот вопрос, но... Директорского дантиста так и не разыскали, а семейный врач Дамблдора — мерзавец, в хитрости не уступающий своему пациенту. Скрывать, что у директора «Хога» была неоперабельная аденокарцинома желудка? — недоверчиво фыркнула она.

Гарри пожал плечами.

— Не все любят говорить о своих болезнях, — дипломатично сказал он. — Возможно, профессор Дамблдор был одним из них. Я уверен, что тело в морге принадлежало именно ему, — прибавил он, тряхнув головой для пущей убедительности.

— Ну что ж, — с сомнением протянула Амбридж. — Может, и так... Старик и после смерти устроил нам пакость! — вдруг холодно и зло сказала она.

Гарри удивленно моргнул.

— Не далее как пару месяцев назад Дамблдор оформил завещание в адвокатской конторе «Aurum Dentem», председателем которой является госпожа Грейнджер. Возможно, вы ее сейчас видели, мистер Поттер, — сказала советница, все так же внимательно разглядывая Гарри.

«Ах вот оно что! — мелькнуло в директорской голове. — Вот в какой она Америке!»

— Джейн Грейнджер — акционер «Хога», — взволнованно сказал Гарри.

— Да, поэтому ей далеко не безразличен вопрос, как Дамблдор вознамерился поступить со своим пакетом. Согласно завещанию, акции должна была унаследовать госпожа Макгонагалл. Но, как выяснилось, это липа и чушь.

Гарри похолодел.

— То есть как?

— Дамблдор оформил новое завещание, аннулировав предыдущее, — зло поджала губы советница. — Документ в конторе Грейнджер был составлен, чтобы сбить нас всех с толку. Акции унаследовали лишь основатели «Хога».

Директор подскочил на диване.

— Сириус... мистер Блэк... тоже?

Амбридж скорбно кивнула.

— Мистер Блэк получил пять процентов.

Гарри осел на диван. Его сердце ликовало.

— Это хорошо, — не выдержал он и расплылся в улыбке.

— Что хорошего? — холодно поинтересовалась кошка-жаба. — Нам нужно влияние. Управление. Полный контроль. Надеюсь, вы уже достаточно созрели, чтобы это понять, мистер Поттер.

— Я прекрасно понимаю, — пробормотал Гарри. — Я директор на бумаге. В реальности я не могу изменить в «Хоге» ровным счетом ничего. Разве что уволить какую-нибудь мелкую сошку и нанять новую. Главный редактор заправляет всем, будто директор он, а не я, — не сдержал обиды молодой человек.

— Хо! — округлила губки Амбридж. — Еще бы! Теперь он обладатель тридцати процентов акций, — сквозь зубы сказала она. — Смерть старика ему на руку, как никому другому.

«Ничего себе», — подумал директор.

— Дамблдор завещал Снейпу, Макгонагалл и Артуру Уизли по десять процентов. Мистеру Блэку досталось лишь пять, — сообщила советница, сверля Гарри маленькими внимательными глазками.

«Жадный старик», — с неудовольствием подумал Гарри. Мысль о том, что это колоссальная сумма, не посетила в этот момент светлую директорскую голову.

— Вам нужно подать заявку на членство, мистер Поттер, — продолжила Амбридж. — Мы готовы ассигновать вам любую сумму. Наша задача — сделать вас обладателем тридцатипроцентного пакета. Вернее, вам нужен тридцать один процент, чтобы совместно с миссис Грейнджер получить контроль над издательством.

Гарри облился жарким потом.

— Это же безумные деньги, — прошептал он.

На губах госпожи советницы зазмеилась нежная улыбка.

— Мы пойдем вам навстречу, — проворковала она. — Поверьте, добрые дела стоят того, чтобы вкладывать в них деньги. Нам с вами по пути, мистер Поттер. Вы достойны нести людям свет разума, мораль и нравственность, а не грязь и порок, как то делал покойный Дамблдор. Вы должны гордиться вашей миссией, молодой человек, и думать о вашем личностном росте. К правильно мыслящим людям деньги приходят сами, — советница сложила на груди пухлые ручки и мило заморгала.

— Я не против, — улыбнулся директор. — Пусть приходят. Только как мне стать акционером? — растерянно пробормотал он.

— Мы постараемся вам помочь, — сладким голосом сказала Амбридж. — Ведь ваш «Волкодав» разваливается на глазах, не так ли?

«Даже название фирмы знает», — уже без удивления подумал Гарри и молча кивнул.

В маленьких глазках собеседницы мелькнуло насмешливое торжество.

— Кое-кого можно разжалобить бедственным положением молодого симпатичного директора.

— И кто же у нас в «Хоге» такой жалостливый? — иронично спросил Гарри.

Госпожа Долорес Амбридж на мгновение прикрыла глаза, затем вновь распахнула — сияющие и хитрые.

— Господин Северус Снейп.

* * *

«Ладно, какая, в конце концов, разница, читают мою почту или нет, — сказал себе Гарри, устроившись на диване Сириуса с ноутбуком на животе. — Я все равно никому ничего не пишу», — с грустью подумал он.

«Главное, чтобы не узнали, на КАКИЕ сайты я захожу», — вдруг метнулась испуганная мысль в директорской голове. Впрочем, поразмыслив, Гарри пришел к выводу, что это навряд ли интересует господ советников.

На прошлое письмо проклятый Шпеер не отвечал несколько дней. Да и ответ прислал насмешливый. Написал, что если бы упомянутых чутким мистером Эвансом господ так же волновали тонкие вопросы нравственности, лондонцы бы давно благоденствовали в раю.

«Уважаемый мистер Шпеер, простите, что опять отнимаю Ваше время, — напечатал Гарри. — Возможно, вы правы. Я не имею чести знать людей, — директор задумчиво покусал ноготь, — чьи персоны стали прототипами героев «Фиддла». Если не секрет, скажите, Вы в самом деле знаете всех их лично? У меня сложилось впечатление, что Вы знакомы с самим господином Т. Р. Кстати, я так и не понял, почему, когда барашек ложился спать, он снимал свою шкурку, вешал на гвоздик и превращался в зеленого змея? :))) Теперь я не могу без смеха смотреть городские новости. Мне очень, очень нравится Ваша книга. Я намерен прочитать все, что Вы написали. До свиданья. С наилучшими пожеланиями, Гарри Эванс».

«Не слишком ли фамильярно и глупо? — с тревогой подумал директор, разглядывая эпистолярный труд на мониторе. — Он может и не ответить на вопрос о знакомстве с мэром».

Гарри Эванс, шпион и писатель задушевных электронных писем, тяжко вздохнул и нажал кнопку «отправить».

— Где эти чертовы «Марионетки», — вслух пробормотал шпион и свесился с дивана. Пока Гарри болел, он думал было почитать очередное творение Шпеера, но голова была как чугунный котел, а в глазах рябило.

— Вот вы где, головешки, — он извлек заброшенную под диван черную книгу. — Видите, мистер Шпеер, я вас не обманываю, — сказал директор, не замечая, что говорит сам с собой.

Он включил торшер, и на книгу упал мягкий рассеянный свет из-под круглого абажура.

— И что вы тут написали такого, что все на стенку полезли? — пробурчал Гарри, устроился поуютнее и углубился в чтение.

«Быть может, кто-то обидится, если я скажу, что большинство из нас — неразборчивые и жадные едоки, хватающие пищу без разбора.

Нет, возмущенно возразит кто-нибудь, я всегда выбираю, что положить на тарелку, и смерть безрукому повару, посмевшему подсунуть мне пережаренный шницель! А растяпе-официанту, перепутавшему Спесиаль с Пус-ан клер*, я всегда отрываю голову, заворачиваю в салфетку и отправляю посылкой хозяину ресторана, где осмелились так безбожно меня надуть! Ну уж нет, кто-кто, а я знаю толк в хорошей кухне! Меня не обманешь!

Что ж, в это я охотно верю. Но речь пойдет о другом.

Так ли мы разборчивы, поглощая информацию? Так ли требовательны и придирчивы, заполняя свой мозг, выбирая пищу для рассудка? Боюсь, что большинство из нас не задумывается об этом, механически поглощая все, что видит глаз и слышит ухо. Мы выхватываем для себя то, что в какой-то момент кажется нам полезным и правильным, остальное тихо просачивается в подсознание, но нашей вины в этом нет (спросите Фрейда и иже с ним), думаем мы и спешим дальше.