Шпеер (СИ) - "Magenta" - Страница 141

— Вот скотина, — Гарри хихикнул, проворно подцепил совком последний шарик и вскочил. — А что глаза? — прищурился он. Единственный человек, от которого ХОТЕЛОСЬ слышать что-то о цвете своих глаз, не баловал комплиментами.

— Не кокетничайте, мистер Поттер, — пробурчал злодей. — Я уже говорил. Абсент. Полынь. Туйон.

— Туйон?..

— Токсин, содержащийся в полыни. Растворяется в спиртовом растворе. В ваших глазах — особо опасная концентрация, мой шеф.

— Вы тот еще романтик, мистер Снейп, — разочарованно вздохнул Гарри. — Поэзия алкоголика. Э-э... Так что мне делать с инспектором Шанпайком?

— Ты глубоко заблуждаешься, считая его добрячком. Тебя обвели вокруг пальца, как глупого мальчишку, — сердито сказал Северус. — Ничего серьезного на тебя у них нет, поверь! Набивают папку мусором, чтоб страху нагнать. Блеф, примитив, классика жанра. Шанпайк — злая маленькая гнида. Прости меня, дорогой мой шеф, но у тебя есть только один выход.

— Какой? — Гарри опять засмотрелся на злодейские пальцы, машинально ласкающие уснувшего щенка.

— Притвориться дурачком.

— Знаешь ли! — обиделся бывалый агент Поттер.

— Ты отлично начал, — ухмыльнулся Северус. — Наращивай количество Шпееров. Неси ахинею. Строй из себя проницательного сыщика. Развей придурковатую бурную деятельность, напрашивайся на допросы, строчи в отчетах всякую чушь. В Скотланд-Ярде терпеть не могут доморощенных детективов. Сделай все, чтобы они САМИ избавились от тебя и облегченно вздохнули.

— Так я и собирался их дурить! Но я хотел быть, как ты... Рассказывать про походы Цезаря и все такое, — он улыбнулся хитро и многозначительно, как полагается уважающему себя контрразведчику.

— Не дай бог тебе быть, КАК Я, — сквозь зубы сказал Северус. — Ты не знаешь, о чем говоришь. К каждому следователю нужно подобрать ключ, и что годится для одного, не пройдет для другого. Ты не умеешь лгать. Это наука и искусство в одном флаконе, мой маленький шеф.

— Да ну, — Гарри вздернул подбородок. — Ты сам сказал, что я сочинитель.

Северус невесело вздохнул.

— Это не одно и то же. И дело не только в умении лгать. По-твоему, история с Дамблдором — несчастливая случайность? С чего ты взял, что это твой первый и последний прокол? Это только начало, — хмуро сказал он.— Выкинешь очередной фортель, а потом расколешься, как трухлявый орех, и сыворотка правды не понадобится.

— Я не трухлявый орех! — вознегодовал Г. Дж. и вдруг испуганно распахнул глаза. — Сыво... Что тебе вкололи вчера?

— Идем, мы опаздываем, — напомнил редактор.

Гарри вцепился в рукав его плаща.

— Подожди! — взволновался он. — Ты шутишь? Разве существует сыворотка правды? Я думал, это фантастика!

— Потом поговорим, — рассердился Северус, развернулся и направился к подъезду. Картину гордого ухода слегка подпортил волочащийся по асфальту собачий поводок.

Агент контрразведки уныло поплелся следом, вновь обнаружив, что выложил Северусу всё, в то время как тот не рассказал ровным счетом ничего, накормив обещанием продолжить разговор на вечерней прогулке.

Г. Дж. так задумался, что был несколько озадачен, обнаружив, что вытряхивает в мусорный пакет пустой совок: содержимое потерялось по дороге.

* * *

— Мистер Снейп, давайте опоздаем, а? Плачу штраф за двоих.

С жадностью наркомана в стадии ломки, сверлящего алчным взглядом недоступную дозу, Гарри смотрел, как редактор облачается в привычную броню в виде темно-серых брюк, идеально отглаженной рубашки и неизменного жилета.

Пальцы Северуса на мгновение замерли на пуговице. В черных глазах отразилось тень внутреннего колебания — увы, лишь на мгновение.

— Перестаньте, мистер Поттер. Без миссис Макгонагалл мне предстоит отвратительный день, перенасыщенный Лонгботтомами.

Гарри неожиданно ринулся к нему, грубо схватил за плечи и всосал ртом нежную кожу между ключицами.

— Шатци-ша, умоляю, — захрипел он, прижимаясь всем телом к возлюбленному злодею и на глазах превращаясь в извивающуюся змею. — Я не доживу до вечера.

— Гарри, перестань, — беспокойно пробормотал редактор, в кои-то веки назвав Г. Дж. по имени.

Чуткое ухо агента Поттера уловило нотку неуверенности.

— Я директор или кто? — он вжался в бедра Северуса, со злорадным удовлетворением ощутив силу своей власти. — Профессор Снейп, я вынужден вас задержать на тридцать минут, — строго сказал он, проехался членом по твердому доказательству своей правоты и протяжно застонал, несколько подорвав начальственный авторитет.

— Мистер По... О-о, — выдохнул подчиненный, жадно сминая пальцами директорские ягодицы.

Задыхаясь от мучительного возбуждения, Гарри целовал возлюбленные губы, жадно выпивая каждый срывающийся вздох. Сверкающие черные глаза знакомо помутились — Невозмутимый Непоколебимый Мистер Снейп превращался в Большого Диковатого Зверя.

— Liebster... — язык Северуса погрузился в рот Г. Дж., вылизывая с одурманивающей неторопливостью: в отличие от человека, Зверю было плевать на время. Как директорские штаны вместе с трусами оказались болтающимися под коленками, осталось загадкой. Каким образом Зверь учуял, что грубо набросившийся Человек на самом деле постыдно хочет нежности, было и вовсе необъяснимо. Прикосновения пальцев Северуса опьяняли до дрожи. По-видимому, Зверь обладал магической сверхчувствительностью. Не отрывая туманного, слегка безумного взгляда от широко распахнутых глаз Г. Дж., он медленно сполз на колени, обнимая руками его дрожащие бедра и долго гладил, водя ладонями по коже и наслаждаясь простой лаской так неприкрыто, что Гарри показалось, пол уходит из-под ног.

Слаще и пьянее, чем от густого вина.

Пошатываясь, захлебываясь чувствами, от которых было тесно в груди, Г. Дж. тихо перебирал черные блестящие волосы, собирал в горсти и опять любовно рассыпал по плечам: время остановилось.

— Цвет морской воды в лагуне, — неожиданно прошептал Северус, глядя на него снизу вверх. — Когда нырнешь, откроешь глаза и глянешь на небо через слой воды. Свет сквозь волшебный берилл... Изумрудные брызги под веслом, когда черпнешь поглубже... Солнце, если смотреть через зеленый лист... Если у жизни есть цвет — это цвет твоих глаз, Liebling.

Не успел разинувший рот Гарри опомниться от романтического шквала, как Северус умолк, набросившись губами и языком на его едва не опавший от удивления член: в отличие от директорской головы, упрямый орган ничего не смыслил в лирике.

Впрочем, он определенно знал толк в поэзии прикосновений и через секунду-другую вознесся на вершины удовольствия.

К члену присоединился и мозг, счастливо отключаясь под наплывом невероятных ощущений — Зверь отдался делу с вдохновением идолопоклонника. Его губы сжались плотным кольцом вокруг ободка, язык запорхал по коже дрожащей стрекозой, одна рука ласкала яички, попутно рисуя пальцем узоры в промежности, другая заскользила по стволу — так правильно и мучительно приятно, что дыхание Гарри переросло в череду стонов, бедра волной подались навстречу, руки сгребли в кулаки густые волосы Бесценного Зверя.

Распаленный эротическими изысками член нырнул в пульсирующую горячую глубину.

Гарри хрипло вскрикнул, не в силах вынести больше.

Казалось, он распадается на молекулы, вливаясь в тело Северуса через выпивающее его горло. Ноги подогнулись, и если б не крепкое объятье, Г. Дж. рухнул бы на пол — а может, попросту растекся растаявшей патокой.

Минутой спустя он обнаружил себя лежащим на кровати, все еще во власти сладостных переживаний. Северус повалился рядом, поглаживая его голое бедро.

— Подожди, а ты... — Гарри приподнялся на локтях, сообразив, что неблагодарность суть тяжкий грех. Протянув обессиленную руку к злодейским брюкам, он наткнулся на нечто мокрое и теплое.

— Дожился, — пробормотал Северус. — Веришь, даже не трогал. Что вы со мной делаете, господин директор?

— Ничего не делаю, — прошептал Г. Дж., упиваясь умиротворением на лице Северуса и собственным блаженством, разлившимся по телу. — Люблю просто. До смерти. До чертиков. До... не знаю, чего. Извини, я не поэт. Не знал, что ты...