Шпеер (СИ) - "Magenta" - Страница 126

*

Большинство населения мира, справедливо названного Театром, отнюдь не актеры, но куклы-марионетки, глиняные игрушки в чужих руках, а то и вовсе деревянные декорации. Это не плохо и не хорошо, не черно и не бело: так устроен Театр. Переверните все с ног на голову, посадите марионетку в кресло режиссера — спектакль провалится, если истинный режиссер не спрячется в суфлерской будке или за кулисами. (Известный феномен, если отобрать деньги у богатых и раздать всем поровну, утопическая эйфория длится недолго: не успел оглянуться, как всё вернулось на круги своя: бедные обнищали, богатые разбогатели). Ибо равенство есть утопия.

Как не заменить служителя Мельпомены марионеткой, так не справиться актеру с режиссурой. Только избавившись от глины в мозгах, осознав рамки своей роли, став творцом, а не творением, постановщиком, а не бездумным исполнителем кем-то придуманный партии, мы становимся Магами. (Если в самом деле того хотим). Не будем заблуждаться: это труд, а не свалившееся с неба благословение.

Несомненно, не всем дано быть режиссерами труппы.

Но откроем завесу Магической Тайны — той, что узурпировало жречество.

Каждый может стать Волшебником — режиссером своего разума. Каждый человек — Избранный. Каждый из нас — Исключительный. Уникальный. Не дайте себя одурачить, подровнять, позвольте себе быть гордыми, не внешне, но внутренне: магия невидима, но ощутима.

Будучи детьми, мы проходим стадию волшебства: знаем и уверены, что не такие, как все. «Есть Я, а есть ОНИ», — чувствует ребенок. К несчастью, остаток жизни мы тратим на то, чтобы распластаться под катком социума, стать нужной формы кирпичом в невидимой руке строителя. Приспособление к окружающему миру — медаль с двумя сторонами. Мы забываем, что не родились глиной.

Всегда найдутся белые вороны в стае черных, желающие взлететь в небо не для того, чтобы повести за собой стаю, но чтобы полюбоваться с высоты, как красива и удивительна земля, позабавиться и погрустить, глядя на судорожно машущих крыльями собратьев, но, бросив опечаленный взгляд на вырубленные леса и высохшие реки, расправить крылья и полететь туда, где поднимается над горизонтом сияющее солнце.

Прощаюсь и напоследок прошу: верьте не мне, но Себе и в Себя. Каждый из нас — Бог. Эту Тайну и услышал Ворон, сидевший на древе Познания и видевший Еву, вкусившую плод.

Трудно увидеть в себе Бога, еще трудней признать себя Богом, а уж сколько нужно потрудиться, чтобы другие узрели Бога в тебе и уверовали!

А кто сказал, что Богом быть легко?

Да пребудет с нами Магия Разума.

Аминь.

Райнер Шпеер»

* * *

Белое солнце, до странности далекое и маленькое, тянулось длинными лучами к снежной вершине. Альпинист Поттер поднял голову, разглядывая черную птицу, кружащую в небесах.

— Эй, ты! — крикнул он. — Где Ключ?

— Уч... уч... — насмешливо отозвалось эхо из горных ущелий.

Г. Дж. слепил снежок, запустил в злодейского ворона, но промазал.

— Я до тебя доберусь! — сердито крикнул альпинист и с силой гарпунера метнул в наглую птицу лыжную палку.

Ворон хрипло каркнул и выронил из когтей Ключ.

Судя по звуку, целую связку.

— Мой шеф, — защекотал ухо Гарри долгожданный шепот.

Покоритель воронов, бесстрашный альпинист Поттер стремительно въехал на фуникулере счастья в собственную постель.

Сильные руки прижали Гарри к теплой груди, возлюбленная злодейская нога властно легла поверх его собственной, губы просительно коснулись губ, довольно улыбающихся в темноте.

Большой Редкий Зверь был здесь. В его, Г. Дж., постели, в сердце, в каждой клеточке его существа.

— Северус, — прошептал Гарри. — Шатци-и-и! Самый-самый шатци-шатци-шатци-ша...

Зверь Шатци-ша тяжело навалился сверху и заткнул поцелуем фонтан немецкого красноречия.

_________________________________________________________________________________________

1) из мюзикла «Нотр Дам де пари»: «О Люцифер, дозволь лишь раз скользнуть пальцами по волосам Эсмеральды».

2) Tatsächlich? — «Да ну?»

3) So, so — «Вот оно как»

4) Du lieber Gott — «Боже ты мой»

5) Warum nicht? — «Почему бы и нет?»

* определение «Гордыни» в Википедии.

Schatzi имеет множество значений, помимо «сокровища». Милый, любимый, дорогой и драгоценный в одном флаконе.

* * *

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. 34. Язык мой — враг мой

http://music.i.ua/user/4965279/58879/690506/

Гарри Джемс Поттер, директор солидного лондонского издательства «Хог», процветающей и подающей надежды компании «Волкодав», человек серьезный и респектабельный, возмутительным образом подскакивал и пританцовывал за рулем автомобиля, дергал головой, громко и фальшиво подпевая несущейся из динамиков разудалой песне Боба Синклера.

— Оуа-оэ! Вы свободны-ы-ы! — в экстазе завывал Г. Дж. — Эт-та мелодия свободы-ы!

Мимо вихрем проносились поля, деревья и домишки, убегая назад в Лондон и унося с собой угрюмое зимнее небо. Впереди перемигивались звездами загадочные туманности, лента автотрассы змеилась космической рекой по неведомой планете. Быстрыми кометами пролетали разноцветные корабли инопланетян. Директорская Хонда, забыв о своем скромном прошлом, покоряла галактику, как американский «Орион».

— Не ду-май, что люди говоря-ат! Йоу!

Позабыв о гравитации, сердце Г. Дж. Поттера парило и пело в заоблачных высях.

Притормозив на перекрестке, пилот «Ориона» покосился на соседний космический корабль. Экипаж в составе нецивилизованных тинейджеров тыкал в Г. Дж. пальцами и хохотал. Показав язык недоразвитым, ничего не смыслящим в освоении небесных стихий, космонавт Поттер полетел дальше и пришел в себя лишь тогда, когда едва не состыковался с задней частью чужой орбитальной станции.

— Почувствуй ка-айф, — уже не так вдохновенно спел бравый пилот, понемногу возвращаясь на Землю и ощущая силу тяготения.

Прилив хорошего настроения понемногу спадал. Вспомнив, что пунктом назначения является не Марс, а Литтл-Уингинг, и вместо дружественных инопланетян придется лицезреть свинообразное семейство Дурслей, Гарри перестал подпевать и просто отдался веселым ритмам Боба Синклера (певец напоминал ему крестного, хотя признаваться Сириусу в этом Г. Дж. не стал бы).

Въехав, наконец, в родные пенаты и позавидовав выпавшему здесь снежку (больше завидовать было нечему), Гарри свернул на Прайвет Драйв и мгновенно вышел из роли капитана корабля — у почтового ящика, выпятив живот, стоял кузен Дадли. Воровато оглядываясь по сторонам, кузен смалил сигарету.

— Так ты еще и куришь, Свинтус? — пробормотал Гарри. — Ну-ну!

При виде Хонды Дадли Дурсль нервно дернулся, бросил недокуренную сигарету и как бы между прочим наступил на нее ножкой, втаптывая в тающий снег. Повернувшись задом к подъехавшей машине, дорогой родственник принялся деловито изучать содержимое почтового ящика.

Оставив белого коня у присыпанных снежком кустов бирючины, отгораживающих царство Свинтусов от дороги, Гарри выскочил из машины, как чертик из коробочки.

— Я все видел, — злорадно сказал он, не здороваясь с кузеном (от ненужной привычки оба избавились лет в десять).

С торжествующей улыбкой на лице Г. Дж. подковырнул носком ноги грязный снег, где мокрым раздавленным червем валялся сигаретный окурок.

Дадли стремительно (насколько позволяла комплекция) развернулся и сердито уставился в смеющиеся глаза ненавистного родственничка.

— Скажешь матери — убью! — сквозь зубы сказал он. — Пожалеешь, что на свет родился!

— Не успеешь, — насмешливо сказал Гарри. — Тебя убьют раньше.

Не глядя на кусающего губы Свинтуса, он направился к дому.

— Куда прешься! — крикнул ему вслед кузен. — У нас гости!

Крик Дадли не остановил Г. Дж. Задерживаться у дорогих родственников Гарри не намеревался. Целью визита блудного племянника была вовсе не тетка и уж никак не ее гости, кои водились у Дурслей во множестве (тетя и дядя обожали «полезные знакомства»); он вздумал забрать коробку фотографий, когда-то оставленную ему Сириусом, лелея смутную надежду, что среди старых снимков отыщется какой-нибудь ключ к разгадке туманного прошлого крестного, если, конечно, тетушка не навела стерильность в его каморке, выбросив подчистую нехитрый скарб племянника.