Демократия и бомбардировки. Есть ли будущее у демократии? - Аврамович Зоран - Страница 13

В современных демократических странах под свободой понимают два классических противоположных понятия: 1) свобода – возможность говорить и делать что угодно; 2) свобода – возможность говорить и делать то, что хорошо и справедливо. Оба понимания свободы в демократическом порядке проверяются отношением к политической форме, или процедуре, а также отношением к политической личности.

Критика власти в демократическом государстве обеспечивается свободой политической жизни граждан. Но если это государство недемократическое, то в основе критерия свободы проявляется отношение к процедуре политической борьбы. Если процедура политической борьбы не уважается, то в обществе возникают беспорядки и хаос. Это особенно ярко отражается в способе персональных изменений в правящей элите. Требования ее смены могут быть демократическими, если они происходят по принятой процедуре. Вряд ли можно признать, что вербальные преступления функционеров, а не нарушение ими законов, являются причиной, достаточной для их смещения. Это лишь способствует утверждениям политической оппозиции, что «всегда следует выступать против власти».

Другая опасность грозит демократии со стороны личной и групповой свободы в ситуации, когда уничтожается моральный авторитет личности политического противника. Можно ли говорить о политическом противнике все, что угодно? Существуют границы, защищающие моральный авторитет личности от клеветы и оскорблений противника. Попытки каждого оратора скрыться за политикой, неизбежно приводят к анархическому пониманию свободы. Когда избранное парламентское большинство называют «антинародным режимом», то, если только речь не идет о политическом дилетанте, это следует расценивать как неправильное употребление свободы политического слова в условиях демократии.

У свободы слова и печати есть свои инстинкты и страсти, говорил Токвиль. Свобода печати – «исключительная сила, в ней так странно перемешаны добрые и злые намерения, но без этого она не могла бы существовать, а с ней едва ли можно сохранить порядок» (Токвил, 1990:161). Такая печать может способствовать разжиганию ненависти к политическому противнику, или к другому этническому сообществу в многонациональных государствах. Страсти – составная часть политики и демократии. И тут начинается воздействие психологии и подсознательного фактора. Свобода – дитя не только сознания; она также есть следствие и подсознательного в мышлении и поведении человека и группы. Свобода выражать собственное мнение не обеспечивает безусловного права на разум и логику. Свобода вести себя в соответствии с законом не означает, что следует уважать закон в любых обстоятельствах. Проблема возникает, когда иррациональное и сверхлегальное оправдывает свободу.

Если власть и сила являются составными частями любых общественных отношений, то и демократическая власть основывается на свободе выбора, отношениях иерархии, подчиненности, субординации. Во всех этих отношениях присутствует страх. Способствует ли демократия нейтрализации страха?

Нет никакого сомнения в том, что политический страх распространен в тоталитарных системах власти (фашизм, национализм, сталинизм). Демократическая система уменьшает политический страх, но не удаляет его из реальной политической жизни. Демократия должна базироваться на свободе, мало того, она немыслима без свободы. Но институционализация демократического устройства власти не решает проблемы страха и свободы – человек не избавляется от страха и не становится свободным. Здесь речь идет не только о «боязни свободы» (Эрих Фромм), но о реальных страхах в любых общественно-политических отношениях.

Чувство страха относится к так называемым базовым чувствам и является составной частью индивидуальной психологической структуры личности, а также разнообразных общественных отношений. Если под страхом подразумевается биологическая и социальная реакция личности и группы на ситуации, представляющие для них опасность, то возникает вопрос, что именно подразумевается под опасностью. По этому критерию можно оценивать, реален ли страх и не является ли он психопатологическим проявлением. Здесь проходит пограничная линия, но в рамках реального проявления страха существуют действительные опасности различного характера. Боязнь голода, холода, утраты жилища, смерти относится к биологическим видам страха. Инстинкт выживания автоматически воспроизводит страх, когда индивидуум сталкивается с угрозой собственной жизни.

В демократических институтах, когда речь заходит о страхе, имеются в виду различные оценки опасности. Личности и группы опасаются за свои ценности, интересы и потребности. И когда речь идет о дискуссии как о форме принятия решения, возникают причины проявления страха. На уровне принятия решения всегда существует опасение, верное ли принято решение. Никогда невозможно окончательно предвидеть, в какой мере справедливо принятое решение. Возможность того, что позиция подчиненного не понравится вышестоящему, вызывает у него страх, нежелание высказывать собственное мнение.

При разделении ролей в институтах власти (государстве, правительстве, суде, полиции, армии, партии) неисполнение приказа может нанести ущерб статусному и экзистенциальному положению личности.

Следовательно, как в мышлении, как в поведении, так и в принятии решений страх является фактором демократической жизни.

Страх – составная часть демократических институтов, а также часть структуры человеческой личности. Каждый индивидуум таит в себе боязнь нового и неизвестного, страх оказаться в изоляции, боязнь травмы, а также вызывает потенциальную агрессию и саморазрушение. Потребность в агрессивности также является составной частью жизни при демократии, и она требует выхода. Например, в политическом соревновании – партийной борьбе за власть.

Избавиться от страха помогает свобода конкуренции и освобождение от давления. Но и этого недостаточно для полного освобождения личности и группы от страхов. Демократия как система равноправных условий в борьбе за власть неминуемо включает в себя самые разнообразные чувства, среди которых и боязнь потерпеть поражение на выборах в политические и неполитические институты.

Если все эти беды свободы в демократии – правильный выбор, реальные возможности, осуществимость, страхи – перенести из внутригосударственного поля в межгосударственные отношения в условиях, когда демократия навязывается недемократическим или антидемократическим странам, то каких последствий следует ожидать? Может ли быть успешной экспансия демократии, игнорирующая все внутренние демократические противоречия и нестыковки, тем более, если демократия вводится с помощью военной силы? На этот вопрос мы можем ответить, если под декларируемым, риторическим желанием освободить другие народы от диктатуры, а иной раз и от нежелательной власти (с точки зрения правительств самых развитых демократий), разглядим латентные, прежде всего экономические и геополитические намерения. Этот вид интересов часто является решающим, но в обращениях к разным слоям населения говорится о демократии для несвободной нации, что действует как анестетик. При этом невозможно внутренние проблемы со свободой стран нейтрализовать в мировом масштабе путем вмешательства «демократических» стран с демократической миссией. Свобода не почивает на лаврах, особенно в демократических системах. Было бы интересно, если бы социологи проанализировали и истолковали причины и следствия современного демократического экспансионизма, или демократической колонизации мира.

Порождает ли демократия национализм?

Национализм можно определить как предпочтение интересов собственной нации в политике (партии, профессиональной группы, государства). Политика не может ни формироваться, ни проводиться в жизнь без учета неких коллективных интересов – групп по интересам, родственных образований, нации, государства. Другими словами, народ, нация в ходе истории общества всегда были основой структурирования политической силы.