История одного эльфа (СИ) - Мухин Денис "Zang" - Страница 1

Денис Мухин

История одного эльфа

(Пролог к канону истории Warcraft)

Пролог 1

— Пусть ты и предатель, я не могу обречь на казнь собственного брата! Но твоя участь будет не милосердней — вечное заключение является достойным наказанием предавшего нашу расу и одного из причастных к пришествию демонов, — произнес приговор Малфурион, смотря на закованного в цепи Иллидана по прозвищу Ярость Бури.

— Предатель? Я — предатель?! Ошибаешься, брат! Я — спаситель нашего народа! Ведь если бы я не возродил колодец вечности, остатки нашего народа вновь превратились бы в обычных смертных варваров, потеряв не только вечную жизнь, но и став при этом стремительно стареть! И твоя хваленая природа с полубожком Кенариусом в этом не способны помочь! — по мере гневной речи, огонь в пустых глазницах охотника на демонов разгорался сквозь повязку все ярче, несмотря на препятствующие применению магии кандалы. — В наших жилах тысячи лет текла чистая мана и как бы вам не хотелось об этом забыть — от собственной сути так просто не отказаться!

— Достаточно! У тебя хватит времени поразмыслить над свершенными поступками и собственной одержимостью к магии, что почти привела наш народ к гибели! — ответил Малфурион Свирепый. — Увести его!

— Неужели ты думаешь, что это что-либо изменит? — хмыкнул Иллидан, не обращая внимания на грубые тычки стражей, потащивших пленника прочь. — Если кто здесь и предатели, так это вы! И если думаете, что это заключение что-то изменит, то ты ошибаешься, братец! Как и ты, Тиренд! И когда моя помощь вновь понадобится народу калдореев — не рассчитывайте заполучить в свои ряды охотника на демонов! Я свой долг отплатил сполна! И в следующий раз мы встретимся по разные стороны баррикад! Бывайте, предатели! А-ха-ха-ха!

Безумный смех нового заключенного постепенно затихал в глубине коридоров огромной тюрьмы, в одном из залов которой выносился приговор Иллидану, а Тиренд зябко поежилась и прижалась к своему избраннику.

— Думаешь, мы правильно поступили? — спросила эльфийка.

— Не знаю, любовь моя, в некоторых случаях заключение хуже смерти, но обречь родного брата на казнь я не могу, — вздохнул Малфурион, заключая ее в объятья, — остается только запереть его там, где одержимость магией не сможет повредить окружающим и вновь привлечь внимание демонов к нашему миру.

— Возможно, Иллидан когда-нибудь осознает свои ошибки, — печально покачала головой жрица Элуны.

Никто из этих двоих еще не представлял, что недавняя насмешка над судом зажжет в сердце заключенного настолько сильную ненависть, что в своем стремлении вырваться на волю, Иллидан окажется способен пожертвовать намного большим, нежели простое зрение, когда-то принесенное в жертву способности видеть магию.

— Ну что, предатель, как тебе твое "улучшенное" место заключения? Кенариус здорово постарался, чтобы из этой камеры ты уже никогда не выбрался, — насмешливо хмыкнула и постучала когтями перчатки по покрытым мерцающими знаками прутьям решетки, эльфийка в шлеме и запахнутом плаще.

Висевший в центре камеры эльф медленно приоткрыл глаза. Впрочем, у этого представителя ушастого народа данное действие представляло собой разгорание едва тлеющего в глазницах демонического огня.

— Неужели тюремщица вновь решила порадовать меня своим присутствием? — насмешливый голос охотника на демонов гулко заметался по пустому пространству, лишенному даже намека на мебель.

Впрочем, данному заключенному не требовалась даже пища и вода для поддержания собственного существования — с этим вполне справлялась магия камеры, высасывающая все силы из пленника. Полубог хорошо постарался, делая невозможным не только побег, но и простое передвижение, буквально распяв Иллидана на магических путах. Впрочем, висящий в позе медитации эльф ничем не выказывал, что его это как-то беспокоит, как и буквально пожирающее изнутри чувство жажды. Не воды, но магии.

— Кто-то же должен убедиться, что ты по-прежнему живой и не задумываешь очередной план побега, — насмешливо хмыкнула Майев. — Впрочем, за твоими попытками даже весело было наблюдать. В конце концов, больше развлечений в этой тюрьме не имеется.

— Неужели я слышу в твоем голосе насмешку? Как не достойно ночной эльфийки издеваться над беспомощным заключенным, — усмехнулся Иллидан. — Впрочем, а что тебе еще делать, если охрана этой проклятой темницы легла на хрупкие плечи женщин? Или ты не знаешь, что даже без возможности применять магию, я способен уловить отголоски происходящих в мире событий?

— Что? О чем ты? — нахмурилась эльфийка.

— О том, во что вы превратили созданный мной колодец вечности вместе с проклятым Кенариусом и аспектами! То, ради чего я пожертвовал столь многим! И как мой народ этим воспользовался? Создал очередной источник природных сил, а все мужчины почти превратились в простых зверей, впав в самую настоящую спячку ради какого-то ненужного договора!

— Как ты об этом узнал, предатель?!

— Неужели ты думаешь, что заперев меня здесь, вы лишили меня способности отслеживать происходящие глобальные события в мире? Какая наивность! Мне даже стало утомительно с тобой разговаривать, глупое дитя, позволь вновь воцариться в этом месте тишине, — ответил заключенный после нескольких минут молчания.

— Иллидан! Отвечай!

Но эльф уже опустил голову и не обращал внимания на требования тюремщицы. Скрипнув зубами, Майев пообещала себе сообщить обо всем Кенариусу при первом же случае, и резко развернувшись, продолжила обход.

Проведя почти пять тысяч лет в заключении, Иллидан перепробовал все возможные варианты побега. Одни были не осуществимы из-за отсутствия необходимых инструментов, другие — пустого резерва. Некоторые проваливались в результате сработавшей тревоги, остальные — бдительности охранниц. От отчаяния, Иллидан даже обращался к глубоко презираемому друидизму, начальные основы которого были ему хорошо знакомы из-за общения с братом и недолгого обучения у козла-полубога. Несмотря на постепенное уменьшение доступных вариантов, охотник на демонов не отчаивался, продолжая придумывать все новые способы сбежать из ненавистной тюрьмы. Вот только каждая такая неудачная попытка приводила к усилению охраны. И примерно тысячелетие назад, Иллидан обнаружил, что сдерживавшая его камера — усилиями Кенариуса — стала настоящим совершенством артефакторики и магии, заперших его в собственном неподвижном теле. Словно в насмешку, полубог оставил возможность говорить, а лишить зрения оказался не способен даже он.

Последнюю тысячу лет не способный даже глубоко вздохнуть, эльф постепенно приходил в отчаяние и все больше погружался в пучину жгучей ненависти к своим пленителям. Бессильной, как и он сам, но так настойчиво требующей сделать хоть что-нибудь. Но у Иллидана оставался один, самый последний шанс. Шанс сбежать не из оков давящего камня, но из оков плоти. Охотник на демонов имел одну тайну, в которую оказались не посвящены ни "любимый" брат, ни "обожаемая" возлюбленная, и которую он намеревался беречь до самой смерти. Пусть окружающие и считали его помешанным на магии, но никто даже не представлял — насколько. Эльфу удалось достать небольшую тонкую книжку, заглавие которой гласило "магия душ", отдельные ответвления которой в последствии назовут некромантией и демонологией. Написанная неизвестным автором, стремившимся скорее создать практическое пособие начинающим, чем полноценный учебник, книга имела явно иномировое происхождение и оказалась нечитаема для всех. Кроме обладателей демонического зрения! Охотник никому не рассказал о своем открытии и после тщательного заучивания содержимого, уничтожил столь опасный источник знаний. Ему хватило соображения понять, что вмешавшегося в круговорот душ экспериментатора не пощадит даже родной брат, не говоря уж об остальных эльфах. Даже королева Азжара в свои последние дни так далеко не заходила.