Забытая часовня (СИ) - Матвеенко Майя - Страница 9

*

В замену 7 «А» дали молоденькую учительницу, которая с очаровательной улыбкой сообщила классу, что они могут просто тихо посидеть и заняться своими делами, а сама занялась своими.

— Интересно, как это у неё получается одновременно красить ногти, болтать по сотовому и читать роман? — удивлённо прошептала Люба.

— Тренировка, — с уважением отозвалась Вера, глядя как Полина и Наташа составляют вместе две парты, чтобы получился один большой стол, и приставляют к нему стулья.

Из «доклада» Максима девочки поняли, что на стене висела не икона, а так как за исключением формы им об этом предмете ничего известно не было, часовню оставили в покое, решив при первом удобном случае заняться Книгой.

Все расселись по местам, и собрание началось.

— Ну, — прошептала Наташа (Марго сидела неподалеку и кидала в сторону собрания хмурые взгляды), — для начала, думаю, следует посчитать, сколько нас здесь собралось.

Каждый оглядел стол, считая присутствующих.

— Восемь… Да, восемь, — сказала Аня, еще раз обводя взглядом стол. — Вера, Люба, Надя, я, Оля, Наташа, Полина…

— И Прохор Коля, — хихикнула Оля, глядя на Надю. Та в ответ недовольно поморщилась

— Чего ты смеешься? — поинтересовалась Ната.

— А он сначала был за Марго, а потом влюбился в Надю и как миленький к нам перебежал. Только его сегодня в школе нету.

— Не нужна мне эта горилла лохматая! — обиженно пробурчала Надя.

— Да ладно вам, — поспешила вмешаться Вера. — Значит, восемь? И, кстати, на гориллу он не похож! Нормальный парень.

— Ой, нет, ведь ещё Шуйский с Кочаном! — спохватилась Аня.

— Как?! Они же были за Марго!

— Были. А теперь они мне сказали, что будут за нас, только что бы мы этого не показывали, а то она им конфеты давать перестанет. Поэтому они с нами и не сели, — довольно сказала Аня.

— А по-моему, тут сыграло роль то, что ты Кочану нравишься. Он же даже поэму про тебя написал, — хихикнула Люба.

— И полдня гонялся, что бы поцеловать! — развеселилась Олечка.

— Ой, да ему все девчонки в школе нравятся, — Аня жеманно трепыхнула густо накрашенными ресницами. — Поэму он в шутку написал, а поцеловать пытался, потому что Шуйский ему за это пятьсот рублей обещал, — отмахнулась Анюта, хотя губы у неё растянулись в довольной улыбке.

— Выходит, десять, — подвела итог Полина.

— Я думала, что Юра тоже с нами будет, а он… Предатель! — обиженно сказала Люба. Самый крупный и высокий, в общем, по всем параметрам огромный, но очень добродушный с виду мальчик, услышав свое имя, оторвался от журнала с компьютерными играми и оглянулся. Он недавно заявил, что члены собрания занимаются ерундой и что им просто делать нечего. — А ведь я считала его самым нормальным пацаном в нашем классе! Он отличник и знает английский лучше всех в классе, даже лучше Максима, и немецкий тоже знает, и ещё какие-то языки учил, да ещё и программированием занимается, — продолжала причитать девочка.

— Да ладно тебе! Давай лучше думай, какую пакость нам сделать Марго! — посоветовала Оля, методично жуя жвачку.

— Нам надо не пакость ей сделать, а отомстить! — воскликнула Ната, но спохватилась и понизила голос. — Я с ней дольше всех дружила, мне от неё больше всех досталось. Я вечно за неё отдувалась, вину брала на себя, а она со мной дружить перестала после того, как меня к завучу отвели. «Извини, — говорит, — но мне мама с тобой дружить не разрешает. Ты слишком плохо себя ведешь». Представляете?! Правда, это в третьем классе было…

— Да, — поддержала Наташу Вера, — а мне она подсунула сломанную игровую приставку, а потом сказала, что это я её сломала. Пришлось новую покупать. Тоже, правда, давняя история…

— А мы с ней когда в прошлом году дружили, пошли на выставку драгоценных камней — между прочим, красотища такая! — и она случайно на одной витрине стекло поцарапала. Там, наверное, какая-то сигнализация сработала, потому что тут же прибежала тётка и начала нас отчитывать, а Марго завопила, что это я, мол, её толкнула, и эта баба меня из музея выставила, — возмущенно рассказала Аня.

Тут все начали наперебой рассказывать, что и кому сделала Маргарита, воцарилась страшная неразбериха, так что молодая девушка за учительским столом отложила книжечку и крикнула, что если они не успокоятся, то она их рассадит как обычно, по два человека за парту.

Члены собрания понизили голос и стали думать.

Идеи выдвигались самые разные: от предложения запереть её в туалете до послания от её имени любовной записки Кутасу. Кочан с Шуйским прислали бумажку с предложением сначала закидать её снежками, а потом заживо закопать на школьном дворе. Игнат даже готов был пожертвовать большой деревянный крест ей на могилку, который валялся у него на балконе. Полина, которую Маргарита недавно обвинила в потере своего учебника по математике, готова была согласиться, но Наташа её отговорила. Вера начала что-то говорить о том, чтобы напустить на Марго Тара, Любину собаку, но её никто не слушал.

Прошло уже полчаса, а решения всё не было. Наконец Люба выдвинула разумное предложение: Надя попытается втереться Марго в доверие и в нужный момент уведет её из класса. Несколько человек прикроют Любу и она поставит Марго в классный журнал хорошую оценку, но так, что бы было видно, что её ставил не учитель, который, увидев оценку, решит, что её поставила себе сама Марго, и напишет ей замечание в дневник, или даже позвонит родителям.

— Только ставить не Кутасу, — предупредила Оля, — а то у него такой почерк корявый, первоклашки и то лучше пишут, там всё равно не разберешь, он эту оценку ставил, или не он. Да и не поймет он, что это кто-то другой дописал, хоть ты зелёной ручкой рисуй! Решит, что это он сам ошибся, с него станется! Помните, как он начал журнал оранжевым стержнем заполнять? Да я и сама себе по его предмету сто раз оценки дописывала, хоть бы раз заметил!

Такой план всем понравился и, обсудив детали, все отправились на перемену.

Благополучно проспав биологию, три подруги, как и все их одноклассники, отправились по домам. Собрание и Любин план так увлек девчонок, что часовня отошла на второй план. Провожая Веру до дома, все обсуждали предстоящую операцию, и даже Люба впервые за последний месяц не упомянула о Вовочке…

*

На следующий день Вера и Люба опять вместе шли в школу. Едва увидев подругу, Вера поняла, что что-то случилось.

— Ну, колись, что-то не так? — напрямик спросила она.

Крайне смущенная Люба ответила:

— Ну… В общем, я тут подумала и решила, что Юра был прав и что ничего я против Марго делать не буду. В конце концов, она не виновата, что у нее такой характер… Никто не идеален. И я тоже. Я вчера об этом много думала, и мне вдруг стало её так жалко, что я всю ночь проплакала.

Вера была потрясена:

— Ну, я конечно знаю, что ты непостоянная и очень быстро можешь менять свои решения, но не настолько же… Хотя, честно говоря, у меня такие мысли всё время мелькали. Что мы дурью маемся.

— Ну, со временем всё меняется, а у меня была целая ночь, чтобы подумать…

[1] Гарпия, или Гарпик Ирина Николаевна — страшно строгая учительница белорусского языка. Пожилая, высокая, опытная, каменно-непоколебимая. В общем, одна из тех учительниц, от которых любой среднестатистический ученик бежит, сверкая пятками.

[2] Девчонки 7 «А» класса придумали эту очень полезную штуку для того, чтобы никто не мешал им переписываться на уроке. Делать это при помощи записок было неудобно, во-первых, потому что они привлекали внимание учителей, а во-вторых, потому что к концу урока их накапливалось так много, что половина из них просто терялась в процессе передачи с парты на парту. Тетрадь же не вызывала подозрений преподавателей, да и потерять её было куда сложнее, чем бумажку.

[3] Кутас Сергей Владимирович, молодой, невысокий, со стрижкой «под горшок» и страшно рассеянный. Зная о его последней особенности, никто не удивлялся, когда он приходил через пятнадцать минут после звонка, будучи абсолютно уверенным, что урок начался минуту назад. Из-за маленького роста его часто путали с учеником, и поэтому 7 «А» начал звать его «Кутасёнок — наш ребёнок».