Забытая часовня (СИ) - Матвеенко Майя - Страница 16

*

На музыку весь класс шёл как всегда в приподнятом настроении. У всех на лицах застыли непонятные улыбки.

Дело в том, что музыку вела педагог-организатор гимназии Былина Валентина Васильевна. Личность это была настолько яркая, что едва ли во всей школе — или, если уж на то пошло, во всех школах Фрунзенского района — найдется хоть один человек, который её не знал. Толстая (ну, не такая, как Барисова, но все-таки), рыжая и абсолютно сумасшедшая на вид. Все знали, что она помешалась на культуре Беларуси, ходила в национальном белорусском костюме, организовала белорусский хор, основала в гимназии этнографический музей, концертный зал «Сялянская хатка» и, за неимением лаптей, расхаживала по школе в зелёных домашних тапочках.

Итак, 7 «А» направлялся к этнографическому музею, в котором проходили уроки музыки. Юра во всё горло басом распевал какую-то песню, Кочан приставал к Исрафиловой Ане, Оля шла рядом с Шуйским и на ходу красила губы, Полина Корней, Наташа Калоша, Чикунова Надя, Матвеенская Вера и Радько Люба шли в шеренгу, растянувшись от стены до стены, полностью загораживая коридор, и весело переговаривались, смеясь над Шилиным Федькой, который в присядку прыгал прямо перед ними, и его длинные крашеные волосы подпрыгивали вместе с ним. Горлач Максим устремил свой взор в учебник по физике, из-за чего всё время натыкался на стены, бормоча что-то себе под нос. Самым последним плёлся Прохор Коля, сердито зыркая исподлобья на всех проходящих мимо, кипя праведным гневом — он всё ещё не мог прийти в себя после того, как его заставили дежурить третий день подряд.

Скуратова Марго шла рядом с Зеленко Машей, чьи непослушные густые кудри, как всегда торчавшие в разные стороны, сильно контрастировали с прямыми, аккуратно собранными в хвост русыми волосами Марго. Маргарита несла в руках большой пакет с конфетами и угощала всех пацанов, которые шли рядом с ними.

Вот таким вот макаром 7 «А» двигался по направлению к музею.

Внутри он был полностью подделан под белорусскую хату и двор. Вдоль одной из стен протянулся плетень с насаженными на вертикальные шесты глиняными горшками, рядом стояли деревянные столы со скамьями, раковина была замаскирована под колодец, стены разрисованы берёзками и ещё какой-то растительностью. С потолка на цепях свисали люстры, похожие на колёса от телег, к которым были прикреплены свечи-лампочки. Напротив двери стоял настоящий деревянный домик с печью, столом и гордостью Былины — ткацким станком, или кроснами, как она его называла. Единственное, что не вписывалось в старобелорусский интерьер — это стоящее на низенькой полукруглой сцене современное дорогущее электронное фортепиано с панелью настроек, с помощью которой можно было записывать звуки на диктофон, переписывать музыку с диска и потом прослушивать, регулировать громкость или изменять тембр звучания инструмента, что бы, например, вместо звуков фортепиано слышались звуки скрипки, виолончели или любого другого из полусотни инструментов.

Ребята расселись за длинные столы. На низких скамьях было не очень удобно сидеть, но зато легче было передавать тетрадь по переписке.

Вера села в угол, достала учебник математики и стала делать домашнее задание. Надя рядом списывала с Юриной тетрадки английский, который шёл следующим уроком. Равным в знании иностранных языков Юрику не было. Люба, всё еще погруженная в мрачные мысли о красивой сопернице, безучастно листала каталог косметики. И в этот момент в класс ввалилась Былина. В прямом смысле слова «ввалилась», так как по дороге длинная юбка с орнаментом зацепилась за торчавший из двери гвоздь:

— Добры дзень, мае сябры! — улыбаясь до ушей прокричала она на белорусском с напевным подвыванием.

Выглядело это очень смешно, поэтому все, весело переглянувшись, отложили посторонние дела и уселись поудобнее в ожидании последующих действий Валентины Васильевны, которые наверняка опять всех развлекут.

— А-а ну-ка быстро все отодвиньтесь от стены! Не дотрагивайтесь до моих обоев! Я их сама, вот этими вот руками клеила! Мальчики, не трогайте шторы, я их лично вешала! Так устала, я же просто на ногах стоять не могла, всё о-о-ой как болело, это просто уму не постижимо! Эй-эй, не отковыривайте краску с окон! Я их сама красила! А ноги вытерли, перед тем как сюда входить? Ведь это же дубовый паркет! Очень дорогой!

— А его вы тоже сами клали? — не выдержав спросила Вера. Кто-то хихикнул.

— Нет, но я смотрела, как его кладут! О-ой, долго это было, а потом я его оттирала ещё, целую ночь драила… Отодвиньтесь от стены, ну кому я говорю! — Былина прямо подпрыгивала, от чего её дубовый паркет начал сотрясаться, а один тапочек слетел с учительской ноги. Все снова покатились от смеха.

Валентина Васильевна поспешно надела тапочек, пригладила торчащие дыбом рыжие волосы и продолжила рассказывать о том, как тяжело было чистить новый дубовый паркет:

— Я сама чистящие средства заказывала, вот по этому телефону, — тут она подняла свой новый мобильник, что бы все его видели. — Вот, видите, у меня новый телефон, это я неделю назад ездила его покупать, ой, как я тогда устала… Но мне очень нужно было, что бы он у меня бы-ыл, мне же приходится то в РОНО ездить, то в ЖЭС, я устаю, а с моим новым, таким замечательным телефоном мне легче стало, но всё равно очень тяжело…

Волна веселья схлынула, и все вернулись к своим делам, лишь изредка прислушиваясь к Былине, что бы не пропустить, если она опять скажет что-нибудь смешное.

— …А вот ручники на столе, это я из деревни привезла, орнамент вручную вышивался… А-А-А, НЕ ТРОГАЙ ИХ!!! ЭТО ЖЕ РУЧНАЯ РАБОТА! Я же их сама из своей деревни привезла, это же произведение искусства…

Так проходила музыка каждую неделю. Можно догадаться, как много о знаменитых композиторах и их произведениях узнавали дети на уроках Былины. То есть узнавали-то много, только не о композиторах, а о том, какая Былина молодец, и о том, как трудно ей живется.

К концу урока Вера успела доделать математику, Люба успела её у Веры списать, а Надя переписала у Юры английский. В общем, музыка не пропала даром, и время было использовано с максимальной продуктивностью.

Выходя из музея, Оля с Аней по очереди прилепили свои жвачки на обои, которые Былина клеила сама.

*

— Калоша Наталья, подойди, пожалуйста! — попросил Кутасёнок, открывая раздевалку.

— Калоша! Калоша! Калоша старая! Тапочек! — запрыгал вокруг Наташи Кочан Игнат.

— Заткнись, Кочерыжка! — крикнула обидевшаяся за подругу Полина.

Уроки закончились, Вера и Надя шли после английского и пытались найти Любу, которая была в другой группе. Они заметили её в другом конце коридора, пошатывающуюся под тяжестью трёх толстых курток. К ней подскочил Федя с предложением помочь, и, когда девушка согласилась, вместо того, чтобы забрать у неё куртки, услужливо поднял кончик волочившегося за ней по земле шарфа и таким образом сопроводил до Веры и Нади, которые никак не могли пробиться к подруге сквозь толпу. Люба язвительно поблагодарила Федю за помощь (тот расплылся в счастливой улыбке и раскланялся) и сунула куртки в руки друзьям. Надя, пытаясь заглушить вопли Кочана и Наташи с Полиной «Кочерыжка! Валенок!», крикнула:

— Пойдемте в кафе! А то с голодухи помру, у меня уже живот к спине прилип!

Девочки протолкались через семиклассников и побежали в школьное кафе — в отличие от столовой, еда там было вполне приличная.

В кафе как обычно толпилась целая куча учеников. Мальчишки жевали булки, девчонки следили за мальчишками, всё время хихикая, на дальних столах старшеклассники списывали друг у друга химию.

Надя купила булку с сосиской и выбралась из очереди. Она откусила от булки кусок и стала недовольно искать взглядом друзей, которые всё ещё стояли где-то у прилавка, и тут… Её глаза наткнулись на НЕГО. Какой-то парень, старше её года на три, стоял в очереди и разговаривал с приятелем. Чёрный костюм, модный жёлтый галстук, мелированные волосы, теплые серые глаза… А Надя всё стояла и стояла, не в силах отвести от него взгляд, во рту — недожёванный кусок булки, голубые глаза широко распахнуты…