На росстанях - Колас Якуб Михайлович - Страница 48

- Старик! - крикнул Садович. - Девяносто копеек заработал!

Тарас Иванович с шумом швырнул на стол карты.

- Продул шестьдесят копеек, - признался Помахайлик.

- Скупой ты, Базыль, человек, - фыркнул сиделец.

- У него и снега на святках не получишь, - с укором проговорил Широкий.

- Не по-соседски поступаешь, Базыль, - упрекнул его и старшина.

Тамара Алексеевна и Садович похвалили банкомета:

- Молодец, Базыль!

- Для вас всегда готов! - отозвался с приятной улыбкой Базыль. Банк удвоился. Банкомет снова начал тасовать карты.

- Вот везет, как некрещеному: с первой сдачи банк удвоил! - с завистью проговорил Помахайлик.

Игроки тем временем снова полезли в карманы.

- Что же ты, милочка, так сидишь? - спросил Зязульский Лобановича. Возьми карточку. По пятачку. Много не проиграешь и не выиграешь, а время проведешь приятно... Дай папиросу.

Лобанович и сам порывался присоединиться к играющим. - очень было соблазнительно и интересно.

- Дай нам пару карточек, - сказал Зязульский банкомету.

- Пожалуйста.

- Хорошие карты! - шепнул Зязульский, взглянув на бубновую девятку и крестового короля. Он принял самое живое участие в новой роли Лобановича. Поставь на девятку десять копеек, а на короля пять... Стой, я еще примажу пять копеек на девятку. - Зязульский пошарил в карманах и вытащил медяк. Ставь смело!

Игроки все больше входили в азарт. В банке было довольно много денег. Кто проиграл, тому хотелось отыграться и еще заработать, а кто выиграл, тому хотелось выигрыш свой увеличить. И деньги громче и чаще звенели на столе, плывя в банк.

Коренчик ворожил на пальцах: валет - семерка, валет - семерка. И старался попасть пальцем в палец, разводя руки в стороны и делая ими несколько вращательных движений. И когда выходило, что пальцы сталкивались при слове "валет", то на валета и ставилось больше.

У Помахайлика был другой способ ворожбы. Он клал карты ровненько на край стола и ударял по ним ладонью; та карта, которая отлетала дальше, ценилась выше.

Колдовал и Найдус, но его колдовство было особого порядка. Тут было что-то задумано и загадано. Не одни только деньги принимались во внимание: к нему пришла червонная дама, которая символизировала собой Тамару Алексеевну. Найдус отложил даму и тихонько подсунул под нее полтинник, а потом, подумав, положил сверху еще гривенник и сказал банкомету:

- На карте и под картою.

Банкомет кивнул головой и начал выкладывать ряды, говоря:

- Берите деньги.

- Рано вышла! - сказал Помахайлик, выбрасывая на стол карту.

- Наша возьмет! - подбадривал Зязульский Лобановича.

- Гони сюда! - крикнул Тарас Иванович и отвернул свою карту, под которой лежал рубль.

- Вот угадает поставить! - удивился банкомет, отсчитывая три рубля.

- Я же тебе четыре просадил.

В четвертом ряду взял король Лобановича на пять копеек. Все смеялись, а Зязульский сказал:

- Мы еще девятый ряд возьмем. Пять копеек заработал - и то хорошо.

С замиранием сердца все ждали девятого вала. Банкомет посмотрел в сторону Тараса Ивановича и Найдуса.

- Не дать бы им...

- Нам давай! - кричал Зязульский

- А у вас что?

Лобанович показал девятку.

- Ваша! - радостно крикнул Базыль.

- А что?

И Зязульский начал многозначительно подталкивать локтем Лобановича, а игроки со злостью бросили карты.

Бедный Найдус хотел незаметно взять полтинник из-под своей карты, но банкомет зорко следил за ним.

- Гони, гони! - и забрал полтинник и гривенник.

Тарас Иванович поинтересовался картой, на которую ставил Найдус, хотя тот и очень не хотел выдавать свою тайну.

- Ха-ха-ха! - хохотал Широкий. - Тамара Алексеевна, зачем вы подвели Найдуса? - и показал ей червонную даму.

- Стучу! - кричал банкомет. - Променад!

Это означало, что банк утроился и будет последняя сдача карт.

- Продул, брат, выигрыш и свои пятьдесят копеек, - грустно признался Садович приятелю. - Спущу еще рубль - и баста... Ты, брат, молодец, девятый вал взял.

- Ведь и ты же взял.

- И еще возьму! - храбрился Садович.

Базыль роздал карты. Банк его увеличился. Найдус покраснел, даже побагровел, - видимо, намеревался поставить высокую ставку. Зязульский тем временем давал Лобановичу советы, сколько и на какую карту ставить. Поставили весь предыдущий выигрыш. Садович также увеличил ставку и вместо рубля поставил два. Тамара Алексеевна казалась совершенно спокойной, но очаровательная улыбка сбежала с ее губ. Только теперь игра достигла высшей степени напряжения.

Тревожно окинул Базыль глазами поле своих противников. В банке было рублей двадцать. Хотелось сохранить этот банк, снять как можно больше. А игроки жадными взглядами окидывали кучу денег, каждому хотелось как можно больше выудить оттуда.

Банкомет закурил. Ему везло, даже девятого ряда никому не дал. Положив последнюю карту, он собрал "мазы" из-под карт и обеими руками придвинул к себе деньги.

- Нахватал, как жаба грязи! - с завистью проговорил Найдус, хотя он немного отыгрался на этот раз.

Лобанович спустил свой выигрыш, но Зязульский поддавал ему жару:

- Выиграем еще! Ты меня только слушай.

Садович тихонько подошел к Тарасу Ивановичу и напомнил ему о трех рублях долга.

- Братец ты мой родненький! Я же голый остался, семь рублей просадил! Обожди немного.

Если на первый банк банкометов не находилось, то теперь их вызвалось целых три.

- Я держу банк! - загорланил Помахайлик.

- Банк ставлю я! - засуетился старшина.

- Шиш одному и другому! - загремел Тарас Иванович и схватил карты, расчищая место за столом.

- Я первый сказал!

- Поставишь еще, черт тебя не возьмет! - сказал Широкий и положил на стол три рубля.

Помахайлик скривил губы.

- Это черт знает что! Из рук вырывать карты... Бочка! - добавил он, понизив голос.

- Заткнись, кадило... добросмердящее! - Тарас Иванович повернулся к Помахайлику, окинув его грозным взглядом.

- Тише вы, все наиграетесь! - ласково, примирительно проговорил Зязульский.

Широкий начал раздавать карты.

- Тебе сколько дать, масло ты лампадное? - спросил он Помахайлика уже примирительным тоном.

- Не хочу на твой банк карты брать! - Помахайлик сидел надувшись.

- Каяться будешь: карты везучие.

- Ну, давай! - Злость у Помахайлика прошла.

- Пива, горло промочить!

- Базыль, посылай за пивом!

Базыль не спорит. Он ничего не имеет против пива и отсчитывает деньги на дюжину бутылок: ведь он же выиграл.

На сцене появляется Есель, исчезает, а через недолгое время тащит полную корзинку пива.

Банк Тараса Ивановича тянется долго. Деньги приходят и уходят. Садович несколько раз принимается шарить в своих карманах. Зязульский дипломатично отодвинулся подальше от своего ученика: его "учительские" советы оказались напрасными.

- Ну что? - спрашивает Садович приятеля.

- Плохо, брат, - трясет головой Лобанович.

Они отходят от стола, пьют пиво. Вид у них далеко не геройский.

- Знаешь, брат, десять рублей продул. У тебя есть деньги? - спрашивает Садович.

- Слабо, брат.

Выпивают еще.

Пиво дурманит усталые головы, становится немного веселей. Перед глазами стоят фигуры карт, в ушах звенят деньги, а там, где-то внутри, в глубине, что-то ноет, болит, и беспокойные мысли снуют в голове. А голос соблазна шепчет: "Еще все можно поправить, вернуть свои деньги... "

"Эх, вернуть бы свои деньги!"

Садович дымит папиросой. Лобанович присматривается к игрокам. Теперь у них не человеческие лица - хищные, жадные, потемневшие от табачного дыма. Лицо Тамары Алексеевны осунулось, она словно постарела. Лобанович думает, рисует мысленно образ ее в старости... Противно!

За столом шум, ругань.

- Променад! - гремит Тарас Иванович.

- Одолжи мне рубль, - говорит Садович.