Американская трагедия. (Часть 1) - Драйзер Теодор - Страница 87

– Да, люблю, а что? – спросил Клайд; на мгновение он смутился и встревожился, потому что конфеты он покупал для Роберты. И в то же время он невольно чувствовал себя с этой девушкой несколько проще и увереннее, чем с остальными: она дерзкая и не очень привлекательная, зато веселая, и сейчас она спасает его от чувства одиночества и заброшенности.

– Ну, вы это просто так говорите! – Гертруда засмеялась и лукаво взглянула на Клайда. – А я думаю, что вы покупали конфеты для какой-нибудь девушки. Ведь у вас, наверно, есть подружка?

– Как?..

На какую-то долю секунды Клайд растерянно замолчал, у него мелькнула мысль о Роберте, и он с тревогой спросил себя, не видел ли его кто-нибудь с нею. И в то же время подумал: что за смелая, насмешливая и умная девушка эта Гертруда, он таких никогда еще не встречал! Но уже в следующее мгновение он ответил:

– Нет, у меня никого нет. Почему вы спрашиваете? – И опять у него промелькнула мысль: что подумала бы Роберта, если бы слышала его? – Какой странный вопрос! – продолжал он, немного волнуясь: – Вы любите дразнить людей, да?

– Кто? Я? О нет. Я никогда никого не дразню. Но я убеждена, что угадала. Мне нравится иногда задавать такие вопросы: любопытно послушать, что скажет человек, когда он не хочет показать, о чем на самом деле думает. – Она насмешливо и вызывающе улыбалась в лицо Клайду. – Все равно, я знаю, у вас есть приятельница, как у всех красивых молодых людей.

– А разве я красивый? – Он слегка улыбнулся, заинтересованный и польщенный. – Кто это говорит?

– Будто вы сами не знаете? Разные люди. Я, например. Сондра Финчли тоже думает, что вы красивый. Она замечает только красивых мужчин. И моя сестра Джил тоже. Я в этом отношении не похожа на них, потому что я и сама не очень красивая.

Прищурясь, она смотрела ему в глаза вызывающим, дразнящим взглядом, и Клайд растерялся: он не знал, что отвечать, как держаться с этой девушкой, но в то же время она его занимала, и ее слова ему льстили.

– Вы не думаете, что вы красивее вашего двоюродного брата? – продолжала она резко, почти властно. – Есть люди, которые считают, что это так.

Клайд был не только польщен, но и слегка ошеломлен ее вопросом: он хотел бы и сам верить в свое превосходство над Гилбертом, притом его интриговало, что эта девушка так интересуется им; однако он и думать не смел о том, чтобы утверждать что-либо подобное, даже если бы был в этом уверен. Слишком живо он Представлял себе энергичное, решительное, подчас даже угрожающее лицо Гилберта; он, конечно, сразу же уволил бы Клайда, если бы узнал, что тот говорит такие вещи.

– Ну что вы, я никогда не думал ничего подобного! – засмеялся он. – И не думаю, честное слово!

– Что ж, может быть, вы и не думаете, но вы и в самом деле красивее его! Только это вам мало поможет, если вы хотите бывать в обществе тех, у кого есть деньги. – Она внимательно посмотрела на него и прибавила почти ласково: – Люди любят деньги даже больше, чем красивую внешность.

«Какая умная девушка, – подумал Клайд, – и какие жестокие, холодные слова». Они больно резанули его, хотя у нее и не было такого намерения.

Но в эту минуту вошла сама Сондра с неизвестным Клайду молодым человеком, высоким, угловатым, но великолепно одетым. Вслед за ними появились Бертина и Стюарт Финчли.

– Вот и она, – сказала Гертруда не без досады: ей было неприятно, что Сондра красивее и ее самой и ее сестры и явно увлечена Клайдом. – Она сейчас посмотрит на вас, проверит, заметили ли вы, какая она сегодня хорошенькая. Смотрите, не разочаруйте ее.

Это замечание, вполне справедливое, было излишне: Клайд и без того внимательно и даже жадно смотрел на Сондру. Она пленяла его не только своим положением, богатством, тонким вкусом в одежде и манерами, – она принадлежала к тому типу женщин, который особенно привлекал его: может быть, более утонченная, не такая необузданная, хотя вряд ли менее эгоистичная, она чем-то походила на Гортензию Бригс. В своем роде это была маленькая, но упрямая Афродита: она стремилась во что бы то ни стало доказать каждому сколько-нибудь привлекательному мужчине гибельную силу своих чар и в то же время старалась не связывать себя какими-либо узами и обязательствами. Однако по разным причинам, которые она и сама не вполне понимала, ее влекло к Клайду. У него не было ни денег, ни положения в обществе, но он ей нравился.

Итак, она прежде всего проверила, тут ли он, затем постаралась не дать ему заметить, что она первая его увидела, и, наконец, приложила все усилия, чтобы его ослепить, – словом, вела себя в духе Гортензии (именно эта тактика всего сильнее действовала на Клайда).

Клайд, не отрываясь, смотрел, как она переходила с места на место; ее прозрачное вечернее шифоновое платье отливало всеми оттенками от бледно-желтого до густо-оранжевого, и это необыкновенно шло к ней, к ее глазам и волосам. Обменявшись приветствиями и замечаниями почти со всеми в комнате, она наконец соблаговолила заметить и Клайда.

– А, вот и вы! Решились наконец показаться? Я не была уверена, что вы сочтете это интересным. Вас уже, конечно, со всеми познакомили? – И она посмотрела кругом, как бы желая сказать, что если это еще не сделано, она сама познакомит его с остальными.

А тех очень мало занимал Клайд, зато любопытство их было задето тем, что к нему так внимательна Сондра.

– Кажется, я знаком уже почти со всеми.

– Кроме Фредди Сэлса: он только что пришел со мной. Послушайте, Фредди,

– окликнула она затянутого во фрак высокого стройного юношу с мягким овалом лица и явно завитыми волосами; он подошел и посмотрел на Клайда сверху вниз, как забияка-петух на воробья.

– Это Клайд Грифитс, я вам о нем говорила, Фред, – быстро начала Сондра, – посмотрите, как он похож на Гилберта.

– Очень похож? – воскликнул этот любезный юноша; он, должно быть, страдал близорукостью и потому близко нагнулся к Клайду. – Я слышал, вы двоюродный брат Гила? Я хорошо его знаю. Мы с ним вместе учились в Принстоне. Я жил здесь, прежде чем поступил в «Дженерал электрик» в Скенэктеди. Но я тут часто бываю. Вы, кажется, служите на фабрике?

– Да, служу, – сказал Клайд, изрядно робея перед этим, как видно, очень образованным юношей.

Клайд побаивался, что этот молодой человек заговорит с ним о таких вещах, в которых он, не получивший никакого специального технического образования, ничего не понимает.

– Вы, вероятно, заведуете каким-нибудь отделением?

– Да, заведую, – настороженно и беспокойно ответил Клайд.

– Знаете, – оживленно продолжал мистер Сэлс (он очень интересовался коммерческими и техническими вопросами), – я никогда не мог понять, что хорошего в этом производстве воротничков, если, конечно, не говорить о прибыли. Мы с Гилом часто спорили об этом, когда учились в колледже. Он уверял меня, что изготовлять и распространять воротнички – дело большой социальной значимости, это придает некоторую шлифовку и приличные манеры тем людям, которые не могли бы приобрести их, если бы не было дешевых воротничков. Я думаю, он это где-нибудь вычитал. Я всегда над ним смеялся.

Клайд пытался найти какой-то ответ, но все это было выше его понимания. «Социальная значимость»… что Сэлс хотел этим сказать? Вероятно, это связано с серьезными науками, которые он изучал в колледже. Клайд ответил бы как-нибудь уклончиво или вовсе невпопад, если бы его не выручила Сондра; даже не подозревая о том, в какое трудное положение он попал, она воскликнула:

– Пожалуйста, без споров, Фредди! Это совсем неинтересно. И потом, я хочу познакомить его с моим братом и с Бертиной. Вы помните мисс Крэнстон? Тогда, весной, мы с ней вместе были у вашего дяди.

Клайд обернулся. А Фред, получив щелчок, молча, влюбленными глазами посмотрел на Сондру.

– Помню, конечно, – начал Клайд; он давно уже наблюдал за этой парой: после Сондры Бертина казалась ему самой привлекательной из всех девушек, хотя он ее совершенно не понимал. Скрытная, лукавая и неискренняя, она вызывала в нем тревожное сознание собственного ничтожества, растерянности перед нею и перед тем миром, который она олицетворяла.