На задворках Совдепии - Чечило Виталий Иванович - Страница 26

С рассветом, когда улеглась паника и были высланы разведдозоры, удалось установить, что захватившие Шрому казаки устроили грандиозную попойку в честь победы над «гогами», опустошая винные погреба местных жителей. Стремясь стереть позор ночного бегства, грузинские части решительной атакой выбили из села полупьяную лампасную братию.

Но, как известно, дурной пример заразителен. Грузинские парни тоже не собирались замалчивать свою блестящую победу и закатили шикарный банкет, допивая то, что не успели вылакать казаки.

И результат оказался тот же – на следующее утро россияне вернули себе контроль над селом. Теперь они, наученные горьким опытом, принялись сразу же оборудовать свои позиции, зарываясь глубоко в землю. Над грузинами нависла реальная угроза сокрушительного поражения.

Вот тогда-то и вспомнили об отряде УНСО. К этому времени он уже был широко известен на фронте не только своей отчаянной храбростью, но и странным воздержанием от употребления спиртных напитков. Такие не пропьют свою победу.

В дом на окраине поселка, где располагался штаб отряда УНСО, насчитывавшего к тому времени уже более 180 человек, решительно вошел командир дислоцировавшегося по соседству Ахалцикского батальона. В руках он держал только что доставленный с нарочным пакет. Это был приказ украинской сотне путем решительной атаки со стороны шоссе восстановить контроль над Шромой. Комбат уже знал содержание приказа и потому сразу же приступил к делу:

– Вам надлежит рано утром смело атаковать село и выбить оттуда русских. По данным нашей разведки, противник еще не успел завершить строительство опорного пункта. Отсутствуют так же минные поля. По крайней мере, их не было сегодня с утра. Так что, как говорится, с Богом! А мы вас будем поддерживать огнем.

Бобрович, почти не вслушиваясь в слова комбата, внимательно изучал смысл приказа, Он для него не был неожиданностью. Устим хорошо понимал, что облажавшиеся в Шроме грузины теперь попробуют таскать каштаны из огня чужими руками. Последнее время это стало дурной традицией, что начинало серьезно раздражать сотника.

Теперь же его вывела из равновесия творческая находка штабных стратегов, изучавших войну только по книжкам в академии. Атаковать в лоб! Со стороны насквозь простреливаемого шоссе. Надо же до такого маразма додуматься! Ведь именно с этого направления россияне ожидают атаки. Поэтому в этом месте они сооружают свою оборонительную линию. И пусть она еще не завершена, но любая попытка атаковать ее может закончиться гибелью всего отряда.

«Сформировать бы из этих поганых штабных крыс ударный взвод и бросить в лобовую атаку на российские пулеметы! «– злорадно подумал Бобрович.

Он заложил руки за спину, как делал всегда, когда волновался, твердо взглянул в глаза комбату и чугунным тоном отчеканил:

– Таким путем я своих людей не поведу!

– Это почему же, – опешил комбат. – Ведь вы получили приказ!

– Честно говоря, мне наплевать на всю вашу Грузию с Абхазией вместе. Для меня жизнь одного моего стрельца в тысячи раз дороже всех ваших чудесных гор.

На несколько томительных минут грузинский офицер застыл, прищурив сразу же ставшими холодными глаза, борясь с душившим его гневом. Стараясь не сорваться на крик, он почти шепотом выдохнул:

–. Так ты что же, приехал сюда труса праздновать? Отсиживаться в окопах?

– Я приехал сюда помочь вам выиграть войну, а не увеличивать число потерь. По-дурному погибнуть – не велика хитрость. Мы могли это сделать где-нибудь под Фастовом. Не нужно было бы тратить столько времени и денег.

Сотник пристально посмотрел на собеседника, пытаясь понять, доходят ли до него аргументы. Потом продолжил:

– Выполнить приказ командования я не отказываюсь. Шрома будет взята. Но при этом я оставляю за собой право самому разработать план операции. Можете так и передать своим штабным мудрецам.

Поняв, что разговор окончен, комбат круто развернулся на каблуках и вышел, крепко хлопнув дверью.

«Боже, с какими придурками приходится иметь дело! – только покачал головой сотник. – Типичный сторонник советской военной доктрины. Грудью на пулемет! Чем больше потерь, тем дороже победа! Нет, эти бредни нам ни к чему. У меня не так много людей, чтобы класть их под этой вшивой Шромой. Мы хотя и не кончали академиев, но уж как – нибудь сообразим, найдем обходной путь, чтобы не идти в лоб».

– Вызовите ко мне Байду! – крикнул сотник часовому.

Несколько часов ушло на обсуждение различных вариантов. Но все они явно не нравились Устиму. Он решительно отодвинул карту в сторону.

– В штабе, когда готовили приказ о нашем наступлении, тоже водили пальцем по карте. Это ложный путь. Надо собственными глазами увидеть местность. Тогда и верное решение созреет.

– Опасно, пан сотник. Снайпер может запросто подстрелить.

– А положить наших людей – не опасно? У нас еще есть пять часов светлого времени. Прихвати с собой Ганса и будем выдвигаться на рекогносцировку. Попробуем на местности наметить наиболее безопасные пути подхода к селу.

Это было единственно верным решением. Только на местности стало совершенно очевидным, что атаковать село со стороны дороги – чистое самоубийство. В бинокль было хорошо заметно, что российские солдаты активно окапываются, вбивают колья для натяжки колючей проволоки. Наверняка уже успели установить и минное поле.

Внимательно осматривая каждый квадратный метр села, сотник обратил внимание на его тыльную часть, которая упиралась в гору. С этой стороны горный склон был почти отвесным, лишенным растительности. Судя по всему, россияне считали это направление наиболее безопасным. А что если…

Глубокой ночью группа унсовцев в составе 50 стрельцов начала обход Шромы со стороны гор. Командовал ими сам сотник. Другая, большая часть отряда должна была ударить со стороны шоссе и отрезать противнику путь к отступлению в том случае, если удар маневренной группы будет достаточно неожиданным и эффективным.

Кроме оружия и боеприпасов, унсовцы несли с собой веревки и легкие лестницы. Ночью в горах было жутко холодно и унсовцы, одетые только в хлопчатобумажные куртки, ежились и дули на озябшие руки. Их сапоги скользили по камням, густо покрытым росой. В этот момент они ненавидели москалей уже только за то, что те сидели внизу в теплых домах, а унсовцам приходилось без сна и отдыха, в кромешной темноте карабкаться по этим чертовым скалам.

За час до рассвета отряд вышел на вершину скалы, под которой располагалось село Шрома. Проворно связав лестницы и прикрепив для страховки к своим поясам веревки, хлопцы начали осторожно, один за другим спускаться вниз. Малейшее бряцание оружием или грохот случайно задетого камня могли привлечь внимание часовых. И тогда стрельцы, зависшие на скале, станут прекрасной мишенью для пулеметчиков.

Спуск по отвесной скале занял значительно больше времени, чем расчитывал сотник. Казалось, что у его подчиненных не осталось ни малейших сил на дальнейшие действия. Но зато, когда первые лучи южного солнца окрасили в светло-розовые тона ночные облака, унсовцы уже находились на расстоянии броска гранаты от окопов противника.

– Подготовить гранаты, – передал по цепи сотник. – Бросать всем одновременно по моей команде.

Он неспеша, с какой-то крестьянской обстоятельностью передернул затвор автомата, переложив его в левую руку. Правой достал наступательную гранату. Затем, привстав на одно колено, Бобрович крикнул «Огонь!» и первым со всей силы метнул гранату в сторону окопов. Полсотни почти одновременно разорвавшихся гранат подняли на дыбы опорный пункт россиян. Только что взошедшее солнце снова скрылось за непроницаемой стеной пыли и дыма. В этот кромешный ад, словно в омут, низко наклонив голову нырнули унсовцы.

– Слава Украине! – заорал во всю глотку сотник.