На задворках Совдепии - Чечило Виталий Иванович - Страница 23

– Роют линию обороны, – сообщил Устим, отнимая от глаз полевой бинокль. – Умеют возводить инженерные сооружения, гады. За два часа уже отрыли окопы полного профиля. Попробуй теперь выкури их оттуда.

Нельзя было терять время. С минуты на минуту могла подойти самоходная баржа с подкреплением. И тогда – пиши пропало. Приказ придется выполнять, но под этой крохотной станцией (Устим второпях даже не запомнил ее имени) можно положить весь свой отряд. Для Устима это было ясно как день.

Бобрович повернулся к окружившим его унсовцам.

– Гонта! Ты командуй пулеметом и зениткой. Огонь вести так, чтобы десантники головы не могли поднять. Их пулеметы уничтожать в первую очередь. Я со своей группой буду заходить справа, группа Байды – слева. По команде одновременно бросаем гранаты и – в атаку! Пленных не брать! Тех из вас, кто побежит, расстреляю лично.

Передернув затвор «калашникова», сотник первым устремился вниз по склону к пока еще молчавшей станции.

Между тем Гонта, занявший место за ручками управления ЗУ, уже наводил оба ствола на домик дежурного по станции, где, как он предполагал, наверняка сосредоточился штаб высадившегося десантного батальона. Если удастся его накрыть, то управление действиями десантников будет на некоторое время нарушено. Может быть, это позволит сократить потери.

Рой, которым командовал Байда, напоролся на засаду. По нему неожиданно ударили с обеих сторон. Унсовцы были прижаты к земле российским пулеметчиком, засевшим на дереве. И только большая плотность деревьев позволила вовремя укрыться, избежав потерь.

Байда быстро оценил обстановку.

– Ганс, сними его!

Стрелец вскочил и, уперев свой пулемет в ствол дерева, за которым надежно укрылся, дал длинную очередь. Стрелял он нецелясь, с пояса, ориентируясь по яркой цепочки трассера. Таким фокусам он научился еще в прошлом году в Приднестровье.

Лес наполнился дымом, запахло пороховой гарью. Российский пулеметчик, ломая сухие ветки, рухнул на землю.

Со стороны укрепленного пункта десантников раздались очереди. И тут в действие вступили средства огневой поддержки отряда УНСО. Зенитка и кропнокалиберный ДШК буквально в щепки разнесли хлипкие станционные строения, уничтожив всех, кто скрывался за их дощатыми стенами. Огонь российских солдат резко ослаб. Медлить было нельзя.

Воспользовавшись кратковременной заминкой, украинская сотня рванулась в атаку. Все перемешалось – крик и пальба, огонь и дым.

Захваченный азартом боя, стреляя на ходу из автомата, Байда крикнул:

– Слава Украине!

– Сла – а – а – а – ва! – дружно подхватили стрельцы.

Байда не слышал этого крика. В ушах гремели выстрелы, и он видел лишь разорванные в крике рты атакующих товарищей. Быстро преодолев дистанцию, отделяющую их от российских окопов, где все еще не могли оправиться после прицельного огня зенитки, стрельцы дружно бросили гранаты. Столб пыли и дыма взметнулся над укрепленным пунктом, и унсовцы почти одновременно спрыгнули в окопы на головы десантникам.

Однако рукопашной схватки не получилось. Как видно, российские офицеры не решились рисковать и отдали приказ на отступление, которое больше походило на откровенное бегство. И хотя драпали десантники довольно профессионально, многим из них не удалось убежать от пуль украинских стрельцов. Около двух десятков солдат так и не успели добежать до спасительного берега моря, где их ждали лодки.

Пожалуй единственное, что смогли сделать российские офицеры, это организовать погрузку солдат в лодки и подобрать трупы своих подчиненных.

До прибытия украинских добровольцев, в Абхазии практически не было случаев контактного боя. Как правило, боевые стычки носили характер интенсивных перестрелок с довольно значительного расстояния. И если одна из сторон имела в данный момент огневое превосходство, то противоборствующая сторона откатывалась назад. И те, и другие берегли себя, никто не хотел рисковать собственной головой.

Между тем, рукопашная схватка грозила обеим сторонам серьезными потерями. Ну а тот, кто не выдерживал резни и бежал, подставив спины противнику, становился идеальной мишенью для пулеметчиков. Унсовцы решительно сломали ставшую уже привычной в Абхазии модель бесконтактного боя, стремясь как можно быстрее войти в соприкосновение с противником. И это было шоком.

Так состоялось первое «знакомство» отряда УНСО «Арго» с личным составом Иркутской десантно-штурмовой дивизии. В районе реки Восточная Гумиста, где проходила линия фронта, эта воинская часть проявляла максимальную активность. Подразделения десантников были многочислены, прекрасно экипированы, имели надежную поддержку со стороны артиллерии и танков. Поэтому наиболее ожесточенные схватки происходили именно там, где действовали сибиряки.

В свою очередь подразделение украинских добровольцев, оказавшееся наиболее боеспособной частью грузин, довольно скоро превратилось в своеобразное спецподразделение, которое бросали на самые горячие участки фронта.

Вот почему сибирские десантники и украинские националисты стали своеобразными антиподами, которых неизбежно притягивало друг к другу.

«Алярм» объявили в обед. Майор Келуаридзе сообщил, что по данным разведки в районе села Старушкино высадился крупный десант русских – до 600 человек. Они прокладывают коридор в сторону Сквартчели, где компактно проживали абхазы, активно выступающие за независимость. Судя по всему, цель десанта – доставить в этот анклав боеприпасы и медикаменты.

– Забудьте все, что вы слышали о десантниках, – успел провести краткий инструктаж перед выездом сотник. – Как правило, это только пропаганда. Реальность же такова, что десантник боится вас больше, чем вы его. Почему? Да потому, что вы воюете среди доброжелательно относящегося к вам населения, на хорошо вами изученной территории, в непосредственной близи от своей базы. А десантника вытрусили, как кота из мешка. Все для него здесь чуждо и представляет опасность. Надеяться он может только на себя. Местности он не знает, на помощь рассчитывать не приходится. Он мечтает об одном – скорее сесть в вертолет и смотаться отсюда.

Направляясь к месту высадки десанта, унсовцы заехали в лесничество и взяли с собой в качестве проводника старого мингрела, всю жизнь прослужившего здесь лесником. В поросших густым лесом горах его помощь могла оказаться незаменимой.

На подъезде к Старушкино стали попадаться бегущие в панике грузинские солдаты.

– Куда вы едете! – махали они руками. – Там десантники. Много!

– Слушай, Вахо, – обратился сотник к комбату. – Если мы будем продолжать ехать в колонне, то обязательно нарвемся на засаду, и нас перебьют как куропаток. Давай вышлем вперед разведку.

– Хорошая мысль. Жаль только нет мотоцикла. Придется идти пешком.

Разведдозор разбился на две группы: дюжина унсовцев с гранатометом пошла лесом немного ниже дороги, а пять морпехов двинулись по шоссе.

Оставив командовать основными силами отряда своего заместителя, Устим лично возглавил разведчиков. И не потому, что не доверял младшим командирам. Тот же Байда успешно справился бы с этим заданием. Сотник уверен был в его мужестве. Но хватит ли ему гибкости, если разведчики наткнутся на засаду? Ведь считая отступление позорным, унсовцы могут дать бой и мужественно погибнуть. Сотнику же нужны были не мертвые герои, а живые победители.

За очередным поворотом горной дороги показался пылающий хутор. На его околице были четко заметны многочисленные фигурки десантников, одетых в черные комбинезоны и голубые береты.

«Странно, – подумал Бобрович, – кто это отправил их в лес в черной униформе. Удобно будет по ним целиться.»

Дождавшись основных сил, стрельцы и морские пехотинцы быстро развернулись в цепь, охватывая дугой горящий хутор. Восемь гранатометов одновременно дали залп. И десантники, не зная о численности внезапно появившегося противника, поспешно бросились в лес, не принимая боя. Разбившись на мелкие группы по 20 – 40 человек, они стали прорываться к заранее условленным местам сбора в горах, где их должны были подобрать вертолеты.