Девятый Будда - Истерман Дэниел - Страница 3

— Добрый вечер, отец. Чем могу служить?

— Я бы хотел поговорить с вами, Кристофер, если можно. Могу я немного пройтись с вами? Вы не против?

Священник слегка поеживался от холода. Его тонкая сутана была одеянием скорее для духа, нежели для тела. Но он был сильным человеком, который всегда старался по мере возможности игнорировать погоду. Кристоферу он нравился: он не стал превращать похороны Элизабет в церковное шоу, а после смерти помогал ему тем, что воздерживался от разговоров о благословенных душах, обитающих в раю.

— Возможно, нам лучше вернуться в церковь, — предложил Кристофер. — Здесь вам будет холодно.

Отец Миддлтон уверенно покачал головой:

— Чепуха, Кристофер. От холода я не умру. Да и вам до дома путь неблизкий. Тем более мне нужно сказать вам всего пару слов: немного пройдусь с вами по этой улице, а затем снова вернусь к камину.

Кристофер кивнул, и они продолжили путь. Он чувствовал в своей руке руку сына, теплую и хрупкую, под ногами хрустел снег, где-то там, куда не проникал свет мигающих газовых фонарей, сгущалась тьма. Присутствие священника смущало его. Где-то позади, в темноте, открылась и захлопнулась дверца автомобиля.

— Я думаю о том, что, наверное, пришло время воздвигнуть памятник нашим погибшим на войне, — произнес священник. — Я думаю, что это возможно, будет маленькая часовня в их честь, посвященная Пресвятой Деве. Ничего помпезного. Просто спокойное место где-нибудь внутри церковной ограды. Где вдова сможет в одиночестве зажечь свечу в память о павшем.

В темноте едва слышались приглушенные шаги — кто-то перешел улицу и двигался в их направлении. В другом месте, в другое время Кристофер насторожился бы. Но это было воскресенье, это была Англия. Долгие месяцы бездействия приглушили чувство опасности. Темнота сгущалась вокруг него, и он физически ощущал ее прикосновение.

— Чем я могу помочь, отец? Конечно, вам понадобятся пожертвования. Я буду рад внести вклад.

— Конечно. Я с благодарностью приму любое пожертвование. Но я думал попросить вас о чем-то большем. Я слышал... — священник замялся, — что вы были отмечены наградой.

Они приближались к концу улицы. Одинокий фонарь боролся с тьмой, накладывая желтый отпечаток на плотно утрамбованный снег. Кристофер уставился прямо перед собой, в темноту. Откуда священник получил информацию? Не от Уильяма, это он знал наверняка. Мальчик умеет хранить тайны. Может, ему рассказала сестра, Хэрриет?

— Да, — ответил Кристофер. Его дыхание смешалось с дыханием священника, вяло висевшем в чистом воздухе, напоминая вылитое в воду молоко.

— Я бы хотел учредить фонд, — продолжил отец Миддлтон. — С тех пор как майор Ридли погиб, хозяином Карфакса являетесь вы. Конечно, есть еще ваша сестра. Но мне нужен мужчина, солдат, который возглавил бы эту кампанию.

— Я никогда не был солдатом.

— Знаю. Но у вас есть высокая награда. За мужество. Я не задаю вопросов. Но у вас есть и воинское звание.

— Отец, я не уверен...

Шаги раздались прямо за их спинами. Двое мужчин вышли из тени, слабый свет выкрасил их лица в мертвенно-бледный цвет. На них были тяжелые пальто и низкие меховые шапки, натянутые на уши. У первого было узкое мрачное лицо, по глазам его было видно, что он провел много ночей без сна. Второй был тяжелее, с более грубыми чертами лица, с темной щетиной на подбородке.

То, что произошло затем, заняло всего несколько секунд, но навечно врезалось в память Кристофера. Худой кивнул своему напарнику. Оба перешли на бег. Времени на то, чтобы уклониться, отойти в сторону, уже не было. Кристофер почувствовал, что падает — худой сидел на нем, вжимая его в снег, ломая ребра, не давая возможности дышать.

Послышался придушенный крик. Вывернув шею, Кристофер увидел, как здоровяк схватил Уильяма сзади и, несмотря на сопротивление, куда-то поволок его. Мальчик брыкался, пытаясь вырваться, но нападавший был слишком силен для него.

Кристофер отжался от земли и высвободил правую руку, пытаясь ухватить противника за горло и сбросить его с себя. Но тот уклонился от захвата, засунул руку в широкий карман пальто и вытащил внушительных размеров пистолет. Кристофер замер, когда пистолет оказался у его виска.

— Мне приказали не причинять вам вреда, — произнес худой. У него был мягкий голос с легким иностранным акцентом, но непонятно, с каким. — Но я не всегда подчиняюсь приказам, и за свою жизнь я убил очень много людей. Я намерен уйти отсюда без сопротивления с вашей стороны. Понятно? Так что, пожалуйста, лежите тихо и дайте нам сделать то, ради чего мы оказались здесь. Мальчику также не причинят вреда — даю слово.

Уильям, все еще сопротивляясь, отчаянно закричал:

— Отец! На помощь! На помощь!

Худой взвел курок и сильно прижал дуло к виску Кристофера. Кристофер почувствовал холод и гладкость снега, на котором лежал, и камешек, безжалостно врезавшийся в поясницу.

Он забыл про отца Миддлтона. Священник, ошарашенный внезапностью и яростностью нападения, застыл посреди дороги с поднятой рукой — то ли готовясь отразить возможную следующую атаку, то ли благословляя нападавших. Но, заслышав крик мальчика, он словно воспрял ото сна и стал пробираться, спотыкаясь, сквозь сугробы.

Здоровяк, обремененный сопротивляющимся ребенком, не успел уйти далеко. Он чуть не упал, потеряв равновесие, когда Уильям попытался вывернуться. Одной рукой он обхватил Уильяма за шею, а другой тщетно пытался прижать руки мальчика к телу.

Священник наконец подбежал к ним. Он издал нечленораздельный крик — тот же голос, всего несколько минут назад читавший молитвы, только теперь в нем были страх и мрачная ярость. Его пальцы вцепились в руку нападавшего, отрывая ее от мальчика. Было скользко, и подошвы у обоих разъезжались; оба они заплясали на снегу, пытаясь удержаться на ногах. Внезапно здоровяк потерял равновесие и упал, увлекая за собой священника.

— Уильям, беги! — крикнул отец Миддлтон. — Беги изо всех сил!

Уильям заколебался, но затем повернулся и побежал в сторону города, ища помощи. На земле священник, катаясь в снегу, пытался поудобнее ухватить противника. Когда-то он играл в регби, но соперник был сильнее и уже пришел в себя после внезапного падения. Наконец священник нащупал горло противника и сжал пальцы, чтобы задушить его, но в этот самый момент здоровяк умудрился нанести сопернику сильный удар коленом в пах.

Отец Миддлтон застонал, согнувшись от боли. Здоровяк оттолкнул священника и вывернулся из-под него. Но не успел он подняться, как пришедший в себя священник бросился ему под ноги, провел захват, и здоровяк тяжело упал в девственно чистый снег.

Неожиданно что-то сверкнуло в свете фонаря. В тот момент, когда священник бросился на противника, чтобы свалить его, тот выхватил нож, подняв его перед собой. Блеснувшее лезвие, описав дугу, скрылось в груди отца Миддлтона. Тело священника дернулось назад, пытаясь уйти от боли, но сила прыжка толкала его вперед, и нож ушел в его грудь по самую рукоятку. Он упал на здоровяка, вырвав нож из его рук и залив его лицо своей кровью.

— Господи... — простонал отец Миддлтон, корчась от боли.

Он дотянулся до рукоятки ножа, но силы уже оставили его. Рука скользнула по залившей грудь крови и упала. Сделав последнее усилие, он неуклюже перекрестился. Рука, рисовавшая в воздухе крест, дрогнула и упала вниз, ноги конвульсивно дернулись, и он застыл.

Кристофер пытался привстать, не обращая внимание на упиравшуюся в висок сталь, но рука, с силой надавившая на плечо, заставила его вновь опуститься на снег.

— Подонки! — крикнул он. — Убийцы, подонки!

Но человек с пистолетом не шелохнулся. В окне на другой стороне улицы зажегся свет. Со скрипом поднялась оконная рама.

— Что происходит? — прокричал кто-то.

— Вызовите полицию! — крикнул в ответ Кристофер. Худой наотмашь хлестнул его по лицу и сильно зажал рот.

Кристофер увидел, как здоровяк вытер нож о сутану священника и встал на ноги. На лице его не было никаких эмоций, никакого намека на сожаление. Он убил священника точно так же, как убил бы козу или свинью, и придавал этому точно такое же значение. Кристофер испытал желание убить его с точно такой же жестокостью. Его радовала лишь мысль о том, что Уильяму удалось бежать. Что бы ни случилось теперь с ним самим, мальчик был в безопасности.