Война меча и сковородки (СИ) - Сунгуров Артур - Страница 55

- Ты лжешь! - взвизгнула Острюд.

- Не кричи, - осадила ее Эмер. - Вон там стоит леди Фледа, и она уже посматривает в нашу сторону. Помнишь, как Тилвин попросил тебя не устраивать представление? Теперь повторю его слова: ты не жонглер, поэтому веди себя, как прилично девице из благородной семьи.

- Он совсем не об этом! И ты лжешь, долговязая деревенщина, я ему дорога!

Смешно было видеть, как крохотная Острюд наступает на девицу выше себя на две головы, но смеяться Эмер не стала, потому что некая мысль осенила ее:

- Тебе нравится Тиль?! - она уставилась на золовку, как будто та призналась, что по ночам срывает звезды небесные и толчет их в ступе.

Острюд осеклась, а потом расплакалась от злости, чем выдала себя с головой.

- Не плачь, не плачь, глупышка, - Эмер почувствовала к золовке нечто вроде сочувствия. Нет, Острюд не стала ей приятнее, когда выяснилось, что она тоже испытывает вполне человеческие чувства, просто и сама Эмер в последнее время испытала и осознала, что значит безответная любовь, а потому не смогла остаться равнодушной.

- И не плачу! Что ты придумываешь? - всхлипнула Острюд, размазывая по щекам слезы.

- Ну, не разводи сырость, - Эмер обняла золовку, но та вырвалась. - Только ты с ним поосторожней, - сочувственно посоветовала Эмер, вспомнив дубовую рощу. - Кто знает, может, у него уже есть дама сердца...

- Нет!

- Все-таки, не открывай ему душу первой. Если хочешь, я порасспрошу, как он к тебе относится?

- Не смей разговаривать с ним!

- Просто если признаешься, он не оценит твоих чувств, - Эмер так увлеклась советами, что не заметила состоянии Острюд, которая уже кипела от злости. - А так у тебя будет преимущество. Знаешь, как говорил король Гарольд: побеждает тот, кто умеет ждать. Вот и тебе надо проявить выдержку...

- Не смей так разговаривать со мной! - крикнула Острюд и что было сил толкнула Эмер в грудь.

Не успев даже вскрикнуть, Эмер перекувырнулась через перильца и рухнула в водный поток. И сразу перестук молотов, скрип колес и ржание лошадей, визгливый голос золовки и крики угольщиков, возившихся возле ям сменились невнятным гулом, словно весь мир оказался где-то далеко, а сама Эмер очутилась в неведомой стране, одна-одинешенька.

Сквозь толщу воды она увидела силуэт Острюд и возненавидела ее с новой силой. Девица схватилась за голову, сообразив, что натворила. Маленькая дура! Если бы она не умела плавать, тут и пошла бы на дно, как камень, а этому подлому существу и в голову не придет позвать на помощь, а придет - будет ходить за помощью, как за смертью. Ну ладно, она заставит ее поволноваться!

Отплыв от моста подальше, Эмер всплыла, стараясь не шуметь. Едва она вынырнула, как мир снова обрел звуки. Острюд визжала истошно и металась по мосту.

Выбравшись на берег, Эмер скрылась в зарослях тощих повилик, пытаясь отжать волосы, которые намокнув стали тяжелее свинца.

- Поори, поори, - сказала она Острюд, хотя та не могла ее слышать. - Чем больше орешь, тем больше выпустишь жолчи, глядишь, и подобреешь...

А тем временем к мосту сбегались все, кому привелось находиться рядом. Первой подоспела леди Фледа в сопровождении дам.

- Она упала! Сама упала! Я тут ни при чем! - Острюд билась в рыданиях, ее поддерживали под локти, а сама леди Фледа, бледная, как снег, свесилась через перила, глядя в воду.

Эмер не сдержалась и фыркнула, наблюдая это лицемерие. Не умей она плавать, давно предстала бы перед ярким пламенем. И во всем заслуга милой Отсрюдочки, которая сейчас орет, как будто потеряла любимую сестру.

Но в следующее мгновение ей стало и не до смеха. По лестнице к реке, перепрыгивая через четыре ступеньки, бежал Годрик. Леди Фледа метнулась к пасынку с причитаниями, а сам пасынок... бросился в реку прямо с моста. Вытянув шею и приоткрыв рот, Эмер наблюдала за этим чудом, не веря глазам. Спесивый Годрик, так заботившийся об одежде и стряхивавший с квезота пылинки, сиганул в воду, только мелькнули желтые сапоги.

- Святые небеса, - произнесла Эмер, потрясенная до глубины души.

На мосту столпились дамы и оружейники, кто-то тащил крючья, чтобы искать упавшую в реку благородную леди, а сама леди выползла из повилики и уселась на берегу, обхватив колени, и с удовольствием наблюдая, как дражайший супруг то появляется на поверхности реки, то снова исчезает. Золотую тесьму он потерял после третьего заплыва, и теперь выглядел весьма жалко, облепленный волосами, потерявшими всякую пышность.

В очередной раз набрав воздуха в легкие и изготовившись для очередного нырка, Годрик вскинул глаза и ушел на дно, как брошенный топор, увидев жену, спокойно сидящую на берегу.

Впрочем, он вынырнул почти сразу и в несколько гребков добрался до того места, где расположилась Эмер. Он выбрался из воды и подошел к жене, нависнув над ней с самым грозным видом. С котты и волос текло, а сапоги при каждом шаге издавали жалкий причмок.

- Ты - здесь? - спросил он грозно.

- Как видишь, - Эмер склонила к плечу голову, щурясь против солнца. - Вот, почти высохнуть успела.

- А почему не крикнула, когда я искал тебя?! - возмутился он.

- Я любовалась, - призналась она, - разве я могла остановить тебя, когда ты так красиво нырял... как тюлень, - она надула щеки и широко развела руки, как перед прыжком в воду.

- Замечательно, - процедил он сквозь зубы, убирая с лица мокрые пряди. - Ты заслужила хорошую порцию поросячьих пирожков.

- Чего?

- Поросячьих пирожков, - произнес он раздельно, скидывая и выкручивая квезот.

- Почему поросячьих?..

- Сейчас узнаешь.

Годрик бросился на нее молниеносно, Эмер не успела поднять руку, не то, что подняться.

Уложив жену животом на колено, он задрал ей подол и рывком приспустил нательные штаны, порвав вязки на поясе.

- А ну, отпусти меня! - завопила Эмер, брыкаясь, как норовистая кобылица.

Но Годрик прижал ее локтем и от души шлепнул ладонью пониже спины.

Эмер взвизгнула, но вырваться не сумела. Руки ее были свободны, но она только и могла, что щипаться и тыкать кулаком Годрика в ребра, на что он совсем не обращал внимания. Звонкие шлепки, которыми награждал ее муж были более унизительны, чем болезненны, и именно это приводило ее в бешенство.

Стоящие на мосту услышали вопли и поспешили к кустам повилики, но вдруг леди Фледа замерла, разглядев возню на берегу, и сделала знак остальным, приказывая остановиться.

- Нам лучше уйти, - сказала благородная дама, разглядев, чем занимается пасынок. - Не будем вмешиваться в их семейную жизнь.

Наказание было коротким, и закончив, Годрик скатил Эмер с колена, как куль с мукой. Она покатилась по траве, но сразу же вскочила на ноги:

- Я тебя зарежу, Годрик Фламбар!

- Попытайся. Если хочешь, чтобы я тебя снова отшлепал.

Этого хватило, чтобы охладить пыл. Эмер подтягивала штаны, но из-за порванной вязки они совсем не держались на бедрах. В конце концов, она сняла их, делая вид, что ничуть не стесняется Годрика, скомкала и сунула за пазуху. Муж следил за ней с непроницаемым выражением лица.

- Никогда не прощу тебе этих... этих... - щеки девушки горели.

- Поросячьих пирожков? - услужливо подсказал Годрик.

- Почему поросячьи-то? - крикнула Эмер.

- Потому что ты визжала, как свинка.

- Сам ты свинья!

Он смотрел на нее безо всякого выражения, а у Эмер так и сжимались кулаки, и взгляд был близок к тому, чтобы убивать молниями из зрачков.

Годрик первым нарушил молчание:

- Острюд сказала, ты упала сама. Но это ведь неправда?

- С чего бы тебе интересоваться?

- Выпорю ее. Никто не смеет покушаться на мою жену безнаказанно.

Гнев схлынул, как по волшебству. Эмер покраснела, потом побледнела, а потом твердо произнесла:

- Сама упала.

Нет, Острюд не стоила защиты, но выдать ее Эмер не смогла. С этого мужлана под маской благородного рыцаря станет выпороть сестру. И вовсе не потому, что была обижена Эмер, а потому, что была обижена его жена.