Вендетта для Святого - Гаррисон Гарри - Страница 26

Но результат был налицо. Саймон прорвал очередной кордон, и способ, которым он это сделал, доказывал, что он обретал прежнюю форму. Чувствовалось, что он снова воспрянул духом.

С той стороны, куда он направился, послышался какой-то жалобный скрип, и Саймон снизил темп, пытаясь различить, что это такое. Писк повторялся с регулярными промежутками, но не усиливался, поскольку Саймон пошел медленнее. Тогда он ускорил шаги с удвоенной энергией, и прерывистый писк становился все громче, значит, Саймон догонял его источник, чем бы он ни был.

Осторожность требовала держаться на безопасном расстоянии, но любопытство было сильнее, к тому же он не мог позволить себе замедлить шаг из-за неизвестного препятствия. Снова ускорил шаг, и вот уже оно было перед его глазами.

Впереди дорога делала два поворота в форме подковы, открывая вид вдаль, и он увидел, что там движется живописная повозка, запряженная мулами, та самая, запечатленная на миллионах открыток, Карретера Сицилиана. Ритмичный визг, который он слышал, издавали ее несмазанные колеса. В ней не было груза и, за исключением возницы, пассажиров тоже; зато ее бока украшал танцующий хоровод деревенских девушек и сатиров в венках, а переплетенные в сложном узоре фрукты и цветы на спицах высоких колес заставляли зажмуриться своим фейерверком ослепительных красок.

Не колеблясь, Саймон сбежал с дороги и помчался наперерез экипажу. Поравнявшись с ним, он увидел, что возница — крестьянин с седыми бакенбардами, казалось, дремал с вожжами, свисавшими через руку, в шляпе, надвинутой на глаза, но тут же поднял голову и грозно насупился, когда Саймон оказался поблизости.

— Буен джорно,[23] — Саймон снова шел прогулочным шагом, стараясь удержать дыхание, чтобы не выдать, что только что бежал.

— Не сказал бы, что он добрый, если бы слышал, как моя старуха мелет языком спозаранку, — сердито сказал возница.

— Каттива джорната,[24] — находчиво ответил Саймон.

— Э раджоне.[25] Такой день — хуже всего. На, выпей.

Из-под груды лохмотьев под ногами он достал запотевшую бутылку и подал ее Святому. Святой с радостью сделал большой глоток и вернул ее. Возница воспользовался оказией и выпил сам, а потому, как он потряс ее сверху вниз, стало ясно, что сегодня это не первый раз. Святой не мог поступить невежливо и, когда бутылка снова была подана ему, вынужден был отпить еще немного легкого, чуть терпкого вина, придерживаясь за телегу, в то время как та неторопливо катилась дальше.

— Куда идешь? — спросил возница.

— В Палермо, — ответил Саймон.

Он рассчитывал, что Аль Дестамио, дойди эта новость до него, автоматически решит, что на самом деле он пробирается в противоположном направлении, в Мессину, а ведь Саймон и действительно хотел попасть в Палермо. Там ждало его предостаточно незавершенных дел, и среди них Джина — не в последнюю очередь.

— Поедем вместе, — сказал Саймон и, ловко подпрыгнув, оказался на сиденье возле возмущенного возницы.

— Кто тебя звал? — ошалело вопрошал тот. — Что ты делаешь?

— Я подсел к тебе, чтобы мы могли быстро доехать до ближайшего винного подвала и купить еще немного этого прелестного напитка, которым ты щедро поделился со мной. И вот тебе за это.

Саймон бросил на деревянное сиденье горсть мелочи. Сумма была небольшая, но достаточная, чтобы купить два-три литра вина по местным низким ценам. Крестьянин взглянул на деньги и тут же забрал их. И даже дал Саймону без всяких просьб с его стороны отхлебнуть из бутылки еще.

Святой внимательно вслушивался в рев мотора приближавшегося сверху мотоцикла.

— Пей, — подбодрил он возницу, — я тебя выручу.

Говоря так, он осторожно перехватил вожжи, свисавшие из рук возницы. Тот обернулся и открыл рот, чтобы взорваться от возмущения, но натолкнулся на такую ангельски невинную и дружелюбную улыбку, что забыл, чего хотел, и послушно отхлебнул изрядный глоток. Когда он запрокинул голову, добирая последние капли, телега так удачно подпрыгнула, что у него свалилась шляпа. Саймон ловко поймал ее и надвинул себе на глаза. Тут же его плечи устало опустились, а вожжи так же вяло повисли меж пальцев, как и у предыдущего возницы.

Все было сделано быстро и вовремя. Когда мотоцикл с оглушительным треском обогнал телегу, ездок мог увидеть только двух местных жителей, младшего, дремавшего с вожжами, и старшего, который что-то искал в телеге на ощупь.

Тем не менее ездок нажал тормоз и остановился, подняв клубы пыли, поперек дороги перед ними. То, что он не угрожал оружием, все еще оставляло Саймону надежду, что это только обычный контроль с целью допросить возниц, не видели ли они беглеца. Его примитивная маскировка все еще могла рассчитывать на успех, поскольку опиралась на подлинность попутчика и повозки.

— Эй, — крикнул мотоциклист, — нужно поговорить.

— Что это за новости! — возмутился хозяин повозки, недовольный задержкой.

Только тогда, повернувшись к своему пассажиру за подтверждением этих слов, он увидел такое, что полностью отодвинуло более сложные проблемы от его затуманенного мозга.

— Ты украл мою шляпу, ландроне! — заорал он. Сорванная с головы Саймона шляпа покатилась прямо под ноги растерянного мотоциклиста. Правая рука мафиози полезла в карман, чтобы вынуть забытый им револьвер.

Саймон Темплер оказался ловчее. Он перебросил ноги через борт повозки быстрее, чем тот успел выстрелить, после чего раздался хлесткий звук удара, когда носок его ботинка угодил в висок стрелка.

Тот бесшумно рухнул на землю, лицом в пыль. Саймон нагнулся, чтобы добавить еще и кулаком, пока его противник падал, но дополнительных усилий не понадобилось. Мотоциклист потерял всякий интерес к своей миссии, и казалось маловероятным, чтобы он в ближайшее время к ней вернулся.

Святой быстро забрал у него револьвер и засунул его себе под рубашку, за пояс брюк. Потом обыскал остальные карманы и нашел пружинный нож и набитый бумажник. Потом взглянул вверх и увидел, что его товарищ слез с повозки и с растущим изумлением вглядывался в эту сцену.

— Что происходит? — обеспокоенно допытывался он.

Саймон оказался перед новой проблемой. Мафия возьмется за старика, и его ждут тяжелые минуты, если заподозрят его соучастие в бегстве Саймона, если не будет доказательств, что он только несчастная жертва во все увеличивавшемся списке.

Вытащив из бумажника четыре банкнота по пять тысяч лир. Саймон засунул их под мешок с дынями, показав это вознице.

— Не говори никому и не доставай, пока не приедешь помой, — сказал он. — И помни, что это я тебя заставил. Мне жаль, что придется отплатить тебе неблагодарностью, но, если мафия заподозрит, что ты мне помог, будет еще хуже.

— Что ты там говоришь о мафии? — дрожа, пробормотал старик.

— Смотри, вон птичка полетела, — сказал Саймон, слегка придерживая его, и, когда тот задрал голову вверх, ударил его в челюсть так сильно и аккуратно, как только смог.

Возница, не пикнув, отключился.

Уже второй раз мотоцикл соблазнял Саймона, но он все еще был в той ситуации, когда скрытность была полезнее, чем скорость.

Одним выстрелом он продырявил бензобак, чтобы исключить возможность погони, и снова двинулся вперед бегом, пытаясь перетерпеть жару.

Срезая очередной серпантин по руслу сухого ручья, он услышал рев газующего автомобильного мотора, приближавшегося со стороны долины, и без всякого дара ясновидения смог догадаться, что ни одно невинное транспортное средство для туристов не стало бы так спешить в старую деревушку у истока Богом забытого ущелья.

На плоском ложе ручья негде было спрятаться, и его тут же заметили бы из любой машины, переезжающей каменный мост всего в сорока ярдах от него. Сам мост был единственным возможным укрытием, но тут предстояло бежать навстречу приближавшемуся автомобилю, и нужно было быть уверенным, что удастся выиграть это состязание. Саймон умудрился скользнуть в тень моста лишь за один удар сердца до того, как автомобиль загрохотал по настилу и с ревом начал карабкаться на подъем.