Святой в Лондоне - Чартерис Лесли - Страница 34

– А почему ты считаешь, что Ренвей имеет ко всему этому какое-то отношение? – поинтересовалась Патриция Холм.

– Из-за цилиндра и гетр, – серьезно ответил Святой и улыбнулся. – Боюсь, что я не обладаю детской верой полицейского, вот и все. Клод Юстас воспринимает одежду как знак респектабельности, но, по моему печальному опыту, все обстоит как раз наоборот. Насколько мне известно, на голове у Хьюго в тот момент цилиндра не было, а такие люди, как он, с подобными атрибутами не расстаются. Да и найденный на трупе рисунок был сделан дрожащими линиями, как если бы он был нарисован в движущейся машине... Я знаю, что у меня один шанс из ста, но все же это шанс. Других ключей к этому делу просто не существует.

Попрыгунчик Униац не обладал тонкостью мышления, зато хорошо понимал, как надо действовать напрямую. Из всего необъятного спектра человеческих поступков это было, пожалуй, единственное, что доходило до мозга Униаца сквозь пуленепробиваемую толщу слоновой кости его черепа. На мгновение оторвав губы от стакана с едва разбавленным джином, Попрыгунчик заявил:

– Я поеду с вами, босс.

– Так кражи со взломом вроде не по твоей части, – заметил Святой.

– Не знаю, – честно признался Попрыгунчик. – Никогда не занимался кражами со взломом. А на кой нам надо надевать те костюмы?

– Какие костюмы? – недоуменно спросила Патриция.

– Ну, эти – цилиндры и гетры, – сказал Попрыгунчик.

Святой закрыл глаза.

Шесть часов спустя, плавно затормозив под нависающей елью в том месте, где дорога близко подходила к северо-западной границе поместья Марч-хаус, Саймон опять с беспокойством подумал о том, что напрасно согласился принять помощь Попрыгунчика. В такой экспедиции больше, наверное, помешал бы развеселый слон, но не намного больше. Но мистера Униаца обижать не хотелось, тем более что его гордость была очень чувствительна к подобным вещам. Саймон вышел из машины, достал из багажника запасное колесо и открыл сумку с инструментами. Попрыгунчик озадаченно наблюдал за всеми этими приготовлениями.

– Вот тут-то ты и сыграешь важную роль, – польстил ему Святой. – Будешь изображать невезучего автомобилиста, который проколол колесо и в поте лица трудится над его заменой.

– Это что, часть ограбления? – замигал Попрыгунчик.

– Конечно, – соврал Святой. – Может, самая важная часть. Сюда ведь в любое время может забрести какой-нибудь деревенский придурок, и если он увидит на дороге пустую машину, то у него сразу возникнут подозрения.

– Понятно, босс, – кивнул Попрыгунчик, потянувшись в карман за фляжкой. – Если, пока вас не будет, сюда заявится фараон, то мне его надо прикончить.

– Не надо никого приканчивать, – устало сказал Святой. – В этой стране не разрешается убивать полицейских. Тебе надо только наилучшим образом изобразить человека, меняющего проколотое колесо у своей машины. Может, он стобой вступит в разговор. Сентиментально поговори с ним о женушке, которая ждет дома муженька. Вызови у него тоску по дому и постарайся побыстрее от него отделаться. Но приканчивать его не нужно.

– Понял, босс, – с готовностью согласился Попрыгунчик. – Уж я все устрою.

– Спаси тебя Господь, если не устроишь, – страшным голосом прорычал Святой.

Граница поместья Марч-хаус в этом месте представляла собой солидный дощатый забор футов восьми высотой с тремя рядами колючей проволоки, укрепленной на наклоненных наружу металлических кронштейнах с шипами. Такое сооружение запросто остановило бы любого опытного и решительного человека, только не Святого. Но даже ему пришлось бы потратить некоторое время, чтобы преодолеть это препятствие, если бы не разлапистая ель, под которой он остановил машину. Саймон осторожно забрался на бампер, подпрыгнул, уцепился за нижнюю ветку и вскарабкался наверх так ловко, будто его дедушкой был сам Тарзан.

Лезть по дереву в темноте было трудновато, но Саймону это удалось почти бесшумно. Добравшись до следующей большой ветки, он спрыгнул на траву по другую сторону забора.

Со своего места Саймон слышал приглушенные проклятия боровшегося с колесом Попрыгунчика и видел лежащую перед ним местность. Он стоял в рощице молодых деревьев и кустов, над которыми кое-где поднимались стволы более старых деревьев, похожих на то, по которому он перебрался через забор. Половинка луны иногда проглядывала сквозь стада перистых облаков и давала достаточно света для его отточенного на охоте ночного зрения. У него складывалось впечатление, что где-то неподалеку, за зарослями, лежит большое открытое пространство. Согласно карте, сам дом находился примерно в том же направлении. И, улыбнувшись полному сумасшествию своих намерений, Саймон двинулся через кусты.

Из-под его ног с испуганным писком выпорхнула какая-то пичуга и скрылась в темноте. Иногда Саймон слышал шуршание мелких животных, спешивших убраться с его дороги. Но ни ям-ловушек, ни сигнальных проводов, ни прочих подобных неприятностей ему не попалось. Открытое пространство оказалось дальше, чем ему показалось сначала, и у Саймона складывалось впечатление, что он приближается к нему слишком медленно. Когда он наконец пробрался через полосу более редких кустов, он понял почему: это пространство оказалось узким полем, обращенным к нему длинной стороной. На другой стороне поля, примерно в двадцати ярдах, Саймон разглядел ряд более высоких деревьев за еще одним, как ему показалось, забором. Именно эта стена тени и линия высоких деревьев и создавали впечатление, что он к ним совершенно не приближается.

Перейдя открытое пространство и приблизившись к этой внутренней ограде, Саймон увидел, что это вовсе не забор, а редкая линия кустов около шести футов высотой. Он видел их совершенно отчетливо, поскольку, когда он находился ярдах в двух от живой изгороди, ее внезапно осветил зажегшийся позади кустов огонь.

Первое впечатление Святого было таково – это луна проглянула сквозь облака. Но огонь разгорался все ярче, И на Саймона упала редкая тень от кустов. Он инстинктивно отпрянул в сторону и укрылся в более густой тени ствола толстого дерева. Именно в этот момент он понял, что жужжание, которое он слышал уже некоторое время, стало гораздо громче.

Этот звук слышался довольно долго, но сначала Саймон не обратил на него внимания. Звук был похож на шум приближающегося автомобиля, а подсознательное чувство того, что с приближением машины о и становится сильнее, отвлекло внимание Святого. Но как раз тогда звук превратился в равномерный мощный рокот, который никакой автомобиль производить не мог. Напряженный слух Святого уловил, как этот рокот резко усилился, а потом вдруг полностью заглох.

Святой некоторое время стоял неподвижно, сливаясь с тенью дерева. Потом, привстав на цыпочки, он взглянул через кусты в сторону источника света. Ему было хорошо видно все.

На поле был зажжен двойной ряд огней. Внезапно Святой вспомнил былые дни и понял, что это такое: куски ваты, смоченные бензином или керосином. Пока он смотрел, ярко вспыхнул последний из них, высветив фигуру человека, отбросившую длинную тень. Теперь двойной ряд огней образовывал широкую освещенную аллею, идущую с северо-запада на юго-восток на протяжении приблизительно двухсот ярдов. Дальнейшие очертания поля терялись в темноте.

Саймон услышал над головой сильный свист ветра, как будто взмахнула крылом гигантская птица. Взглянув вверх, он на мерцающем фоне облаков заметил большую крестообразную черную тень, которая неслась, едва не задевая верхушки деревьев. Вот тень вырвалась на свет, приобрела отчетливую форму, выровнялась, один раз подпрыгнула и приземлилась окончательно. Почти в тот же самый момент начали один за другим мигать и гаснуть огни...

Много позже Святой говорил Патриции Холм: "Никогда в жизни больше грубо не отзовусь о госпоже удаче. На каждый десяток мелких неприятностей эта леди каким-то образом позволяет нам однажды или дважды за всю жизнь прикупить три карты к флешь-роялю и получить на руки полную масть".

А тогда он стоял и с замиранием сердца глядел на гаснущие огни. Ведь пятнадцатью минутами раньше он мог напороться на крупные неприятности, и все бы сорвалось; пятнадцатью минутами позже он мог бы ничего и не увидеть; и только слепые богини удачи позволили ему прийти точно в ту минуту, когда происходили все описанные события. В угасающем свете самого дальнего огня он увидел, как за хвост самолета ухватился человек и начал толкать самолет дальше в темноту. Вскоре к нему присоединился и пилот, которого нельзя было узнать под шлемом, очками и кожанкой. Мотор был выключен сразу после посадки, и все остальное происходило в полной тишине. Наверное, пилот и другой человек откатили самолет в какой-то невидимый в темноте ангар. Последний огонь погас, и снова опустилась сторожкая темнота.