Напряжение растет - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 9

Странное противостояние длилось не больше пяти минут – да и боролся ли кто-то с той стороны? Завершилось все тем, что Пашкин отец одним движением развеял щит, довольно потянулся на месте и обернулся к сыну, сияя улыбкой.

– А у меня телефон сожгло, – невпопад буркнул Пашка.

– Все сожгло, – удовлетворенно добавил отец. – Все телефоны, камеры, регистраторы. Всю технику в округе. И это очень, очень хорошо! – с воодушевлением завершил он.

– Почему? – искренне удивился сын.

– Потому что это значит, что виновник наших бед есть. – Наставительно произнес Зубов-старший. – Осталось его только найти.

Глава 3

Неслышно провернулся ствол, высвобождая последний виток резьбы. Оружие аккуратно, без единого звука, легло на стол, коснувшись полированной гранью мягкой поверхности расстеленной бумаги, освободило пальцы для внимательного и вдумчивого выбора патрона. Идентичные на вид, из одной партии и одного материала, они были совершенно разными по ощущениям – только один из пяти показался достойным выстрела. Остальные аккуратно сложил обратно – найдут себе цель попроще. Сегодня нет права на промах, ведь не будет шанса сделать вторую попытку.

Патрон занял надлежащее ему положение. Чуть прищуренный взгляд легко отыскал затылок цели. Совместить линию прицеливания. Глубокий вздох, тело расслабленно. Выдох. Резкий крик.

– Ай!

– Ян, последнее предупреждение!

– Марья Степановна, это не я! – полный негодования голос плеснул по классу.

– Еще раз повернешься – два за экзамен.

– Это Максим плюется бумажными шариками!

– Что-о? – возмущенно оскорбился я, одновременно воссоединяя ствол шариковой ручки с колпачком.

– Это ты сделал! – взбеленился Ян, доставая из пышной гривы волос скомканный в плотный комок патрон из листка бумаги и демонстрируя его классу.

– Я писал изложение по жизни и творчеству Антона Павловича Чехова! – дрожащим от негодования голосом поведал классу и экспрессивно махнул рукой.

– А это тогда что такое?!

– Тебе виднее, это твои волосы.

– Да ты-ы… Да я тебя-я! – зарычал Ян, дернулся ко мне и неловко зацепил соседку локтем.

– Дуэль?

– Д-да!!! – поднявшись из-за парты, выплюнул он.

– Ну и отлично, – улыбнулся я ему и виновато поклонился его очаровательной соседке по парте. Та смущенно фыркнула и отвернулась.

А мне соседки не досталось, увы. Да и парта – последняя, хоть центральный ряд. Зато все затылки недоброжелателей как на ладони.

– Ян, выйди из класса! – Холод учительского голоса моментально сковал эмоции ученика до арктической безнадежности и тоски. Даже меня легонько зацепило.

– Ну Ма-арь Степа-ановна-а…

– Тетрадь оставь, сколько успел, столько и оценю.

За поверженным противником тоскливо скрипнула дверь. Улыбка сама выползла на лицо, но я вовремя прикрыл ее рукой, изобразив глубокую задумчивость и заинтересованность судьбой писателя.

– Максим, тетрадь на проверку.

– Да, Марья Степановна, – подхватив тетрадь, через мгновение бережно положил ее перед глазами преподавателя.

– Хм, – через массивную оправу на меня глянули умные карие глаза. – Один в один с учебником?

– Хорошая память, – чуть виновато развел я руками.

– А знаки препинания где потерял? – улыбнулась ледяная леди уголками губ.

– Я предпочитаю ставить их в самом конце, – доверительно поделился с учительницей. – Для интриги.

– Какой еще интриги?

– Всегда есть шанс, что я поставлю их правильно, – вздохнул и отвел взгляд.

– Иди, ставь, – протянула она мне рабочую тетрадь. – Интриган.

Вот только последнее слово было сказано совсем с другим смыслом. Но вроде обошлось.

Сел на свое место и привычно оглядел класс, тут же наткнулся на внимательный взгляд Пашки Зубова. Что-то он целый день на меня сегодня смотрит, но сам не подходит. А когда я решил подойти замириться – угрем выскользнул в коридор, да так ловко, что не догнать. Явно задумал недоброе.

Хрипло запели динамики в коридоре, объявляя перемену. Странная тут школа – вместо резкого звонка целая песня, да еще перед каждым уроком разная. Зато не перепутать, какой по счету. Вот и сейчас вполне понятно – пятый и вроде как последний на сегодня завершен.

– Тетради на угол стола!

Последний раз с тоской взглянул на расставленные запятые, отложил свой труд в сторонку. Надеюсь, мне повезет сегодня… Если не с изложением, так хотя бы удастся поймать Пашку и поговорить. Вот он, кстати, пытается успеть записать какую-то мысль, пока учительница медленно вытягивает тетрадь из-под его ручки. Сложив все вещи в кейс (а у меня есть кейс!), приготовился к захвату будущего друга.

– Можете идти. Максим, задержись.

Все поникло внутри, когда увидел, как Пашка быстро сложил свои вещи в портфель (пф!) и вылетел из класса, напоследок глянув в мою сторону. Но ничего, от моей дружбы еще никто не уходил.

– Да, Марья Степановна? – убрав хищный оскал с лица, мило улыбнулся преподавателю.

– Камеры, – изящный палец с острым ноготком указал на завитушки в гардинах и портреты научных деятелей, развешенные по стенам. – Монитор, – пальчик указал на плоскость стола.

– Здорово, – согласился, потыкав пальцем в иконки экрана. – А вам тут, кстати, сообщение от Котика.

– Руки! Так вот, Максим, я прекрасно видела, что ты делал на последней парте. Эта запись также есть в архиве школы. Ты понимаешь, к чему я веду?

– Можно получить копию? – Мои глаза загорелись.

Все-таки навесом стрелял, через две головы и целый ряд! Федор точно оценит.

– Чтобы такого на моих уроках больше не было, – прикрыв глаза, вздохнула учительница.

– Хорошо, – покаянно качнув головой, я отвел взгляд.

Быстрее бы разговор закончился, пока шансы догнать Пашку совсем не исчезли. Проще соглашаться.

– И перед Яном извинись. Никаких драк!

– Давайте вы мне просто двойку поставите? Можно две, – поскучневшим голосом произнес я и отвернулся к окну.

Темные тучи, лениво собиравшиеся с самого утра, разразились-таки ливнем, размывавшим вид из окна потоками воды. Вот только Пашку это не задержит – его встречают на машине. Так что я снова опоздал с разговором. Может, обойтись без него? А есть ли шанс подружиться без участия второго человека? Хм…

– Максим, ты меня слушаешь? Ты ведь намеренно его спровоцировал.

– Ставьте три двойки, – пожал я плечами.

– Ладно, пусть родители с тобой разбираются, – обреченно вздохнула Марья Степановна, прервав затянувшуюся паузу. – Давай дневник. – Рука требовательно потянулась в мою сторону.

– Вот, – положил я на стол одну из двух имеющихся у меня в кейсе абсолютно одинаковых книжиц с императорской короной на обложке.

Опыт небольшого бизнеса научил, что лучше иметь несколько отчетных документов, чтобы не портить настроение проверяющим.

– Пусть твой папа напишет мне ответ на этой же странице, – произнесла Марья Степановна, продолжая украшать красивым почерком разлинованный лист.

Провал. Хотя в поле для оценок не отыскалось ни одной двойки.

– Оценки за поведение ставить нельзя, – прокомментировала она мой удивленный и благодарный взгляд. – Но мое мнение о тебе изменится в лучшую сторону, если драки не состоится.

Серьезный аргумент. Тем более что Ян и без того достаточно напуган, так как знает, за что его будут бить. Да и отцу мало радости, если его снова вызовут в школу.

– Я подумаю над этим, – со всей ответственностью уверил ее, забирая дневник.

Вредно менять свое мнение на ходу, без серьезного и вдумчивого торга. Иначе ценить его совсем перестанут.

– Хотелось бы верить, – задумчиво произнесла мне в спину учительница, когда я медленно и солидно удалялся из класса.

Впрочем, солидности той хватило ровно до закрытия двери, после чего последовал стремительный рывок на первый этаж, к парадному входу. Я все еще мог успеть за Пашкой!

Только и возле входа его тоже не оказалось – ни возле самой двери, ни около расписания, и даже в раздевалке не висела знакомая черная куртка.