Перкалевый ангел. Предтечи этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 58

Как Михаил и ожидал, последними на аэродром вернулись именно они. Заходя на посадочный круг, он смог рассмотреть, что досталось сегодня, по всей видимости, не только их машине. Так, оба Блерио оказались облеплены механиками, активно чесавшими затылки, а вокруг скапотировавшего У-1бис вообще собрался натуральный консилиум. Кто из его бывших учеников умудрился повредить свой аэроплан, он так и не смог понять, по причине отсутствия на машинах каких-либо опознавательных знаков. Лишь его У-2 нес изображение красной пятиконечной звезды являвшейся торговым знаком их завода.

Ювелирно притерев свой У-2 на три точки, он докатился до ангара и первым делом поинтересовался у подбежавшего к аэроплану Прокофьича кто из его орлов столь неудачно вернулся на грешную землю. Уже при первых словах механика у него отлегло от сердца. Во-первых, никто не погиб и даже особо не пострадал - синяки и ссадины не в счет. А во-вторых, машину разбили варяги. Вылетевший вслед за Михаилом Радул вернулся обратно на аэродром уже через четверть часа из-за разыгравшейся непогоды - сильный ветер отнимал все силы в борьбе с неповоротливым и обладающим большой парусностью Альбатросом. К тому же, из-за все еще стелившегося по земле тумана он довольно скоро сбился с курса и потому решил не рисковать. Остальные же пилоты вполне удачно выполнили поставленные командованием задачи, что выставляло его в дурном свете. А ведь именно он являлся командиром авиационного отряда. Потому, стоило вернуться из разведки первому У-1бис, как Радул в приказном порядке затребовал его себе и получив добро от механиков, вновь поднялся в небо. И вновь же вынужден был вернуться, не долетев даже до Кыркларели, почувствовав сильную усталость. Первый вылет не прошел даром, а как следует отдохнуть он не успел. В результате, при заходе на посадку он не удержал машину и та, пробежав метров сто на передних колесах, уткнулась носом в землю, после чего выполнила кульбит. Так шасси кверху он все еще и лежал на поле уже более часа, а собравшаяся высокая комиссия для начала решала как его сподручнее вновь поставить на шасси, поскольку все аэропланы прочих моделей, попадая в подобные аварии, списывались, либо отправлялись на капитальный ремонт. И только машина собранная на “Пегасе” выглядела вполне целой и невредимой за исключением разлетевшегося в щепки винта и провисших расчалок.

- А вы как слетали, Михаил Леонидович? Все в порядке?

- Нормали слетали, Прокофьич. Гляди, сколько дырок в нас турки понаделали! Крылья - как решето. Теперь до завтра всей гурьбой латать будем.

- Аэроплан мы залатаем. - отмахнулся мастер, - Вас то не задело?

- У меня ни царапины. У Кости, вроде, тоже. Так ведь, Костя?

- Точно так, Михаил Леонидович! - отозвался из задней кабины Федюнин, все же осуществивший свою мечту о полетах не смотря на негодование матери.

- Ну и слава Богу. - перекрестился механик.

- А как остальные слетали? Уж больно много народу вокруг обоих Блерио толпилось.

- Так их обоих с земли изрядно обстреляли. Тимофею, как и вам, крылья побили. Тоже штопать придется. А местному… Как его?…Христо звать вроде…Так ему турки снарядом прямо в хвост угодили!

- Снарядом в хвост? - изрядно изумился Михаил, - Это как же они умудрились?

- То я не ведаю. Но хвост ему весь измочалило. Штопаньем там точно не обойдешься. Все менять треба.

- Ладно. Потом схожу к ним, полюбопытствую. Ты, Прокофьич, бери еще двоих наших и начинайте потихоньку штопать дырки. Если где повреждение нервюр заметите, зовите меня. Сам смотреть буду, как ремонтировать сподручнее. А я пока в штаб загляну, отчитаюсь о выполнении задания и к перевертышу наведаюсь, оценю насколько сильно его побили. А тебе Константин самое ответственное задание - добыть нам обед побольше, потеплее и повкуснее.

- Будет исполнено! - изобразив пародию на армейскую выправку, рявкнули оба и тут же заспешили в разные стороны.

В штабе пришлось задержаться почти на час. Пересказав на словах о своем вылете, он принялся за составление рапорта, параллельно указывая на принесенной карте где, кого и в каком количестве удалось обнаружить. Естественно, добытый наблюдателем обед пришлось вновь подогревать, но даже это не испортило Михаилу настроение. Осмотр его У-2 показал, что по счастливой случайности ни одна деталь силового набора аэроплана не пострадала, так что можно было обойтись одними стежками и заплатками с лакировкой мест ремонта. А за проведенный вылет всего за один день удалось заработать триста рублей. И это еще без учета его оклада и затрат на ремонт боевых повреждений. Надо было видеть, как скривились пара офицеров присутствовавших при подведении итогов его вылета, когда он озвучил подлежащую оплате сумму. Сами они подобные деньги зарабатывали лишь за квартал. Вот только вновь высказывать свое отношение к не представителю аристократии никто из них не решился. Ведь даже один из их лучших пилотов не смог выполнить то же самое задание и при этом вдобавок разбил аэроплан. А третья часть вернувшихся после обучения летчиков, оказались полностью неспособны к самостоятельным вылетам.

Пообедав и удостоверившись, что работы над его машиной подходят к концу - в ангаре уже вовсю разносился едкий запах лака, Михаил отправился на летное поле к опрокинувшемуся У-1бис. Консилиум, по всей видимости, принял таки решение и у машины уже вовсю стучали топорами, сооружая импровизированный кран. Поскольку к нему так и не обратились за какой-либо консультацией, он тоже не стал лезть с советами и полюбовавшись минут десять на то как другие работают, закутался потуже в шарф и направил стопы к Тимофею. Тот в компании с молодым Федюниным и техником Битюговым также заканчивали с ремонтом обшивки крыльев его Блерио-11. Ко второму же Блерио раздосадованный Христо Топракчиев его не подпустил, объяснив в двух словах что и сам справится с ремонтом своей машины. Говорить об обстреле он тоже не выявил желания, ограничившись лишь информацией о картечных снарядах, начавших рваться вокруг машины, стоило ему оказаться над полевыми укреплениями.

Поняв, что больше сегодня на аэродроме делать нечего, он взял один из автомобилей производства завода “Мотор”, взятых с собой для проведения самых натуральных полевых испытаний в условиях ведения боевых действий, и посадив за руль Константина, отправился к передовой. Для составления обширного доклада, что они собирались предоставить великому князю по итогам своей командировки, требовалось собрать как можно больше фактов применения моторизованной техники в современной войне. А к своему немалому удивлению этой самой техники на дорогах, по которым уже успела пройти болгарская армия, он наблюдал в весьма приличных количествах. Причем помимо одиночных курьеров, летающих на своих легких мотоциклах между штабами и одиночных автомобилей, неспешно пылящих по известным лишь их пассажирам делам, пару раз он замечал настоящие колонны в несколько десятков автомобилей. Вот только их большая часть являлись легковыми, причем абсолютно разных марок и применялась исключительно для перевозки штаба. Во всяком случае, количество офицеров в этих колоннах просто зашкаливало.

А вот грузовых автомобилей имелось преступно мало. Все снабжение войск осуществлялось исключительно гужевым транспортом, так что дороги оказывались забиты сотнями продирающихся по ним телег. Засевшим вокруг Эдирне войскам еще повезло, что плечо доставки оказалось не сильно большим из-за сохранившихся железнодорожных путей. А не будь их и местных запасов, вся армия могла оказаться на голодном пайке. Не лучше обстояло дело с доставкой раненых и больных в госпиталя. Эдирне еще не был полностью блокирован и турки постоянно прощупывали оборону болгарских войск, делая по несколько вылазок за день, так что повозки с ранеными были частым явлением на дорогах. Но тех, кто простыл или мучился диареей, было куда больше. Пренебрежительное отношение к снабжению армии выкашивали ее ряды почище турецких пуль и снарядов.

То, что Михаил увидел на передовой, ему совсем не понравилось. Солдаты, оставленные на попечение самим себе или на худой конец под командованием одного из младших офицеров, большей частью, жались вокруг костров или кучковались в сырых окопах, стараясь хоть как-то согреться. Те же офицеры, кто не укатил гулять в ближайшие города, занимались тем же самым, но в более человеческих условиях - пили все, что было крепче кифира, в своих палатках.